Богоборцы (СИ) - Широков Алексей - Страница 16

— И чего делать? — я постарался собраться и твёрдо взглянул в глаза Юлии. — Должен же быть какой-то выход, иначе вас бы тут не было.

— Есть, — кивнула та. — И он один, вы должны пройти испытание через неделю. Я уже зарегистрировала группу на полигоне и получила подтверждение. А вот в том, чтобы за эту неделю ничего не просочилось в прессу, нам поможет сам Евсеев. Таня, заходи! Я знаю, что ты за дверью!

— Можно? — в кабинет шагнула блондинка. — Здравствуйте. Зачем я так срочно понадобилась?

— То есть вы хотите, чтобы я согласилась встречаться с сыном прокурора?! — несмотря на то, что её стихией был лёд, Татьяна пылала от возмущения. — Ради какого-то бездаря и неудачника я должна испортить себе жизнь?!

— Не стоит утрировать, — Юлия не отреагировала на возмущение подопечной. — Речь не идёт об отношениях или тем более чём-то большем. Просто согласись подумать. Этого Евсееву будет достаточно, всё равно его сынок валяется в больнице, а к тому времени как он выйдет оттуда, твои слова уже не будут иметь никакого смысла.

— И только у меня появится репутация шл… — девушка покосилась на наставника и решила не рисковать, — шлёндры. Что дала слово и не сдержала. Почему я должна страдать из-за…

— Не должна! — подал я голос впервые за последние двадцать минут, прошедших с того момента, как девушка вошла в кабинет. — Ты ничего не должна. И я никому ничего не должен.

Честно говоря, не ожидал, что план Обресковой заключался в том, чтобы использовать прокурора как прикрытие от интриг кланов, ну, или, точнее, домов богоборцев. Суть была проста — сыграть на спеси одарённых. Когда ты принадлежишь к группе людей, насчитывающей всего половину процента населения Земли, обладающих особыми способностями, то хочешь не хочешь, начнёшь считать себя особенным. Учитывая же, что родословные многих из них тянутся на сотни и тысячи лет, становится понятно, что в какой-то мере это даже обосновано. И естественно, что внутри этой группы сформируются некие правила поведения.

По слова Юлии, недоброжелатели, о которых она мне говорила, не будут действовать до тех пор, пока мы не разберёмся с прокурором. Тот не просто насел на директора колледжа, требуя, чтобы меня отчислили, а также позвонил самой Обресковой, добиваясь немедленного разбирательства факта нападения одарённого на его сына с применением особых способностей, которые УК приравнивал к оружию. Но в конце разговора намекнул, что не против замять дело, если одна из девчонок боевой группы согласится стать подругой Никиты.

Причём даже не невестой. Просто дружить, не более. Видимо, понял, что если попытается хапнуть не по рангу, то, скорее всего, огребёт сам, причём от всех сразу. Так что намёк был на крайне пристойные даже не отношения, а попытку их завязать, видимо, в расчёте, что дальше сын сам справится и очарует одарённую красавицу. Собственно, ради этого Никита и поступил в политех следом за красноволосой Катериной. Но та оказалась крепким орешком и на ухаживания юного ловеласа не повелась, разбив тому лицо при попытке их форсировать. И к подругам не подпустила. Так что сейчас Евсеев почувствовал, что вот он, его шанс, тем более что решалась судьба места заместителя прокурора города, и любая мелочь могла помочь ему подняться по карьерной лестнице. А одарённая подруга сына — это никак не мелочь, вот он и рискнул.

Возможно, ему кто-то намекнул на такую вероятность, но этого Обрескова узнать не смогла, несмотря на то, что уже через час была в курсе всей подноготной жизни прокурора и прекрасно понимала его мотивы. Но это же натолкнуло её на мысль использовать ситуацию в свою пользу, пока заинтересованные дома крутят носами, не желая даже гадить на одном гектаре рядом с наглым выскочкой, или ждут, чем дело обернётся. Их мотивы были неважны, главное, что это давало возможность нам пройти испытание и стать полноценной боевой группой. Вот только чем дольше я слушал, тем больше понимал, что не готов на это пойти.

