Истинная для Ворона (СИ) - Адьяр Мирослава - Страница 49

Канарейка заметалась в груди, выдала пронзительную трель, и только это спасло меня от немедленного разрубания на две неаккуратные половинки. Острый черный коготь едва коснулся затылка и выдрал внушительный клок спутанных волос. Зашипев от боли, я перекатилась вперед и вскочила на ноги.

Кромешный мрак вокруг едва рассеивала светящаяся зеленым плесень, густо растущая на стенах и потолке. В нос забивался резкий запах гнили, от которого кружилась голова, а всего в трех ярдах от меня замерло нечто и выразительно постукивало острыми когтями по губчатому полу. Покрытое жестким волосом тело слабо поблескивало в тусклом свете. Я невольно подумала, что эта шерсть больше похожа на защитный панцирь и может стать большой проблемой. Три пары мощных лап скребли пол, вязкие нитки прозрачной слюны тянулись вниз, образовывали целые лужи, похожие на островки клея. Стоит только угодить — и все, можно молиться Садже и мысленно прокручивать в голове завещание.

Было в этом монстре что-то по-паучьи отталкивающее, мерзкое и тошнотворное. В каждом движении — голод и угроза.

Из вытянутой пасти вывалился длинный раздвоенный язык и дернулся вверх-вниз, облизывая воздух, пробуя его на вкус. Две пары светящихся желтых глаз следили за каждым моим движением, не отрывались от дрожащего острия клинка, который пришлось сжать обеими руками.

Ноги подгибались от усталости. В голове мутилось, мысли текли вяло, рассыпались на куски, стоило только попытаться ухватить хотя бы одну.

Больно. Голова так жутко болит, нет сил терпеть.

Что бы ты сделала, если бы была на его месте?

Удивленно моргнув, я не поверила собственным ушам, но голос магистра перекатывался из уголка в уголок черепной коробки и поднимал с самого донышка души тягучую муть. Я почти видела его лицо, едкую усмешку и черный клинок в руке.

В первую же тренировку он оставил мне на память широкий порез на плече. Достаточно болезненный и серьезный. Как напоминание о том, что нельзя просто уворачиваться от ударов и бросаться атаковать.

В этих ваших академиях готовят смертников и зажатых тупиц! А мне нужен человек, способный во время боя напрягать хотя бы одну извилину. Итак, Флоренс. Что бы ты сделала, будь ты на месте врага?

Дыхание вылетало изо рта сдавленными горячими толчками, а кровь барабанила в висках, норовя расколоть голову, как переспевшее яблоко.

Тварь изогнула длинную шею, покрытую крупной грубой чешуей, пасть раскрылась еще шире, а когти впились в камень.

Сейчас прыгнет!

Ты бы так сделала?

— Нет, — резко катнувшись в сторону, я как раз вовремя избежала дугового удара.

Тварь решила хитрить. Рванула вперед, намереваясь вспороть когтями ноги и повалить на землю, а потом просто оторвать мне голову. От одной только картины собственного тела, лежащего в луже вязкой горячей крови, перед глазами все заволокло белесым маревом.

Рывок получился безупречным, рассчитанным так, чтобы оказаться точно сбоку от врага. Я ощутила движение воздуха всего в паре дюймов от колена и рубанула сверху вниз, изо всех оставшихся сил.

Клинок задрожал, чуть не вывернулся из ослабевших рук. Болезненная вибрация острыми иголками прошила запястья, но мне оставалось только стиснуть зубы и бить снова, точно туда, где длинная шея встречалась с грузным телом.

В незащищенное место.

— Сдохни! — выкрикнула на пределе сил, и птица вырвалась из моей груди, залилась звонкой трелью и принялась носиться по пещере.

Еще один удар — и долгожданный хруст, когда лезвие пробило толстую шкуру, ввинтилось под кожу и одним резким движением рассекло позвоночник.

Тварь забилась, задрожала и дернулась в сторону. Перескочив через извивающуюся тушу, я зажала нос рукой, потому что на камень выплеснулась желчь вперемешку с густой черной кровью. Повалил пар, будто существо кипело изнутри.

