Свои чужие (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 19

Вместо четырех часов в компании Варламова мне предполагается потратить час, чтобы отвезти ему сценарий, и потом я свободна и могу ехать к Косте, а потом — домой, к проклятому финалу книги, который из меня уже все жилы вытянул.

Люблю свою работу, обожаю просто, да, но эти финалы… Их всегда так сложно прописывать, ведь историю персонажей от себя приходится отрывать. Как крылья себе отрезаешь, а потом — начинаешь растить по новой, а крылья — их уже носят другие люди, те, которые тебя читают. И тебе странно и непривычно, и ты ходишь и беспокоишься — а впору ли ты вырастила крылышки. Не натирают ли они любимым читателям?

Да, я привыкла. Я знаю, что нужно сесть и дописать, и ничего в этом страшного не будет — все будет хорошо. Героям будет хорошо, читателям будет хорошо, мне будет хорошо, ведь одной точкой в моей голове станет больше, и освободится место для новой истории. Это ведь хорошо. Очень хорошо.

И то, что у меня сегодня будет больше времени на книгу — это хорошо. Это замечательно. Так что спасибо, Илья Владиславович, что решили занять Варламова чем-то помимо просиживания штанов в кабинете. Его пятой точке подобное сиденье вряд ли было полезно.

Вот кстати, еще один бонус от этой внезапной поездки. Сегодня у меня будет меньше Варламова. Ура же? Ура! Серьезно, это для меня большое облегчение. Я могу себе представить, как он проедется по Косте, когда заметит обручальное кольцо на моей руке. Вот казалось бы, какое ему дело, да? А нет же, лезет ведь. Еще и прозвище это идиотское для Кости придумал.

Меня прислали в школу искусств. Внезапно — даже новую. Пятиэтажную и выпендрежно-стильную. Вижу, вижу, амбиции у спонсоров огроменные. Правда, сейчас почему-то школа была пуста и тиха, как украинская ночь.

— Мы еще не сдались, — виновато сообщила мне девушка, стоящая то ли на ресепшене, то ли на вахте, — лицензию получим скоро, начнем набор, но пока — еще не сдались.

Логично, а чего площадям простаивать, почему не арендовать их киношникам? Тем более что киношники хорошо оплачивают нанесенный ущерб, если вдруг…

— А концертный зал для киношников у вас где? — вздохнула я.

— Пятый этаж, — немилосердно сообщает мне это эфемерное, полуэльфийское создание с дивным нежным профилем. Надо будет героине следующего романа такой выписать.

Пятый этаж, лестницы и мои каблуки сочетаются плохо.

— У нас есть лифт, — тоном великой спасительницы говорит мне девушка.

Честно говоря… Честно говоря, я и лифты сочетаются не лучше. Нет, когда я еду в чьей-то компании — еще ничего, а вот одна — я предпочитаю на лифтах не ездить. Клаустрофобия у меня, короче говоря. Легкая, но есть.

И моя квартира расположена не где-нибудь, а на втором этаже. Я спускаюсь пешим ходом. Вот так вот. Я даже не стала покупать машину и учиться на права, потому что это же регулярно придется запихиваться в железную колымагу и находиться в ней. Одной! Такси — мой выбор, да.

И сейчас, глядя на лифт, я взвешиваю “за” и “против”. Забираться по лестницам на пятый этаж на каблуках — это садо-мазо. Плюс надо учесть, что потолки-то здесь высокие, и лестницы наверняка высоченные, с кучей ступенек. А тут лифт…

Ладно, пять секунд отмучиться и уже отправиться домой.

Ладно.

Я решаюсь. Шагаю в чертову металлическую клетку, жму на кнопку с цифрой “5”.

Нужно всего-то немного… Закрыть глаза и досчитать от пяти до нуля. А потом двери разъедутся, и я буду свободна.

Пять. Четыре. Три. Два…

И вот надо же было именно между четвертым и пятым этажом лифту вздрогнуть и остановиться. И у меня, разумеется, тут же сердце подскочило чуть ли не в черепную коробку. И тут же обдало паническим жаром, а кожа покрылась липким потом.

Черт, черт, черт, ну почему все это именно сегодня, а? Вот за что?!



Что такое приступ клаустрофобии, когда ты застряешь в маленькой клетушке между небом и землей?