Может, меня кто-то назвал бы дураком, но чем глубже я вникал в традиции сообщества богоборцев, тем меньше мне хотелось быть кому-то из них обязанным. Пусть этого всё равно избежать не получится, но плодить долги на ровном месте означало в итоге попасть под чей-то контроль. И избежать подобного можно было лишь одним методом — стать сильнее и весомее. Из пешки превратиться в игрока, в идеале. А если не получится, то в фигуру с максимально возможной степенью свободы.

Да, начать в боевой группе было проще всего. Это давало большой бонус к возможности получить бесплатное средне-специальное и высшее образование, опыт и стать сильнее, но это не единственный путь. Можно было развиваться и в одиночку, пусть и не с таким комфортом. А кроме того, оставался шанс напрямую пойти на службу государству, в армию или МВД. Или даже в ФСБ, если пройдёшь отбор, хотя мне это не светило по состоянию здоровья. Пока я лежал в больнице, мне приносили много рекламных брошюр, с описанием того, как это здорово и весело. Я на подобную туфту, конечно, не повёлся, но зарубку в памяти сделал. Пятнадцать лет — это, конечно, много, но зато после буду совершенно свободен, с лицензией вольного богоборца и огромным опытом.

А всё потому, что даже если расчёт Обресковой окажется верен, и мы официально станем боевой группой, мой статус в ней будет возле плинтуса. Мне это вчера ясно показали. Но если тогда у меня ещё был шанс исправить ситуацию, то, как только Татьяна согласится на предложение куратора, я стану ей должен. И как ни тужься, ничего изменить уже не получится. Я сам поставлю себя в подчинённое положение. Как говорят в китайских порномультиках, стану её псом. Только вот там в итоге героиня-цундере проникается к слуге нежными чувствами, а вот мне такое не светит. Да и не тянет, если честно. Я лучше змею одноглазую буду душить, чем перед девкой унижаться.

Глупо? Может быть. Но после комы я всё чаще ловил себя на том, что не терплю хамства и неуважения в свой адрес от кого угодно. Равно как и жалости. Это накатывало волнами вместе с самоуверенностью, вроде той, что была с утра. Не то чтобы в остальное время я позволял себя унижать, но всё же не реагировал так резко. И мог сдержать желание разобраться с обидчиком прямо на месте. Так что, можно сказать, вину я чувствовал перед мажором, валяющимся в больнице со сломанной челюстью, только за то, что он выбрал не то время для понтов. Случись это чуть позже, может, всё обошлось бы и без травм. Но это всё, что беспокоило мою совесть, да и то не сильно. Точнее, уже совсем нет, потому что именно сейчас, пока я слушал, как блондинку уговаривают на аферу с прокурором, то самое ощущение уверенности и гордости вернулось, и я понял, что не смогу принять уготованную мне роль второго сорта.

— Юлия Алексеевна, благодарю за попытку помочь, но это лишнее, — я поднялся под удивлёнными взглядами всех присутствующих. — Я сам разберусь с этой ситуацией. И да, из команды я тоже ухожу, извините, Олег Евгеньевич, что отнял время. Без необходимости спешить вы сможете спокойно найти замену и пройти испытание в положенный срок.

— Смотрите, обиделся, — презрительно скривилась Татьяна. — Сядь, малахольный. Так и быть…

— Послушай меня, девочка. — я слегка повысил голос, перебивая девушку. — Мне плевать, что ты думаешь. Я тебя ни о чём не просил и не собираюсь. Так что закрой свой прелестный ротик и сиди на попке ровно. Ферштейн?

— Что ты сказа… — обманчиво ласково начала блондинка, медленно поднимаясь со стула и зачем-то вытягивая руку в сторону, но, наткнувшись на взгляд наставника, вдруг замерла и опустилась назад. — Ладно. Мы с тобой ещё встретимся.

— Ты уверен? — Олег Евгеньевич не обратил внимания на возмущение подопечной и уставился на меня напряжённым взглядом. — Это будет очень непросто. Стоит ли оно того?

— Стоит. — Я не стал отводить глаз, абсолютно уверенный в своём выборе. — Быть мальчиком на побегушках не для меня. Лучше уж в армию пойти на контракт, отслужить положенное и уволиться свободным человеком. Так что ещё раз прошу прощения, что так резко ухожу. Честно говоря, принял решение лишь пять минут назад. Всё так закрутилось, что времени не было подумать, чего именно я хочу.