Когда оно замерло, я, наконец, смогла расслабиться и рухнула на пол как подкошенная. Уперевшись спиной в стену, я запрокинула голову и прикрыла глаза. Всего на секунду, в отчаянной попытке найти облегчение и собрать в кучу разбежавшиеся мысли.

Вдох-выдох. Едкий смрад раздирал нос и легкие, но и не дышать я не могла, а выйти из пещеры — просто не осталось сил.

Куда же мы угодили? Куда идти теперь? Что делать?

Что же мне делать?

Выйти на открытое место, м? Напрячь мозги и представить, что ты умеешь думать.

Губы растянулись в слабой усмешке. Я бы что угодно сейчас отдала, чтобы услышать голос магистра не в голове, а в реальности.

Я бы даже согласилась на пинки и подзатыльники, только бы все вернуть, как было.

Что-то хрустнуло справа, и я подскочила на ноги. Выставила клинок перед собой, готовая к любой атаке, но из бокового проема на меня смотрела перемазанная в крови и черноте Ши. Рыжие волосы спутались и торчали во все стороны, на одежду было страшно смотреть.

Я и сама, наверное, выглядела, как человек, упавший в сточную канаву.

На лице девушки читалось неподдельное облегчение.

— Я слышала крики.

— Это я опытным путем выяснила, что мы здесь не одни, — ткнув носком сапога в мертвого врага, я поморщилась.

— Буря?

От удивления брови поползли вверх.

Буря? Тот парень, с которым дралась Ши. Это он нас сюда затащил?

Качнула головой и вернулась на прежнее место. Понимала, что нужно разобраться где мы и что мы здесь делаем, но в сознании сразу же растревоженным роем загудел ворох мыслей и сомнений.

Ни еды, ни воды. На солнце температура такая, что кожа покроется волдырями через час, максимум два. От одежды нужно избавиться, потому что ее запах может привлечь хищников, вроде этой твари, но на что ее заменить? Как долго мы протянем? А если некуда идти? Искать кого-то хотя бы без элементарной карты — дело гиблое.

— Флоренс, — голос Ши вернул меня в реальный мир. — Я видела шпиль, но глаза меня подводят. Не могу определить расстояние. Мне кажется, что это часть пространственных врат, только стоят они боком к этим скалам.

Пространственные врата?

Может быть. Я видела врата на Заграйте, так что смогу сказать наверняка, когда увижу этот «шпиль».

— Если есть врата, то есть и способ их запустить, — я поймала взгляд девушки.

— Ключ у Бури, — губы Ши растянулись в улыбке такой хищной, что меня невольно передернуло. — А Буря летать не умеет — он оставит следы на песке. И мы его выследим.

Проклятым туннелям не было конца.

Темные, мрачные, облепленные лохмотьями паутины и какой-то слизью. Под ногами хлюпала густая грязь и лопались крохотные пузырьки, высвобождая нестерпимый смрад гниющей плоти и прокисших яблок. Я брел в бесконечность и не мог найти выход, каждый новый шаг уводил меня все глубже в переплетения сотен изломанных коридоров, каждый из которых — точная копия предыдущего. Когда я открыл рот, чтобы закричать, из горла не вырвалось ни звука, будто язык засох и отвалился.

В груди было непривычно пусто. Даже мой зверь оставил меня, бросил одного в угнетающем мраке, растворился как тень в полуденную жару.

Таков порядок вещей.

Все, кому ты веришь, уходят, рано или поздно.

Шаг — и всхлип топкой грязи под сапогом.

Шаг.

Сердце подскочило к горлу, мешало вдохнуть полной грудью, а я услышал чей-то надрывный плач. Горький, полный боли и разочарования стон прокатился по воздуху, хлестнул по щеке с такой силой, будто хотел содрать кожу с моего лица.

— Вы не пришли…

Бормотание было до странности знакомым. Я знал этот голос и содрогнулся всем телом, когда увидел впереди размытый девчачий силуэт.

Щелчок взведенного курка походил на раскат грома. Силуэт медленно повернулся, встретил мой пристальный взгляд.

Глаза у Флоренс были совершенно черными, блестящими и безумными. Она покачивалась с пятки на носок и размазывала по щекам черные маслянистые слезы.

Точно в грудь мне смотрело дуло пистолета.