Богоборцы (СИ) - Широков Алексей - Страница 7

Про себя, естественно. А ещё с удивлением отметил, что не чувствую того парализующего ужаса, что накатил на меня при виде упыря. Нет, какой-то страх был, но он словно отошёл на второй план, оставшись где-то глубоко в душе и не мешая, а скорее стимулируя и подгоняя. Так бывает, когда, например, съезжаешь с высокой, крутой горки на лыжах. Дыхание перехватывает, поджилки трясутся, потому что понимаешь, что если упадёшь, то будешь катиться кубарем до самого низа и точно костей не соберёшь, тем более в деревне никто и не думал ставить защитные ограждения или как-то ещё заботиться о безопасности. Но восторг и азарт с лихвой перекрывают другие эмоции, образовывая дикую, но невероятно бодрящую смесь, похожую на то, что сейчас ощущал я, убегая от хищного духа.

Причём почему вдруг появился этот азарт, я и сам сказать не мог. Я прекрасно понимал, что, если чудище до меня доберётся, я умру, но сейчас это был лишь пустой набор слов. Грубо говоря, мне было плевать. С каждым шагом я всё больше жаждал схватки с врагом, поединка, из которого выйдет только кто-то один. Кровь буквально кипела от адреналина и ещё чего-то первобытно дикого, что пробудил во мне вой духа. Наверно, именно это ощущали наши предки, загоняя мамонта в ловушку и забрасывая его камнями или принимая разъярённого пещерного медведя на грубо обожжённое копьё. Сила, позволяющая противостоять самым смертоносным порождениям дикой природы. И пусть моим врагом был дух, он тоже являлся её частью, как и его хозяин. И я точно знал, раз один раз люди победили их и вышвырнули за пределы мира, мне вполне по силам сделать это ещё раз.

Грохот за спиной сказал, что монстр справился-таки с металлической дверью. Я и не надеялся, что она его надолго задержит, но какая-никакая фора у меня теперь была. Я уже не думал о побеге, быстро осматривая попадающиеся помещения на предмет какого-нибудь оружия. Люди по-прежнему мне не встречались, кругом царила разруха и запустение, и найти палку или отрезок трубы было несложно, но я сомневался, что ими можно нанести серьёзный урон рогатой твари. А вот что-то более солидное не попадалось, хотя я пока даже не представлял, что это может быть.

Топот за спиной приближался. Вырвавшийся монстр был в ярости и желал поквитаться со мной за вилку, а я всё ещё не мог найти ни оружие, ни место для драки. Глупо было встречать духа в коридоре, разве что я решу покончить с собой. Увернуться тут решительно негде, и первым же прыжком он насадит меня на рога, хотя… я заглянул в очередную дверь, и у меня появилась идея. Остановившись, я развернулся лицом к преследователю.

— Что, тварь, устал? — я усмехнулся, глядя на полыхающие огни в черепе влетевшего в коридор монстра. — Понравилась вилка? Иди сюда, я её тебе под хвост запихаю.

Вряд ли дух понимал человеческую речь или догадывался о контексте моего предложения, но сама интонация сработала на него как красная тряпка на быка. Он взвыл и кинулся на меня большими скачками, наклонив рогатую голову так, что бежать мне было некуда. Но удирать я и не собирался. Самым сложным было дождаться нужного момента. Инстинкты вопили бросить эту дурацкую затею и спасаться, но разум командовал стоять и ждать, ждать столько, сколько это будет нужно для исполнения внезапно пришедшей в голову безумной идеи. И я стоял не шевелясь до тех пор, пока монстр не взвился в последнем, самом длинном прыжке, должном закончиться моей смертью. А затем кинулся в дверной проём, позволяя рогачу пролететь мимо, и тут же захлопнул за собой дверь, бросившись бежать в сторону второго выхода, ведущего в коридор, перпендикулярный первому.

Подобные комнаты я видел и раньше по дороге, но мысль о том, как их использовать, пришла только сейчас. По сути, это был жест отчаянья, не последняя надежда, но что-то вроде. Попытка выиграть время, вдруг повезёт чего найти, и, надо сказать, что сработало! Вылетев из комнаты и захлопнув за собой двери, представляющие собой скорее моральную преграду, чем физическую, я увидел заветную надпись, которую выглядывал всю дорогу. Запасной выход.

