Жрон (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер" - Страница 13

Я приподнялся на локте, вглядываясь в тонкую девичью фигурку напротив. В по-детски большие глаза, смотрящие доверчиво и прямо. Вдруг, подчиняясь минутному порыву, спросил:

— Ты действительно хочешь, чтобы Поттер стал твоим другом?

— Ой, — она покраснела, но глаз не отвела и, закусив губу, утвердительно кивнула.

— Значит, он им будет, — неожиданно убедительно, даже для самого себя, ответил я. — Не сейчас, не через час, но будет.

— Спасибо, — раскрасневшаяся, она, вдруг, стала очень милой. Не красавица, ну да какой она будет в семнадцать-восемнадцать, сложно сказать, иногда гадкие утята в таких лебедей вырастали, что диву даёшься. Но милая, и этим всё сказано.

Я упал обратно, на сложенные под голову руки, а Джинни достала учебник, спустив свою сумочку вниз, и закрывшись от меня разворотом, погрузилась в чтение.

Нда, я поймал себя на шальной мысли, а не западаю ли я на собственную сестру?

Не, бред, тьфу-тьфу, только Гермиона, свет моих очей, огонь моих чресел. Я побыстрее выкинул крамольные мысли из головы и постарался расслабиться.

Ехать было ещё далеко.

Вот только сразу задремать мне не дали.

С шумом отъехала дверь купе и на пороге застыли двое малолеток, первый-второй курс, не больше.

Приоткрыв глаза, я с неудовольствием уставился на возню у двери, а оба пацана на меня.

Первый было открыл уже рот, но тут, вглядевшись в меня, а зеркалки я уже снял, бросив на столик у окна, вдруг попятился назад.

— Ты чего, — громко зашептал второй, не понимая такой реакции своего товарища.

А первый, отчаянно кося, проговорил скороговоркой:

— Это же Рон!

— Кто Жрон?! — выпятив челюсть, я начал привставать с сидений, нашаривая чего потяжелей, но молокососов словно сдуло из проёма, лишь в коридоре слышался, некоторое время, удаляющийся топот двух пар ног.

Мелкая прыснула за книжкой, а я попросил, медленно остывая:

— Слушай, можешь дверь запереть, а то я ведь не удержусь, прибью так кого-нибудь.

— Могу, — еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть снова, она потянулась за палочкой, а я вновь улёгся, прикрывая глаза, со светлой мыслью, что наконец-то подремлю.

— Рон, Рон, проснись, — вздрогнув и открыв глаза, я увидел встревоженное лицо Джинни, склонившееся надо мной. Её рука сжимала моё плечо, волосы щекотали лоб, а приоткрытые губы были так близко…

— Бррррр, — я помотал головой, огляделся и спросил, силясь понять, что происходит. — Да? Что? — поезд мерно стучал колёсами, суеты и толкотни в коридоре видно не было, да и солнце было ещё высоко, а в Хогсмид, как я знал, приезжали уже затемно.

Мелкая облегчённо вздохнула, отстранилась, снова откидываясь на своё сиденье. Сказала, с легким укором:

— Ты разговаривал во сне, на незнакомом языке.

— Эм… И что я говорил? — я усиленно пытался вспомнить, не снилось ли мне чего, но в голове был сплошной туман.

— Ммм, что-то вроде «Pizdets» и «Ia ebal», — она развела руками. — Как-то так.

— Мда, — я почесал затылок. — Действительно, странные слова.

Хмыкнул. И хоть ничего не помнил из сна, но был полностью согласен с самим собой, что всё происходящее других эпитетов и не заслуживает.

— Сколько нам ещё? — нормально сев на сиденье, я широко зевнул, спать хотелось, но, похоже, смысла уже не было.

— Часа два. Если хочешь, можешь переодеться в мантию, я не смотрю, — она с аппетитом захрустела только что выуженным из сумочки яблоком, снова уткнувшись в книгу.

— Оки, — я скинул саквояж, достав ученические одеяния, быстро переоделся. Несмотря на некоторую внешнюю громоздкость, одевалась мантия легко и сидела удобно. Поправив гриффиндорский галстук, я, вальяжно, как по моим представлениям, и должен настоящий маг, вновь расположился на сиденьях, закинув ногу на ногу.

Посмотрев оценивающе на Джинни, тоже предложил:

— Ты тоже можешь переодеться, а я посмотрю, — и растянул губы в ехидной ухмылке.

