Между нами море (СИ) - Алешкина Ольга - Страница 26

— Ой, у меня ничего особенного, — отмахнулась Анька. «А чего меня тогда взбаламутила?», возмутилась я, и тут-то она, немного пожевав нижнюю губу, наклонилась ко мне: — Видела новенькую? Ну, черненькая такая, курила у входа.

— Ну, видела и что?

— А то. Вечно ничем не интересуешься, в общественных мероприятиях не участвуешь, я тебе сколько раз говорила, что это полезно, укрепляет корпоративный дух.

— Эти ваши традиционные попойки в «Мадере», укрепляют что ли? — усмехнулась я.

— А хоть бы и они. Тут пошепталась с одной, там с другой. Этими попойками, как ты выразилась, даже Борисовна не гнушается. И заметь ни одну из нас она двигать не стала, а именно тебя, потому что, мы входим в круг, — прочертила она указательным пальцем фигуру на столе и ойкнула. Проболталась. Состряпала сожалеющую глубоко физиономию и протянула: — Блин, вот дура, язык без костей… я ж подготовить тебя хотела. А ты не соглашайся, настаивай на своем, не имеет права! А знаешь, ты трудовой инспекцией ей пригрози, нечего, понимаешь…

— Погоди, погоди, не тараторь. Ещё раз и поподробней.

— Сухова тебя в зал переводить собирается, понимаешь, а твоё место для курвы этой пригрела. Племянница она чья та или дочь, я так и не разобралась пока, родственница друзей, в общем.

Работа в зале означала всё своё трудовое время контактировать с людьми. С разными характерами, с разной степенью воспитанности, с разной гибкостью сообразительности. Напряженная и утомительная. Перевода в отдел я добивалась долго, своей безупречной работой, а не «закулисными» интригами и место было бы терять очень обидно, Анька знала это как никто другой и поэтому так сочувственно на меня смотрела. Но в душе, каждая из девочек в отделе, я уверена, думали: хорошо, что не меня. Однако, то раньше, а сейчас, когда у меня совершенно иные обстоятельства, я так обрадовалась данному факту, что не смогла сдержать улыбку хотя бы ради приличия, ради того, чтобы не разочаровывать трепещущую от жалости ко мне коллегу. У меня даже моментально созрела идея, как обыграть это в свою пользу, чего сроду со мной не бывало. Мастером по извлечению выгоды из ситуаций я не была, даже близко.

— Как же всё вовремя! — вслух восхитилась я, радуясь дополнительному толчку для бесповоротного решения. — Не поверишь, Ань, шла заявление на увольнение писать.

— О-па… Вот это номер! Ну, ты даешь, подруга. Типа в отпуск, а сама стажировалась небось?

— Ты хороший человек, Анька, я тебе адрес черкну, ты приезжай ко мне отдыхать, — я поднялась и заторопилась в банк. Мне уже не терпелось, хотелось быстрее понять выгорит ли мой моментально созревший план.

Выгорел, ещё как выгорел. Марина Борисовна, руководитель нашего отдела, отводила глаза, завидев меня, а когда я предложила ей сделку, без промедления согласилась отпустить меня без отработки. Самолично помогла оформить бумаги, сбегала в отдел кадров и вскоре положила передо мной на стол мою трудовую. Домой я возвращалась воодушевленная — дня через три можно будет лететь обратно. По пути заскочила в кафе, прикупила кое-какой еды на вынос, для Гордея. Проснется голодный.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Однако, улетали мы не через три дня, а вместе и на следующее уже утро. Гордей организовал мой переезд молниеносно.

— У тебя много вещей, которые ты хочешь взять с собой? — спросил он.

— Да нет, тут всё хозяйское, мою только диван куплен, местный никуда не годился, но его я забирать точно не собираюсь. А личного… чемодан наберу.

— Отлично. Тогда собирай.

— Но… мне нужно позвонить хозяйке, сдать ей квартиру, она должна проверить, что всё в порядке, ничего не сломано.

— А ты что-то сломала?

— Нет, конечно, но так положено.

— Кем положено? — усмехнулся он. — Перестань, ты вон ей диван новенький оставляешь, пусть радуется. Давай мне её телефон, я сам с ней поговорю.

