Ученики, учителя (СИ) - Коллектив авторов - Страница 16

— Очевидно.

— Я оставил мое войско, или они бросили меня. Трудно вспомнить. Я умирал, снова и снова, не в силах повредить кому-либо, употребив в пищу. Я бы приветствовал следующего бессмертного, кто встретил бы меня, но не нашлось никого. Я думаю, что жрица, которая прислуживала в этом святилище, увидела меня после очередной смерти на дороге. Откуда-то она знала, что со мной случилось, и велела людям привести меня сюда. Они опустили меня в воду, и… ну, ты почувствовал это. — Он пристально посмотрел на заводь, свет факела отражался от металлических вещей, пожертвованных и теперь лежащих на дне, они создавали отблески, танцующие под поверхностью воды. — Этот источник восстановил мое равновесие.

— Зачем ты показываешь мне это? — прошептал Марк. В голосе его слышалось напряжение и — немного — страх.

Почему именно ему? Дарий не мог объяснить.

— Я подумал, ты должны знать.

— Я никогда не слышал о таком последствии Передачи, как ты описываешь, — в голосе Марка чувствовалось раздражение.

— Я и не говорил, что ты такое встречал, — сказал Дарий невозмутимо.

Марк резко обернулся к нему и увидел, что тот вынужден сдерживаться, чтобы не рассмеяться.

— Я что, прозрачный? — спросил Марк огорченно.

Дарий покачал головой:

— Я просто следовал своей интуиции.

— Ты опасный человек, — сказал Марк, вставая. — И ты по-прежнему существуешь.

Он отвернулся от озера и пошел, не оглядываясь, предоставляя Дарию захватить факел и следовать за ним.

Вернувшись, они устроились у очага, однако не прикоснулись к вину.

— Ты скучаешь по власти? — спросил Марк после долгого молчания. Он смотрел в огонь. — Она вела тебя. Ты знал, что жизнь тех, кто вокруг тебя, неважно, из страха или преклонения, находится в твоем распоряжении? Отсутствие напряжения битвы, борьбы — как это?

— Почему я должен скучать?

Марк издал горький смешок.

— Эта Передача, должно быть, изменила тебя в полной мере. Ты никогда не забудешь удовольствия от нее.

— Мне нравится думать, что я сейчас ближе к себе, чем когда-либо прежде, — сказал Дарий, немного задетый его словами. — Когда я пришел в себя, то понял, что получил возможность стать таким, каким хотел, но просто не понимал этого; может быть, я человек мира. Я сам, не Передача, — сказал он твердо, — и мне так лучше.

Наступило долгое молчание.

— Ты что-то потерял? — рискнул Дарий.

— О, да, — так смотрят голодные.

— Источник…

— Не для меня, — сказал Марк. — Не было великой Передачи для меня, Дарий. Светлой или темной. Я именно тот, кем был всегда. Только мир изменился.

— Ты не прав.

— Может быть. Но хватит об этом.

Он встал и подошел к своей койке. Сунув руку в мешок, он рылся в нем, пока не нашел небольшой кожаный мешочек, в котором что-то перемещалось, позвякивая. Затем на ладонь тонким ручейком высыпались полированные камешки, красные и зеленые.

— Поиграем? — спросил Марк.

— Я боюсь, что эта игра мне незнакома.

Марк принялся чертить ножом на земляном полу игровое поле.

— Это называется «камни», и я ношу их с собой, потому что «доску» сделать несложно, — закончил он решетку с завитушками.

Они оба рассмеялись. Марк начал раскладывать камни, отдав Дарию зеленые, себе оставив красные.

— Задача проста. Победителем является тот, кто первым окружит царя своего соперника.

— И который царь? Все камни выглядят одинаково.

— Это самое интересное. Ты выбираешь царя, а моя цель состоит в том, чтобы узнать, кто это, по тому, как он движется. Цари всегда ограничены в своем выборе.