Я мог по-разному относиться к бюро, но одно было точно, дело оно своё знало. В любом здании обязательно был путь для эвакуации с любого этажа. Это не стало исключением, тем более что того же требовала техника пожарной безопасности. И это тоже было для меня очень важно. Но, выскочив на лестничную площадку, я бросился бежать не вниз, где располагалось убежище, а наверх, мысленно взывая к судьбе, чтобы и там было всё, что положено.

Подъём на два этажа дался мне непросто. Дыхания не хватало, ну не любил я бегать, а тут ещё и по лестнице пришлось, но мои усилия не пропали напрасно. Прямо передо мной была цель, то, для чего я стремился сюда, не взирая на взявшего мой след монстра. Пожарный щит с облупившейся от времени краской, потерявший одну дверцу, но всё ещё полностью укомплектованный. Рукав, огнетушитель, ведро для песка и, самое главное, тяжёлый металлический багор и штурмовой топор, даже лучше того, что я ожидал. Не обычный, плотницкий, отличающийся лишь покрашенной рукоятью, а полноценный пожарный, с фибергласовой ручкой, удобным лезвием и шипом на обухе. Идеальное оружие для борьбы с любым противником. Я улыбнулся находке и протянул руку к багру.

Дух не заставил себя ждать. Выскочив на лестничную площадку и увидев меня, он дико завыл в предвкушении крови, вот только атаковать на подъёме — это не совсем то же, что на ровном месте. Особенно когда тебя ждут, выставив перед собой багор и уперев его в последнюю ступеньку. Но чудищу было уже всё равно, оно дошло до крайней степени исступления и даже на секунду не задумалось, нападать или нет. Прыжок вышел на загляденье, ровно таким, каким я его и представлял. И пришёлся именно туда, куда я рассчитывал.

От тяжёлого удара багор едва не вывернуло из рук. Со всего маха насадившийся на лезвие монстр завыл дурниной и попытался достать меня когтями, но я оказался быстрее, изо всех сил оттолкнув врага вместе с застрявшим в груди оружием. Дух скатился по лестнице, рыча и завывая, однако освободиться сразу не смог. Точнее, он попытался, извернувшись и поднявшись на четвереньки, ухватился за мешающую ему железяку, но было уже поздно. Я не собирался ждать и, как только противник отвлёкся, прыгнул на него сам, крепко сжимая в потных ладонях рукоять занесённого над головой топора.

Монстр заметил опасность, но сделать ничего не успел. Падая, я со всей силы вонзил ему лезвие топора между глазниц, чувствуя, как под ним хрустит череп, раскалываясь на две части. Приземление вышибло у меня воздух из груди, но, когда я сумел снова вздохнуть и подняться на ноги, оказалось, что всё уже закончилось. Вместо жуткого хищника, готового растерзать всё живое, на лестничной площадке лежала мёртвая туша с разрубленной пополам головой. А затем мир вокруг пошёл рябью, и я снова оказался в той самой комнате, откуда всё началось. Неизменным остался лишь труп духа, да и тот в скором времени принялся растворяться, исходя чёрным дымом. А я почувствовал дикую слабость. Все раны, никуда, кстати, не девшиеся, жутко заболели, голова закружилось, и последнее, что я увидел, как в распахнутую дверь врывается Обрескова.

Едва я открыл глаза, первое, что увидел, — это Обрескову, рассматривающую меня, словно зверька редкой породы. Под этим внимательным, можно сказать, расщепляющим на молекулы взглядом опытного прозектора мне стало не по себе. Крупные мурашки табуном пробежали по спине, заставив поёжиться и выше подтянуть одеяло, укутываясь по самый подбородок, пусть это и выглядело совершенно по-детски.

— Здрасьте, — промямлил я, не найдясь, что ещё сказать.

— Знаешь, а ты меня удивил, — ответила девушка всё с тем же выражением лица оглядывая меня с головы до ног. — Очень удивил. Теперь понять бы, хорошо это или плохо.

— А чего плохого-то? — Мне стало немного обидно, оказывается, то, что я выжил, кому-то не понравилось.