Песнь Кобальта (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 26

— Имя? — голос дракона низкий, раскатистый, в сердце отдающий дрожью благоговейной.

Сглотнула нервно, чуть дыша, и пролепетала:

— Элли.

Зрачок драконий сузился хищно:

— Врешь.

Сердечко ухнуло, куда-то вниз, до самых пяток. Хотела сказать, что не врет, да не смогла. Под взглядом драконьим все как на ладони было. Поэтому еле слышно прошелестела:

— Меня зовут Дэниэль.

Где-то в горле у него заклокотало, словно камни падали. Хмыкнул удовлетворенно и отступил, к воинам оборачиваясь.

Те стояли чуть поодаль, и вид их был плачевен. Глубокие страшные раны, кровь, пропитавшая изодранную одежду. Бледные, как сама смерть, но стоят, даже не шелохнутся и не поморщатся, словно и не чувствуют боли раздирающей.

Кобальтовый в два шага подошел к ним, громко втягивая в себя воздух, рассматривая их, чуть склонив голову на бок.

Раш лишь покачал головой:

— Мы сделали то, что должны были, привели ее. Дальше все, конец. Сам знаешь, путь обратный закрыт нам. На твоей воле только держимся.

Дракон переступил с лапы на лапу, и кобальтовый бок красиво полыхнул на солнце.

— Отпусти, — хриплый голос Раша, в котором просьба звучала, сердце наизнанку выворачивал.

Кобальтовый с минуту стоял, не мигая глядя на двух истерзанных тъердов, а потом медленно кивнул.

— Спасибо, — на запекшихся губах воинов израненных улыбки спокойные появилась, такие будто тихая радость их посетила и умиротворение.

Полыхнули глаза драконьи синевой темной, и в тот же миг оба тъерда, что до этого стояли твердо на ногах, покачнулись и как подкошенные на землю рухнули.

Дэни вскрикнула испуганно, но замолчала тут же, когда дракон резко в ее сторону голову повергнул, прищурился. Вокруг зрачка узкого голубые искры пробежали последний раз и погасли, как и не было.

Снова обернулся к воинам лежавшим на земле, набрал воздуха и синим пламенем накрыл их, сжигая дотла. Взмахом крыла пепел развеял, а потом обернулся человеком.

Дэниэль затаив дыхание, наблюдала за тем, как стоял молча, глядя на то место, где они только что лежали, а сейчас только трава почерневшая осталась. Присев, поднял с земли медальон круглый, что раньше на груди у Раша покоился. Пальцами потер, копоть стирая, а потом в карман убрал, поднимаясь на ноги.

— Зачем ты их убил? — не сдержалась Дэниэль, — они же сделали, как ты хотел! Дошли! Почему нельзя было отвести их к лекарю? Они бы справились!

— Они уже были мертвы. Я просто не давал им упасть, заставляя сердце биться, — он пожал плечами, не глядя на нее, и Дэни не смогла понять, жалеет ли он о чем-нибудь или такое в порядке вещей — Ни один лекарь не смог бы им помочь.

Только тут поняла она откуда силы были у раненых тъердов, поняла кто вперед их вел, вынуждая тела разорванные упорно двигаться к цели заветной. Это все он! Волей своей тащил их дальше, не давая отступить, упасть замертво, вливая силы драконьи, да боль забирая. Все он!

— Зачем сжег их? Надо было похоронить.

— Павших драконов не придают земле. Они там покоя не находят. Нет лучших похорон для дракона, чем в пламени и пеплом по ветру.

— Драконов? — переспросила удивленно, вспоминая четверых тъердов, что ценой жизней своих довели таки ее до Вар'шааны.

— Да. Просто они никогда не знали неба.

Она не нашлась, что ответить. Ведь людьми их обычными считала всегда! А они… В памяти рассказ Бренны всколыхнулся о том, что кобальт потерял возможность обращаться. Выходит, неправда это? Вот же, стоит прямо перед ней тот, кто минуту назад драконом гигантским был. Или не всем такая возможность открыта?

— Все. Пора ехать, — произнес кобальтовый, стряхивая с себя задумчивость.

— Куда? — странное дело, но в человечьем обличье не боялась она его. Вернее боялась, но не так сильно. Опасалась, как и тъердов до этого, но вот такого страха, как перед драконом, больше не было.

— Домой.

