Внебрачный ребенок (СИ) - Доронина Слава - Страница 38

Я понимала ее боль: когда родителей не стало, в душе образовалась пустота, а чувство безысходности и одиночества было такой силы, что мне казалось, будто грудную клетку ломали на живую. Так хотелось в тот момент к Кристине, плакать у нее на плече, разговаривать о папе с мамой, вспоминать наше беззаботное детство, но между нами была пропасть… Как и Белла Ренатовна, я не хотела судить ничьи поступки, тем более, вести разговоры о том, что случилось шесть лет назад. Но с недавнего времени меня не покидало чувство, что семья, и муж, и даже маленький ребенок достались мне в наследство от сестры.

— Как ты себя чувствуешь? — она кивнула на мое плечо, заметив, что я схватилась за него.

Это получилось неосознанно. Боль меня почти не тревожила. Постоянно клонило в сон, я чувствовала физическую усталость. Последние полгода я много сил и времени уделяла работе, развитию Сафины, крутилась как белка в колесе, недосыпала, мало отдыхала. У меня налицо все признаки истощения, и теперь требовалось время, чтобы восстановить запас сил.

— Уже лучше. Спасибо.

Белла Ренатовна недовольно вздохнула, покачав головой.

— Я лишь против одного: мой сын привел в дом женщину, которая в отношениях с другим мужчиной…

Конечно охрана, наверное, доложила ей про визит Быстрова. Но я и сама не ожидала от Паши такого рвения. И подобного предательства тоже. Это был удар ниже пояса. Все время, что мы встречались и проводили вместе, все его слова были ложью? В голове до сих пор это не укладывалось. Разве после такого мы можем быть вместе? Нет, Белла Ренатовна заблуждалась, в отношениях я уже не была.

— Я не могу уйти. Роберт сказал, что не отдаст мне Сафину… Как мать, вы должны понимать, что это значит для меня.

Пусть ему высказывает свои недовольства. Я и сама не хотела здесь жить, для меня комфортнее было вернуться домой. В глубине души я надеялась, что так оно и будет. Что Роберт отпустит нас с Сафиной, когда поймет, что я не собираюсь препятствовать его встречам с дочерью.

Белла Ренатовна встала с места и подошла ко мне, похлопала по здоровому плечу, словно сочувствуя мне.

— Он редко, когда меняет свои решения. Ладно… Пойду, немного полежу. Что-то мне нехорошо, — сказала она и взглянула на Тамилу, которая вернулась на кухню. — Принеси мне лекарства в комнату, — и направилась к лестнице нетвердой походкой.

«Редко, когда меняет решения»… От этих слов мне сделалось не по себе. Может быть в этой семье и привыкли почитать мнение мужчины, но в моей жизни подобного не было. Не считая неудачной попытки с Быстровым. Мы с Сафиной с самого начала были предоставлены сами себе. Я знала, что мне не на кого надеяться и положиться, кроме как на себя саму. А по щелчку пальцев такие вещи не меняются. Но ради Сафины и ее благополучия я готова попробовать.

— Мама! — Мышка появилась на кухне и забралась ко мне на колени. — Роберт пообещал, что поплавает со мной в бассейне после завтрака. Пойдешь с нами? Ну, пожалуйста! На улице гололед, прогулка отменилась, а я сказала Роберту, что ты водишь меня иногда в бассейн, а я умею плавать…

Невозможно было оставаться равнодушным перед непосредственной радостью кудрявого ангелочка. Я улыбнулась Мышке, и мельком взглянула на Роберта.

— Пойду, конечно. Только плавать с вами не смогу.

Как и любой ребенок Сафина была склонна переоценивать свои способности. Плавать она действительно умела, но без присмотра я ее ни за что не оставлю. Тем более с мужчиной, который едва ли умел обращаться с детьми.

Весь завтрак я сидела напряженная, вытянувшаяся по струнке, то и дело вздрагивала, когда поднимала глаза, и натыкалась на испытующий взгляд Шалимова. Чувство было такое, что к коже в этот момент прикасались горячими углями. Хорошо, что Белла Ренатовна ушла к себе — двойного внимания со стороны членов семьи Шалимовых я бы не выдержала.

— Я переодеваться, — Сафина убрала посуду со стола после завтрака, и бегом побежала к лестнице, а мы остались с Робертом наедине.

Несколько секунд я рассматривала скатерть на столе, не решаясь поднять голову, потому что чувствовала, что он смотрит на меня. Россыпь мелких точек на рисунке начала расплываться перед глазами, и я встала из-за стола, потянулась к посуде, чтобы убрать ее в раковину.

— Оставь, — твердым голосом произнес Роберт, встав рядом со мной. — Этим занимается прислуга. Ты же моя гостья. Пока гостья… Но вскоре можешь стать хозяйкой этого дома. Все зависит от твоего решения, — он перехватил мою руку и погладил ладонь, смотря на меня горящими глазами.

За нашими спинами послышался шум и звон битого стекла. Мы одновременно повернули головы с Шалимовым. В дверях стояла Лиза с раскрасневшимся лицом, а под ногами у нее лежали осколки разбившейся бутылочки.

— Извините… Я… Сейчас все уберу, — она метнула в меня ненавидящий взгляд, и тут же опустила голову, пряча слезы.

— Роберт! Мама! Я готова…

Радостный голос Сафины оборвался на полуслове, она громко вскрикнула, наступив на осколок стекла, и не удержавшись на ногах, упала на пол, выставив ладони вперед.

— Сафина! — я бросилась к ней, но Роберт оказался быстрее.

Он поднял Мышку на руки и понес в гостиную.

— Боже… Извините… Я не хотела… Роберт Рустамович… — причитала Лиза встревоженным голосом.

— Лучше принеси аптечку, Лиза, — раздраженно выплюнул Шалимов, поглаживая плачущую Мышку по голове. Сел на диван и принялся осматривать ее порезы на руках. — И вызови детского врача. Сафина, малышка, сейчас… Не плачь, доченька…

Мои ноги будто приросли к полу, а в голове образовалась вата, когда я увидела кровь на ступнях и ладошках дочки, а уже в следующую секунду взяла себя в руки, и, выхватив сундучок из рук Лизы, присела рядом с Робертом.

— Не нужно врача. Я сама… — взяла ладошки Сафины в руки и осмотрела их внимательным взглядом. Без света и пинцета мне не справиться: слишком много мелких осколков. — Принеси пинцет и ошпарь его кипятком, — вскинула голову вверх, взглянув на бледную Лизу. — А ты, пожалуйста, — обратилась к Роберту. — Пересядь с ней к окну и держи крепко. Не плачь, Мышка. Сейчас мама все исправит. Потерпи немного…

Роберт

По лбу Полины выступил пот от напряжения. Она склонилась над Сафиной, и за полчаса, которые вытаскивала осколки стекла из нежной детской кожи, не проронила ни слова. Кусочков оказалось так много, что первым порывом было все бьющиеся предметы выкинуть из дома к чертовой матери. Мышка вжалась лицом в мою грудь — я чувствовал мокрое пятно на рубашке от ее слез. Она всхлипывала, стонала, кусала зубами губы, когда Полина делала ей особенно неприятно, а меня будто самого боль скручивала изнутри в этот момент.

— Ну вот… Кажется, все… — тихо проговорила Полина бледными губами.

— Ты уверена? Давай, я вызову врача? Или отвезу ее в клинику? — я боялся вдохнуть полной грудью, только бы не причинить Мышке лишнего дискомфорта.