Это было обманчиво просто, а на самом деле сложно — как и большинство военных игр. Марк был мастером, и неважно, что Дарий обладал опытом в тактике, — он ни разу не смог найти царя. Они сыграли несколько раз, говорили о пустяках, до тех пор, пока земляная доска не затерлась до непригодности. Дарий сказал «спокойной ночи» и решил: пусть огонь в яме умрет сам собой. Марк рухнул на свою кровать, но не ранее, чем устроил свой меч скрытно и в пределах досягаемости, несмотря на святую землю.

Вскоре пришло утро, но они оба спали допоздна. Дарий, когда проснулся, тихо сделал кашу, предоставляя запаху разбудить гостя. Еда исчезла быстро, и Марк начал сразу же собираться. Дарий наблюдал, как тот поколебался под конец, а потом вытащил из сумки «камни» и положил их на койку.

Он повернулся к Дарию и сказал усмехаясь:

— Полководец не должен быть без армии.

Дарий не соглашался, но потом принял подарок. Он не мог отрицать радость, которую игра дала ему.

— Будет трудно найти соперника твоего калибра.

— Я уверен, ты сможешь обучить ворона, чтобы начать играть с ним, — поддразнил Марк.

Дарий сделал вид, что отнесся к этому серьезно:

— Или кабана. Я слышал, они великие мыслители.

— Если ваш разговор состоит из того, где лучшие корни и как найти добрую свинью.

Марк закинул на плечи мешок и направился к главному выходу из храма. Проходя мимо колоколов, он намеренно задал им нестройное звучание, шедший за ним Дарий покачал головой в притворном отчаянии. Но обернувшийся к хозяину гость был серьезен.

— Может быть, мы встретимся снова, Марк, — сказал Дарий мягко. Слабый перезвон затихал.

— Как его звали?

Дарию потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кто такой «он». Покопавшись в глубине памяти, ответил:

— Мафусаил.

Марк кивнул и, казалось, погрузился в размышления.

— О чем ты думаешь? — спросил Дарий. Он не знал этого человека достаточно хорошо, чтобы задавать такой вопрос, но хотелось его понять, и Марк всегда мог отказаться.

Тот посмотрел ему прямо в глаза и ответил озорной улыбкой.

— Подумываю сменить мое имя на Адам.

Это имя ничего не говорило Дарию, и Марк улыбнулся еще шире на отсутствие понимания в его глазах. Дарий обнял его, как это было принято между воинами старых времен. Марк поправил мешок и двинулся по тропинке к главной дороге.

— Еще увидимся, Дарий, — крикнул он через плечо и махнул рукой на прощание.

Акт первый: Absence de fer[2]

Недалеко от Рю Орлеанс, что в Париже, на третьем этаже старинного особняка, построенного еще до Революции, находился фехтовальный зал. Он только что открылся; раньше это помещение занимала студия аэробики, а до этого балетная школа. Маклауд знал учителя, чье имя значилось на вывеске, и указал на это Митосу — в дождливый полдень в начале сентября, когда холод и ветер пробирали до костей. Тот лишь усмехнулся в ответ. Тем не менее, они вошли.

— Конечно, здесь приятнее, чем на улице, — Митос стоял в вестибюле, вытряхивая воду из ушей; они оба вымокли до нитки. — Но карабкаться три пролета вверх по лестнице, да еще, могу поспорить, со сломанными перилами! Не думаю, Мак.

— Не смеши, сколько раз ты попадал под ливень за пять тысяч лет?

— Не имеет значения, дискомфорт есть дискомфорт. А — это А.

— Митос, ты самый ленивый человек на земле.

Митос только кивнул:

— У меня есть карманный роман, я, пожалуй, посижу здесь и почитаю, пока ты будешь совершать прогулку по аллее памяти.

— Ты поднимешься наверх и будешь образцом дружелюбия и общительности.

— Да, да конечно. Слушай, мне нужно поддерживать репутацию. Посещать подобные места не в привычках бывшего наблюдателя.

Маклауд взял его под руку.

— Обещаю, там не будет знакомых.

Митос улыбнулся и брызнул водой Маку в глаза.

— Я делаю это для тебя, — сказал он.

Вслед за Маклаудом он поднялся по лестнице и замер у дверей, когда навстречу вышел высокий мускулистый смертный, с виду явный немец, и заключил его друга в объятия.