— Мой дом далеко отсюда, — угрюмо сказала Дэни.

— Ошибаешься.

Свистнул. Громко, неожиданно, так что вздрогнула, едва на месте не подскочив.

Откуда-то издали послышалось ржание звонкое и бодрый топот копыт по камням. Из прохода, что уводил дальше в горы, жеребец показался, гарцуя осанисто. Серый в яблоках с длинной гривой белоснежной и хвостом почти до самой земли. Длинноногий, крепкий, статный, с крутой шей, шкурой лоснящейся ухоженной на солнце поблескивал. Подойдя к хозяину доверчиво ткнулся носом в ладонь раскрытую.

— Пойдем.

С места не сдвинулась, загнанно глядя на него.

И он стоял, глядя на нее; чуть вскинув темную бровь, ожидая, когда наконец с места сдвинется.

Дэни поежилась. Она в горах, на выжженной земле, где в воздухе черный пепел кружился — единственное, что осталось от имперских солдат, золотых драконов и тъердов, с которыми последние десять дней в пути провела. И посреди этого выжженного серого ада она, а напротив тот, кто сотворил все это.

Какой смысл упираться?

Опустила голову признавая его победу и, понурившись, подошла ближе. Конь всхрапнул, и попытался ухватить ее за подол драный. Девушка отшатнулась в сторону едва не упав.

— Хан! Да стой ты! — по шее серой тихо хлопнул, — итак того и гляди в обморок упадет.

С недоверием смотрела на жеребца, задорно пританцовывающего, переступающего с

ноги на ногу. Еще хуже, чем у тъердов! Вороные хоть внимания на нее не обращали, даже головы не поворачивая, когда мимо проходила, а этот косил в ее сторону, принюхивался, шею вытягивал

— Сама? — кобальтовый кивнул на седло.

Видать, такое отчаяние измученное во взгляде ее проскочило, что все понял сам без слов. Подхватил, как пушинку, и усадил верхом. Тотушами прясть начал, оглядываться.

Дэни вцепилась в рожок седла дорогого, боясь, что сейчас как взбрыкнет демон белогривый, так и вылетит она на землю, сломав себе руки-ноги и шею в придачу.

Но стоило хозяину легко на спину ему заскочить, как присмирел тут же, покорно следуя туда, куда направляли.

С места рысь взял, а потом и вовсе сорвался на галоп широкий. Меж двух отвесных скал пролетел по широкому каменному проходу, а эхо от цокота копыт неслось впереди них.

Ход у жеребца был плавный. Мягче, чем у тъердовских скакунов, летел вперед стрелой быстрой, а Дэни все пыталась съежиться, отодвинуться оттого, кто позади нее сидел.

Трясти начинало оттого, что чувствовала спиной грудь его каменную. Нервничала от его присутствия, от близости вынужденной

***

Спустя некоторое время проход горный сделал резкий поворот, и Дэниэль не смогла крика сдержать удивленного, когда перед ними внезапно появились стены городские. Высокие, из серого, выжженного солнцем камня, по верху украшенные драконьими статуями, грозно смотрящими в сторону путников.

От картины, что перед ней раскрылась, даже слова вымолвить не могла. Смотрела по сторонам, открыв рот от благоговейного изумления. Никогда в жизни такой красоты и величия не видела! Да и где ей, девчонке деревенской? Даже в золотом Тродосе не была, а тут под стенами древней столицы оказалась.

Хан тем временем сбавил ход, и послушно направился к тяжелым воротам. Заперты они были, но маленькая дверца в одной из створок призывно распахнулась, когда ближе подъехали.

Пройдя внутрь, оказались в широком туннеле с тяжелым полукруглым сводом, что пролегал под стеной крепостной. Был он с десяток метров длиной, а в конце решетка железная опущена, а за ней свет солнечный.

Их встречал молодой мужчина. Темноволосый, высокий, собранный. Окинув их взглядом быстрым, закрыл воротину, опустив засов тяжелый. Потом рычаг на стене дернул, и с тихим скрипом еще одна решетка начала вниз опускаться, отделяя ее от прежней жизни. Не по себе стало от таких предосторожностей. Они будто готовились к нападению войск вражеских, что с минуты на минуту произойти должно.

— Как прошло? — поинтересовался он, коня под уздцы беря. Тот гривой белой тряс, фыркал, хрипел, галопом раззадоренный.