Украденное дитя (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 31

— А вы посмейте, дорогая, посмейте. Мы все от этого только выиграем.

— Матушка, это мезальянс! — не выдержал император. — Прошу, хватит.

— Уверена, заграничные принцессы куда достойнее меня, — вставила Фрида и вернулась к щербету. Как оказалось, рано.

— Заграничных мы всех уже перепробовали, — фыркнула императрица. — Да, дорогой?

Император издал странный звук, средний между покашливанием и смехом, а потом тоже спрятался за салфетку.

— О, — только и смогла сказать Фрида.

Императрица усмехнулась. Потянулась, накрыла рукой пальцы Фриды.

— Вы умная девушка, милая. Вы, конечно, поступите разумно.

Фриду затошнило.

— Матушка, ну хватит! Брак — это же по любви, — воскликнул император.

— Дурак! — взвизгнула вдруг императрица. — Посмотри: красавица, умница, и состояние Виндзоров, наконец, перейдёт к нам!

Фрида откинулась на спинку стула и потрясённо переводила взгляд с императора на его мать. Нет, это всё сон, абсурд! Не могут же они серьёзно…

— Матушка, по завещанию, сын Эша наследует герцогство… — сказал император.

— О да, но не ты ли голову себе ломаешь, как обеспечить его лояльность короне? — усмехнулась императрица. — Он будет очень лоялен, если эта корона ляжет ему на голову.

— Точно абсурд, — прошептала Фрида, но никто её не услышал.

— Матушка, — теряя терпение, начал Генрих, — корона ляжет только на голову моего сына…

— Дорогой, ну нельзя же быть таким слепцом! — отрезала императрица. — Сколько у тебя фавориток, и ни одна до сих пор не понесла! Ты никогда не интересовался, почему?

Император покраснел.

— Матушка! Не сейчас.

— А потом ты отправишь меня в самый дальний монастырь, и мы никогда это не обсудим, — цинично ответила императрица. — Так вот, побеседуй с нашим придворным врачом. Это, знаешь ли, уже не тайна.

Император тоже откинулся на спинку стула и принялся яростно тереть переносицу.

— Итак, если родится всё-таки у вас сын — отлично. Нет — у тебя будет наследник. Виндзоры — ближайшие нам родственники. Хвала богам, твой дед позаботился о том, чтобы ближе у нас никого не было. Ты усыновишь ребёнка, мальчик это будет, или девочка — неважно. Маг на троне — и эту империю будет не остановить. — И с видом завоевательницы, поставившей на колени весь мир (пусть и в мечтах), императрица улыбнулась.

Фрида посмотрела на императора, встретила задумчивый, оценивающий взгляд и подумала: «О боги!»

— Милая, вы побледнели, — заметила императрица, прервав тишину.

Фрида сглотнула.

— Я… Но…

— Понимаю. Вам, дорогая, о таком страшно было и подумать. Слишком хорошо, неправда ли? Вы составите моему сыну прекрасную партию, лучше всех этих заграничных потаскух. Вы мне нравитесь и…

Фрида прижала руку к губам, кое-как пробормотала:

— Простите, мне нехорошо.

И, вскочив, бросилась бежать.

Следом вскочил и император, кажется, зовя врача. Фрида услышала, как императрица успокаивающе объясняет:

— А, беременность! Это пройдёт.

В туалетной комнате Фриду вырвало. Долго потом пришлось умываться, приводить себя в порядок, но трясло всё равно сильно. Врач, к которому проводили герцогиню, сказал только:

— Миледи, нельзя же так волноваться! Вам необходимо немедленно отдохнуть.

Его Величество передал, что Фрида может ехать домой — они поговорят позже. Очевидно, сейчас император был занят матерью.

Фриду трясло, пока в одном из коридоров, полных, конечно, народу (дворец же), её не подхватил невесть откуда взявшийся Ричард.

— Госпожа?

«Не могу», — подумала Фрида и спрятала лицо у него на груди.

Ричард донёс её до кареты, а уже в пути Фрида, кое-как успокоившись, сказала:

— Ричард, вы знаете, я кажется, скоро стану императрицей.

И расхохоталась.

Когда я на троне

Сижу в золотой

Королевской короне,

А справа и слева

Стоит моя знать,—

Какая цена мне,

Ты должен сказать!

