Брать живьем! 1919-й (СИ) - Юров Сергей - Страница 27

– Хотел бы конкретно знать, в чем обвиняется мой сотрудник, расследующий хищение художественных ценностей из имения Заградского?

Ситуацию в общих чертах обрисовал Николаев. Кое-какие детали добавил его начальник.

– Понятно, – cказал Светловский, усмехнувшись. – Моего стажера, недавно спасшего меня от верной смерти, просто подставили, никаких сомнений! Я за него буду биться как за самого себя!

– Достойно уважения, Григорий Иваныч, – сказал Яркин, кивая головой. – Но нужны доказательства.

– Доказательства?.. Лидия Петровна, – обратился Светловский к моей соседке. – Расскажите товарищам чекистам, чему вы стали свидетелем не далее как два часа назад.

Лидия, встав перед Яркиным, объяснила, что она живет в одном доме со мной, является моей соседкой. Николаев внес эти сведения в свой протокол.

– Сегодня около десяти часов утра, – начала девушка, – будучи в своей комнате, я услышала какие-то звуки в коридоре. Подошла к своей двери, тихонько приоткрыла ее, и увидела, как в дверь моего соседа, Данилы Нечаева, входит какой-то неизвестный мне человек с большой сумкой в руке. Через несколько секунд он вышел уже с пустой сумкой и покинул дом. Я подумала, что это не вор, вор хоть что-нибудь да прихватил бы с собой. Разве не так?.. Но тогда кто он и что оставил в комнате?.. Я поспешила в кабинет Угро и сообщила о подозрительном факте товарищу Светловскому.

По просьбе Николаева она подписалась под вышеизложенными показаниями. Мой начальник, поглаживая подбородок, поглядел на председателя ЧК, мол, что вы на это скажете. Тот поднял брови, вздохнул и, обмолвившись парой фраз со своим подчиненным, сказал:

– Вы свободны, товарищ Нечаев… Григорий Иваныч, не вам объяснять, времена непростые, суровые, мы должны были отреагировать на сигнал.

– Вы поступил так, как надо, – сказал Светловский, выводя меня и Лидию из кабинета. – Враг не дремлет, лютует, строит козни. Удачи в работе!

Легковой извозчик доставил нас до угла Коммунальной площади и Базарной. Лидия, которую я от всей души поблагодарил, отправилась давать свои уроки, мы же со Светловским поднялись в кабинет Угро. Я рассказал Светловскому о вылазке на бывшую Церковную и посещении телеграфа. Он встал, закурил и заходил по комнате.

– Нам крупно повезло с дворником, Данила! Из всего услышанного я делаю такой вывод: Краснов, то есть Нелидовский, прибыл из Москвы с единственной целью – оценить похищенные вещи из имения Заградского! Его оповестили похитители, и вот он здесь. Приходивший к нему вчера человек принес для показа картины и одну из золотых статуэток. Потом они сходили туда, где спрятаны все похищенные вещи, чтобы определиться в цене. А утром отбил московским сообщникам «грибную» телеграмму. Ее можно перевести так: видел все художественные ценности, они прекрасны, надо покупать!.. Но арестовывать Нелидовского сейчас нельзя! Он приведет нас к пустому складу. Ценности после осмотра, наверняка, переправлены в другое место. На всякий случай, мало ли что может произойти!.. Что ж, нам остается только установить неусыпное наблюдение за Нелидовским и ждать.

– Наблюдение должно вестись осторожно, – сказал я. – Нельзя его спугнуть!

– Вне всяких сомнений!.. Маркин отрядит на это дело лучших из лучших… Однако, есть от тебя запашок, Данила, хоть ты и выпил немного.

– Хлебнул пойла только из-за дела, – улыбнулся я.