Пока я паковала чемодан, он созвонился с хозяйкой, договорился, что ключи мы оставим соседке и, я подозреваю, оплатил ей неустойку за то, что я не предупредила заранее. Доносившиеся обрывки разговора с кухни уверяли меня в этом, хотя Гордей, когда я порывалась вернуть ему деньги, утверждал обратное, дескать, ничего он ей не платил, облезет.

Ранним, таким же хмурым, как и предыдущее, утром мы сидели в самолете. Я у иллюминатора, Гордей на месте посередине. Третье кресло оказалось никем не занято, я посчитала это дополнительной удачей, а потом нахмурилась — не может же везти бесконечно. С чего бы это госпоже удаче так расщедрится в мою сторону?

— О чем ты думаешь? — спросил Гордей. Я повернулась к нему и тихо ответила:

— Собаку. Мне нужно завести собаку.

Он взял меня за руку, переплел наши пальцы и сжав их в общий кулак серьезно произнес:

— Мы будем счастливы, верь мне.

Стоило ему включить телефон, как тот принялся трезвонить, хотя благодаря разнице во времени, рабочий день здесь только-только начался. Сначала позвонила некая Алена, Гордей бросил взгляд на часы и попросил её сдвинуть запланированную с кем-то встречу на час позже. Следующим был человек, которого Гордей называл Сашей.

— Они согласились скорректировать пункт десять-один? — громко спросил он в трубку. — Отлично, Саша, подойди к Алёне, подпиши договор. Скажи, я распорядился. Перестань, мне давно известно, что она прекрасно подделывает мою подпись.

В одной руке он вёз мой чемодан, второй порывался в который раз приобнять меня, и как только его рука опускалась на мою талию, телефон звонил вновь.

— Да, мама, — подчёркнуто мягко. — Я помню, мам. Не волнуйся, о подарке я позабочусь. Я скоро заеду переодеться, и мы обо всем поговорим. Пока.

Машина Гордея поджидала на стоянке аэропорта. Как только мы разместились, он запустил двигатель и теперь уже сам кого-то набрал. К разговору я не прислушивалась, смотрела в окно, на торчащий из-за бетонного ограждения белый борт, расписанный красным шрифтом и очень похожий на тот, что примчал нас сюда, и думала — а вписываюсь ли я, в эту его неизвестную мне взрослую жизнь? Или я ворвалась из небытия, разрушила привычный уклад и перетасовала все ближайшие планы?

Гордей закончил разговор, отложил телефон и тронулся. Вид он имел несколько задумчивый, впрочем, почти сразу повернулся ко мне и сказал:

— Знаешь, у Сони в пятницу день рождения, я хочу, чтобы ты была со мной в этот вечер. Как ты на это смотришь?

Если я правильно понимаю, Соня домработница семьи Казаковых. Но Гордею и в голову никогда не приходило её так назвать, для него, насколько я помню, она была кем-то вроде члена семьи.

— Бестактно приглашать своих гостей на чужой праздник.

— Ты не знаешь Соню, она не просит мне обратное. Если узнает, что у меня была возможность привести тебя в дом, а я ею не воспользовался, тогда я себе не завидую. Я так и вижу, как она возмутится: «Негодяй, вздорный мальчишка, имей ввиду, торта ты не получишь!»

Мы посмеялись и я спросила первое, что меня заинтересовало в его ответе больше всего:

— Про какие возможности ты говоришь? Соня меня в глаза не видела, разве ей обо мне известно?

— Ей известно о той, что украла моё сердце.

Я почувствовала тепло в груди. Приятное, ласкающее, чуть подёрнувшее щеки алым. И простила Гордею его излишнюю активность: скорость авто, с которой он несется сбыть меня и умчаться в свою налаженную жизнь, бесконечные звонки телефона, грозящие отнять его у меня. Но продолжала думать о втором: «в дом», именно так он и произнес. Значит, мероприятие будет проходить в его доме?

— Извини, но я не смогу.

— Почему? Назови хотя бы одну серьезную причину для отказа, кроме той что приглашение получено не из уст именинницы.

— Я боюсь, — честно призналась я.

— Не бойся, я с тобой, — улыбнулся он. Убрал правую руку с руля, опустил на мою ладонь, сжал её и серьезно спросил: — Чего ты боишься?