С широко открытыми глазами (ЛП) - Миллер Рейн - Страница 5

Одной рукой Итан зажал мои запястья, а другой странствовал по моему телу, продолжая грубо мной овладевать. Придерживаясь бешеного темпа, практически яростного. Я знала, что его агрессивность не была связана со мной. Он боролся со своим сном. Ему необходимо было выкинуть его из головы. Я прекрасно понимала, что происходит. Меня это не беспокоило. Я была готова стать участником в восстановлении его самоконтроля.

Он вынудил меня открыться шире и так точно задевал своим членом мою особую точку, что мне не потребовалось много времени, чтобы устремиться к оргазму, чувствуя, как мышцы напряглись в ожидании взрыва, который вознес бы меня до небес.

Он ущипнул меня за соски, гораздо более чувствительные, чем обычно, и на мгновение меня ослепила боль. Я закричала, когда меня начало накрывать волной наслаждения. Он успокаивал мою нежную плоть языком, а затем произнес:

— Скажи мое имя! Я должен его услышать.

— Итан, Итан, Итан! — выкрикивала я напротив его губ, после чего он ворвался своим языком в мой рот и поглотил мои слова. Я вздрогнула, и мои внутренние мышцы сомкнулись вокруг его члена, сдавливая и затягивая глубже. Я никогда не была настолько удовлетворена, как в этот момент. Он брал контроль над моим удовольствием и никогда меня не разочаровывал.

Но он не кончил. Я вспомнила, что он мне сказал несколько минут назад.

Итан издал первобытный рык и вышел из меня. Я возражала против потери, но одобрила резкий рывок вниз и горячую головку его пениса заполнившего мой рот, когда он изменил точку проникновения. Я почувствовала свой вкус, смешанный с его, и эротизм этого момента стал по-настоящему взрывоопасным. Крепко схватив его за бедра, я втянула его глубже, пока он не уперся в заднюю стенку моего горла. Всего несколько скольжений моих губ по его члену, и я почувствовала вырвавшуюся из него струю спермы. Звуки, которые он издавал, были плотскими и удивительно уязвимыми для такого доминирующего акта. Когда Итан кончал, я всегда чувствовала себя могущественнее. Я делала это с ним.

Он пристально смотрел на меня, наблюдая за всем процессом, поскольку ему нравилось, что наш зрительный контакт выводил нас далеко за рамки физического акта.

— О, Боже, — прошептал он, выскользнув из моего рта и переместившись ниже, чтобы прижать нас друг к другу поближе. Он снова накрыл меня, на этот раз проскользнув в меня мягче и нежнее, идеально соединив наши тела, пока его эрекция не спала. Я чувствовала, как глухой стук его сердца сливался с моим.

Я держалась за него и позволяла делать все, что он захочет. Долгое время он целовал и прикасался ко мне, испытывая необходимость быть внутри меня дольше обычного, говоря о том, что любит меня, заставляя чувствовать себя желанной. Я многое знала об этом мужчине, знала, чем он живет. Многое… за исключением одной вещи, которую хотела бы знать, но не знала.

Темное прошлое Итана по-прежнему оставалось для меня таким же таинственным, как и прежде.

— Я рада, что ты привез меня сюда. — Я почувствовала, что меня снова начинает клонить в сон, и решила поговорить с ним о кошмарах завтра, понимая, что его это не обрадует, но, в любом случае, собираясь вытянуть из него правду. Мне было интересно, догадывался ли он о том, что я собиралась сделать. Итан обладал странной особенностью предугадывать мои намерения. — Я люблю тебя.

Он обвил меня руками и погладил по волосам. Я вдохнула в себя его пряный аромат, смешанный с запахом секса и одеколона, и позволила себе расслабиться, зная, что я была в объятиях единственного мужчины, которому удалось меня удержать.

Когда наступило утро, я с особой осторожностью высвободилась из обвившегося вокруг меня тела. Итан вздохнул, уткнувшись носом в подушку, и зарылся в простыни. Он наверняка измотан из-за напряженной выставки, прошедшей вчера вечером в Национальной галерее, и трех часов езды по побережью. Также я не могла сбросить со счетов время, потраченное на секс, как только мы сюда добрались. И плохой сон. И последующий секс. Его взгляд и безмолвное доминирование были повторением ночного кошмара, приснившегося ему в прошлый раз. Я знала только то, что мне было известно. Итог разговора не был таким напряженным, как раньше, но я чувствовала, что Итан изо всех сил старался контролировать свой ответ, чтобы не разоткровенничаться как в прошлый раз. Мой бедный малыш. Я никогда не признаюсь ему, но мне тяжело видеть его мучения; тем более, когда я ничего не могу с этим поделать, потому что он отказывается поделиться этим со мной. Мужчины умели раздражать.