Это жаркая липкая противная темнота в глазах. Это паника, от которой сводит легкие и дышать с каждой секундой все сложнее.

Кнопку вызова лифтера я жму с остервенением, раз за разом, будто невротик. Хотя не будто, я сейчас чудом дышу, на самом деле. Хоть бы с кем-то… Вот почему я сегодня не прихватила с собой Эльку? А я же работать в телецентре собиралась, мне и в голову не пришло, что там я могу оказаться в лифте одна. В телецентре в иной час в тот лифт было не так уж просто уместиться.

Лифтер не отвечает. И я разъяренно рычу и изобретаю для этого мира новое многоступенчатое ругательство.

— Полина?

Голос Варламова громкий и доносится откуда-то сверху. Видимо моя изобретательность и изощренность в нецензурных выражениях его впечатлила.

— Дима!

Честно, я сейчас ужасно рада его слышать. Вопреки всему тому, что в девяноста случаях из ста я предпочту избежать времени в компании бывшего мужа. Только не тишина, только не она, не эта удушливая пустота, выжимающая из легких воздух.

— Застряла? Одна?

— Никого не было. — Тихо всхлипываю и оседаю на пол лифта.

Мне наверняка мерещится тревога в его голосе. Ну, с чего бы ему и обо мне беспокоиться. Ну, да, он знает, что со мной происходит в таких случаях. Но будто есть ему дело до меня.

— Твою ж мать… — вполне искренне произносит Варламов, — А лифтер?

— Не отвечает. — Мне хочется расплакаться, на самом деле, но пока здесь Дима, пока он со мной разговаривает — мне по крайней мере не так плохо, как могло бы быть.

Хрен его знает, где шляется тот лифтер, может набухался, может просто не явился на работу. А зачем, если школа еще не функционирует даже?

— Подожди. — кричит мне Дима.

— Дима, нет, не уходи…. — с паникой восклицаю я, прекрасно понимая, что значит это “подожди”. Он сейчас убежит до той девочки на ресепшене, чтобы выяснить в чем дело, и оставит меня, а на меня снова навалится приступ.

Но поздно. Дима уже сорвался с места и меня снова крепко обнимает тишина.

Душная.

Тугая.

Тесная.

И снова накрывает волна жгучей паники, снова оглушительным звоном наполняется голова. И сжимайся в комок на полу, не сжимайся — легче не станет. Только хуже.

Из сумки я все вытряхиваю довольно неаккуратно. Мне не до реверансов и не до тряски над тем, как бы не разбить зеркальце. Мне нужен телефон. Побыстрее.

Когда тебя трясет, когда в глазах темнеет, а пальцы сводит мелкими судорогами набирать номер довольно неудобно. Даже ткнуть в единичку на автонаборе и то получается с третьего раза.

Четыре гудка — почти вечность для меня сейчас. Воздух такой густой, такой тяжелый, что совершенно не вдохнешь. Ну же, Костя, ну отвечай… Вот сейчас мне ты как никогда нужен. Ну пожалуйста. У меня сейчас голова взорвется!

— Полин… — наконец-то Анисимов снимает трубку. Но я не успеваю сказать ни слова, потому что Костя торопливо тараторит: “Я сейчас на совещании, давай позже, увидимся в загсе”.

И сбрасывает, заставляя меня выругаться еще раз.

Я не могу позже.

Мне нужно сейчас!

Мне бы уцепиться за чей-нибудь голос, как за якорь, сосредоточиться на нем, получится нормализовать дыхание…

Я не смогу сама!

Такими темпами до ЗАГСа я просто не доживу.

Лифт вздрагивает, будто от удара. Вроде несильно, едва заметно, а для меня — сейчас практически девятибалльное землетрясение. Мне конец, мне точно конец! Уже глюки начались…

Под очень изощренное Варламовсое ругательство открывается люк в потолке лифта. А потом на полу лифта оказывается сам Варламов.

— Полинка! — Тревожно восклицает он и бросается ко мне, забившейся в угол лифта, по пути чудом не спотыкаясь на какой-то помаде, так и оставшейся на полу после моего издевательства над сумкой.

Боже, я не могу в него поверить, это какой-то глюк моего паникующего мозга, ведь не может же он быть тут. Не может!

Но Дима тут, крепко сжимает мои плечи, прижимается лбом к моему лбу, смотрит прямо в глаза.

— Тише, тише, малышка, ты не одна.