— Ага, — она поднялась, а затем до неё дошло, что моя фраза несколько отличается от её. Швырнув в меня книжкой, она упёрла руки в боки, красная словно свекла. — Рон, выйди! Как был придурком, так и остался! А я уж было понадеялась… — она фыркнула, рассержено. А я вышел от греха, подперев собою стенку меж купе.

И что со мной такое? Вроде взрослый человек. И тут до меня дошло, что я неправильно расставляю акценты, я не взрослый в подростковом теле, я, скорее, подросток с взрослым мозгом, даже нет, не так, с взрослым сознанием. А это, как говорят, теперь уже у них, в Одессе, две большие разницы.

Я поймал себя на мысли, что не воспринимаю себя старше по отношению к ровесникам роновского тела. Мудрее – да, с большим жизненным опытом – да, но не старше. И это было странно и необычно. Хотя, может это просто психологическая реакция, попытка нивелировать стресс от возрастного несоответствия тела и сознания? Кто знает.

Одно я понял из всего этого – мне как никогда было легко и свободно, словно спали какие-то скрепы с души.

Вот в таком приподнятом настроении я и прибыл в Хогсмид, последнюю остановку на пути в ожившую сказку, очевидную и невероятную Академию Чародейства и Волшебства – Хогвартс.

Хагрид уже зазывал первоклашек, его громоподобный бас был слышен издалека, но я подождал, придержав Джинни, когда схлынет основная толпа. Чтобы без толчеи и ругани спокойно сойти с поезда.

Лёгкий прохладный ветерок гулял по платформе, вокруг фонарей крутились мошки, чёрными точками суматошно носясь в круге света, а за его пределами резко начинался непроглядный мрак.

— Мда, темно как у Дина в жопе, — пробормотал я.

— Рон, пойдём, уже почти все уехали, — потянула меня за собой мелкая.

Хогсмит был классической английской деревенькой, хотя я, помня, что деревенькой называлось у нас в России, испытывал сильнейший когнитивный диссонанс. Мощёные узкие улочки, каменные дома, по неровным стенам которых вился плющ. Всё старинное, добротное, основательное. Чувствовалось, что всё это как простояло две сотни лет, так и ещё столько же простоит, насквозь пропитанное атмосферой повседневного чуда.

Это была та самая деревенька, где на отшибе стояла Воющая хижина, где были Зонко, Сладкое королевство, бар «Три метлы». Где ученики проводили выходные, наливаясь сливочным пивом и заедая это всё тоннами сладостей из Королевства.

Я слушал, как каблучки Джинни звонко стучат по камню, почти в полной тишине. Рванув в просвет облаков, неожиданно возникший прямо над нами, призрачный свет луны лёгким серебристым полотном лёг на булыжную мостовую.

«Интересно», — подумал я, разглядывая единственный спутник Земли. — «Как там Люпин с Блеком поживают? Тоже у ДДД под надзором в доме на площади Гриммо? Или нет?»

— Рон, залезай, — я сам не заметил, как мы дошли до последней оставшейся кареты, ещё не уехавшей в Хогвартс. Старинной, с огромными рессорами. И да, фестралов, впряжённых в неё, я видел прекрасно.

Проигнорировав сестру, обошёл сбоку, чтобы поближе рассмотреть этих явно некротических тварей. А иначе с чего бы их мог видеть только близко столкнувшийся со смертью человек?

Видок у «лошадок» был ещё тот. Кожистые, сложенные крылья, общая скелетообразность и гротескная монстроидная морда. Вот гадом буду, некромантская это поделка, никак не создание природы. Ибо природа во всём добивается гармонии, а это создание было на диво уродливо и дисгармонично.

— Ты тоже их видишь, Рон? — я невольно вздрогнул от раздавшегося за спиной тихого мечтательного голоса.

Луна. Самый странный персонаж Поттерианы. И как только она смогла так незаметно подобраться?

— Здравствуй, Луна. Да, вижу. И честно признаться, я в растерянности. Раньше подобного ни разу не видел, да и чтобы кто-то запряжён был в карету, тоже, — развёл я руками.

— Кого ты там видишь? — Джинни высунула любопытную мордашку. — О, привет Луна.

— Это фестралы, — Лавгуд погладила одну из монстряшек по крупу. — Папа говорит, их может видеть только тот, кто близко видел смерть.