«Король и пастух», английская народная баллада,

перевод С. Я. Маршак

Вечером в столичный особняк Виндзоров явился с визитом сам император. Явился без помпы, в сопровождении лишь телохранителей, в карете без гербов и даже без лакеев. Почти инкогнито. Почти, потому что в такой же карете и с таким же сопровождением некогда разъезжал по столице его младший брат. Конечно, другими были тогда телохранители (а порой принц и вовсе обходился без них), но весь город уже очень скоро знал, кто и куда поехал. Газетчики — шустрые ребята, а тут такая сенсация! Конечно, шушукались тем вечером дамы в салонах: Его Величество отправился навестить безутешную вдову (ах, бедняжка!). Какое у императора доброе сердце!

Сердечного императора у Виндзоров весьма тепло встретили. Сначала чуть в обморок не упала экономка и задрожал всегда невозмутимый дворецкий. Его Величество они видели впервые: к Эшу император не заглядывал, предпочитал звать своего мага во дворец. Не так уж много у правителя великой империи времени, чтобы мотаться по гостям — даже к собственному кузену и самому доверенному советнику.

Так что визит был из ряда вон — для всех. Его Величество держался непринуждённо — сопровождение он оставил на улице. Дескать, что ему может угрожать в доме придворного мага? Правда, мёртвого… Но ведь из-за несчастного случая, не так ли? О, Эш всегда был таким растяпой…

Дворецкий справился с собой быстро, и Его Величество окружили слуги. Ах, ему нужно видеть герцогиню? Но…

— Ваше Величество. — Остановившись на последней ступеньке лестницы на второй этаж, лорд Валентин изящно поклонился. — Какая досада, моя дочь не принимает.

После этого наступила тишина. Императору не отказывают, особенно в такой щекотливой ситуации. Его Величество уже оказал герцогине великую честь, приехав к ней лично. Так что же?

Император выдержал паузу, как будто специально дожидаясь нужного эффекта — чтобы все присутствующие поняли, какую оплошность допустил лорд Валентин. Впрочем, из присутствующих были только слуги, а кого волнует их мнение? Сам же лорд Валентин как будто ничего не понял: он замер на лестнице, словно собирался грудью закрыть императору проход на второй этаж.

— Леди Фрида снова не здорова? — спросил, наконец, Генрих.

Валентин не поднимал глаз и руки его, лежащие на перилах, подрагивали, но ответил он твёрдо:

— Моя дочь утомилась и сейчас отдыхает. Приношу от её лица извинения, Ваше Величество. Как только моей дочери станет легче, мы нижайше попросим у вас аудиенции…

Император отмахнулся.

— И тем не менее я хочу видеть её сейчас.

— Ваше Величество…

Не обращая на него внимания, Генрих подошёл к лестнице и оказался очень близко от Валентина — хрупкого, маленького по сравнению с императором.

— Граф, — улыбнулся император. — Отойдите. — И когда Валентин (явно испуганно) вцепился в перила, добавил: — Вы же понимаете, что я могу позвать моих телохранителей, и вас… отодвинут. Аккуратно, конечно. Но смысла в вашем маленьком бунте я не вижу.

Валентин вздрогнул. Впервые поднял на Его Величество глаза. Ему было страшно, действительно страшно: воспитание и мораль кричали повиноваться и молить императора о прощении. Никто не встаёт у Его Величества на пути: ни слуга, ни лорд.

— Я жду, граф, — гипнотизируя Валентина взглядом, как змея зайчонка, сказал Генрих.

Валентин дрогнул. Посторонился и тут же сказал:

— Ваше Величество, умоляю, моей дочери нужен покой…

— Какая трогательная забота для той, кто даже не является вашим ребёнком, — усмехнулся император, проходя мимо. — Позовите врача, если так волнуетесь, граф. В вашем доме должен быть кто-то из Академии.

Валентин осел на ступеньки. К нему бросились лакеи и дворецкий — а потом и к врачу. Не леди, так лорду он точно понадобится.

Однако у дверей в комнаты герцогини (дорогу Его Величеству показывал расторопный лакей, очень взволнованный подобной честью) императора ждала ещё одна преграда — Ричард.