Забравшись в душ и намылившись, я раздраженно терла свою кожу и торопилась побыстрее закончить, решив одеться и выйти из комнаты, не потревожив столь необходимый Итану сон.

Я засунула свой телефон в карман джинсов и на цыпочках вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Я просто стояла и смотрела на коридор того крыла здания, где в одном из закоулков поместья располагалась наша комната. Это место было чем-то особенным, напоминало Пемберли мистера Дарси с примесью Торнфилд Холла мистера Рочестера. Я с нетерпением ждала официальной экскурсии, все еще впечатленная тем, что сестра Итана и ее муж владели этим местом.

Я спускалась по лестнице и преодолела уже половину пути, но резко остановилась на лестничном пролете. На стене висела самая изумительная картина колоссального размера и, безусловно, я прекрасно знала художника. Портрет, созданный никем иным как сэром Тристаном Маллертоном, висит на стене в частном доме. Вау. Я в шоке от того, что связывает меня с этой семьей.

Я вытащила телефон и набрала Габи.

— Ты не поверишь, на что я сейчас смотрю, — произнесла я после неразборчивого «приветствия», которое могло исходить только от моей соседки по комнате, но прозвучало без присущей ей самоуверенности в голосе.

— О? Что бы это могло быть, а?

— Извини, Габ, но я не могла удержаться. Ты бы слюной изошла, если бы увидела это… ох… меньше чем в футе от меня вырисовываются смутные очертания картины Маллертона середины века. Я бы могла прикоснуться к ней, если бы захотела.

— Лучше не стоит, Бри. Рассказывай, — потребовала она, став чуть более похожей сама на себя.

— Ну, скорее всего, портрет примерно семь на четыре фута, и чертовски роскошный. Семейный портрет белокурой женщины, ее мужа и их детей, мальчика и девочки. На ней розовое платье и жемчуг, который смотрится так, словно относится к коллекции королевских драгоценностей Тауэра. Он, похоже, без ума от своей жены. Боже, это прекрасно.

— Хм, мне нелегко представить это сходу. А ты не спросишь, можно ли сделать снимок, чтобы я могла сама все увидеть?

— Как только я встречу кого-нибудь, обязательно спрошу.

— Ты можешь разобрать его подпись?

— Конечно. Это первое на что я обратила внимание. Внизу справа подписано «Т. Маллертон» теми самыми характерными для него прописными буквами. Это, без сомнения оригинал.

— Круто, — произнесла Габи не очень-то восторженным голосом.

— С тобой все в порядке? Прошлый вечер был безумным, и я не видела тебя после того как сработал сигнал тревоги. Я плохо себя чувствовала, а Итан был в режиме повышенного нервного напряжения из-за кое-какой возникшей проблемы.

— Какой именно?

— Эмм, не знаю наверняка. На мой старый телефон пришло странное сообщение, и Итан прочитал его. Неизвестный отправил мне безумную СМСку и песню из… ох… того видео, которое они сделали со мной.

— Черт, ты серьезно?

— Да. Боюсь это так. — Даже говоря ей об этом, мой желудок совершил небольшой кульбит. Я просто не хотела сейчас обсуждать это. В прошлом мне удавалось уклоняться от темы разговора, и удалось бы снова, я уверена.

— Не удивительно, что Итан был весь на нервах, Бри. А как ты сама?

— Не знаю. Я просто надеюсь, что никто не следит за мной, и что это просто незначительная точка на радаре, которая исчезнет, когда закончатся выборы. Поверь, Итан разбирается с этим.

— Ага, хорошо, что хоть кто-то с этим разбирается, — проворчала она. Именно тогда я решила, что не расскажу ей о «предложении» Итана, сделанном мне прошлой ночью. Мне нужно немного кофе, прежде чем я столкнусь с чем-то столь масштабным. А еще лучше повременить и не рассказывать ей об ультиматуме Итана на счет переезда к нему. Габи не составит труда высказать свою точку зрения. И в данный момент мне не хотелось бы нарваться на крики, которые за этим последуют.