– Дело, прежде всего!.. Мне вспоминается похожие расследования в Петрограде. Например, в самом начале восемнадцатого, из дома Барятинских неизвестные вынесли несколько картин знаменитых художников XVIII–XIX веков. Мы шли по их следу, почти настигли на берегу Малой Невки, но им удалось прыгнуть на борт катера и скрыться от нас в тумане. Так и не нашли подлецов! Столкнулись мы и с тем, что под видом подлинных картин мошенники продавали поддельные. Да, да, умельцы брали старые и недорогие полотна и наносили на них подписи великих художников. Не отличишь! Только специалист мог обнаружить обман. Или делали так: на старом холсте рисовали копию известной картины, с помощью особых красок и ухваток старили ее и выгодно сбывали… О, мошенников в Питере хоть отбавляй! Не все они, конечно, хитрые лисы, попадались редкие недотепы. Однажды к нам в отдел обратилась старая дворянка, сообщившая, что неизвестные похитили из ее квартиры пять картин старых русских художников. Мы убедились, что воровал одиночка. Что ж, мы – к осведомителям, а затем на толкучку. Ходим, присматриваемся и вдруг видим: стоит эдакий здоровенный детина с цигаркой в уголке рта и прямо с лотка, словно безделицами, торгует теми самыми ценными картинами!

А вот был случай. Раздается в нашем отделе звонок: в книжном магазине, торгующем не только книгами, но и копиями картин, произошла кража. Выезжаем, осматриваемся на месте преступления. Выясняется, что неизвестные ночью проникли в магазин через форточку. Что пропало, спрашиваем. Копии картин Дюрера, Рубенса и роман Вальтера Скотта «Айвенго», отвечают работники магазина. Что нарисовано на картинах, интересуемся. Рыцари, рыцарские турниры, благородные дамы. Мы чешем затылок, ломаем голову, кому потребовались дешевые поделки. Местным ворам? Сомнительно. Залетным гастролерам? Тоже нереально. Тогда кому же? Мой приятель, отличный розыскник, приходит к мысли, что к этому «ужасному преступлению» руку могли приложить дети. Резонно, думаю я. Кто в юные годы не увлекался чтением книг о рыцарстве, средневековье, всех этих турнирах? Мы прошвырнулись по ближайшим дворам, и на одном из них перед нами возникает такая картина: ватага десятилетних мальчишек, одетых в жалкое подобие рыцарских доспехов, с упоением бьется на деревянных мечах, а на дворовом дощатом столе лежат похищенные копии картин и знаменитый роман шотландского писателя!..

Рассказ был прерван возникшим в кабинете запыхавшимся молодым милиционером.

– Товарищ Светловский, меня послал к вам товарищ Скворцов. «Затейники» снова взялись за дело, убита целая семья!

– Где на этот раз? – вскочил на ноги начальник.

– На Куликовской, в доме бывшего купца Ракова.

Светловский прошелся по комнате, потер подбородок и взглянул на меня.

– Данила, отправляйся с парнем к месту злодеяния на помощь нашему матросу, а я загляну к Маркину… ну, ты знаешь, по какому поводу.

По дороге молодой парнишка, живший с матерью и сестрами на той же Куликовской, немного рассказал мне о бывшем купце и его семье. В прежние времена Сидор Пантелеевич Раков значился в числе зажиточных горожан. Торгуя специями, чаем, кофе, нажил солидный капитал, женился на завидной невесте – младшей дочери купца Булатова. Родились дети, мальчик и девочка. Вместо деревянного, крытого тесом дома, Раков выстроил каменный двухэтажный с большой лавкой на первом этаже и крытый железом флигель из трех комнат. Дело ширилось, приносило доход. Он и дальше бы наживал деньги, да тут революция разразилась не ко времени. Притих по примеру многих других коммерсантов и Сидор Пантелеевич. Торговля сдулась, дом отобрали, лошадей, кроме одной, реквизировали, пришлось семье из четырех человек переместиться во флигель. К новой жизни купец, отдать должное, сумел приспособиться. Торговал на базаре барахлишком, перевозил на телеге разные грузы. Видимо, были припрятаны у него с буржуйских времен и кое-какие ценности. Семья его отнюдь не голодала.

– Мой отец как-то после революции зашел во флигель к Раковым, – вспомнил милиционер случай из жизни. – А у них на обеденном столе чего только нет: вареное мясо, жареная рыба, масло, паштеты! Отец возвращается домой и со вздохом говорит: «Едят да мажут, а нам и не скажут!»

Флигель Ракова можно было отыскать и без провожатого: возле него толкалась масса народу. Люди взволнованно шептались, показывали на жилище пальцами, осеняли себя крестами. Двое милиционеров, мужчина в годах и безусый юноша, сдерживая напор любопытствующих, настоятельно рекомендовали им разойтись по домам.