Сталь - Dar Anne - Страница 16

Я не была уверена в том, что высоты не до конца поднятых ворот хватит, но ждать, когда одно из этих существ додумается сорвать со стены висящий в опасной близости к нашей машине огнетушитель, мне в эту минуту хотелось меньше всего на свете. Поэтому я аккуратно нажала на педаль газа. Совершенно не обращая внимания на то, что самое агрессивное из всей компании существо всё ещё гладило наш капот своими конвульсивно трясущимися руками.

– Теона… – Тристан ещё больше вжался в своё кресло, наблюдая за тем, как я начинаю вывозить существо из гаража верхом на нашем капоте.

– Всё в порядке, – заметив, что движение автомобиля привело остальных существ в истерию, я резко надавила на педаль газа и, выехав из гаража, резко затормозила. Существо слетело с капота на газон. – Не бойся их давить. Бойся того, что если не раздавишь ты – раздавят тебя, – смотря в зеркало заднего вида и видя, как четверо оставшихся позади существ выбегают из гаража с душераздирающими воплями, явно желая нагнать нас, я снова уверенно нажала на педаль газа. Я совершенно осознанно вывернула руль слегка вправо, с расчётом на то, чтобы не переехать распластавшееся на газоне существо полностью – не хотела лишний раз рисковать автомобилем, – но чтобы непременно наехать на него частично.

Даже в герметично закрытом салоне хруст прозвучал безжалостно отчётливо, одновременно с прыжком, как будто результат попадания в глубокую яму… И ни единого звука после. Потому что чудовище, лишенное головы, не способно издавать никаких звуков.

“Не бойся их давить. Бойся того, что если не раздавишь ты – раздавят тебя”, – на сей раз я осознавала, что начинаю натаскивать Тристана параллельно со своим собственным обучением. И хотя я подбирала слова так, чтобы не травмировать сидящего на заднем сиденье Спиро, я знала, что он тоже понимает, что именно я говорю, что делаю и что способна буду сделать, если от меня это понадобится. Этой способности я хотела бы ожидать и от них, поэтому, если это понадобится, я добьюсь её от них. Сломаю детскую психику и даже их носы, но добьюсь. Чтобы они смогли выжить.

Ехать через город было бы чистой воды безумием. Тем более с учётом того, что на ближайшую трассу, ведущую к Шведской границе, можно было выехать с дороги, лежащей практически за нашим домом. Поэтому я повернула направо.

Так я неосознанно начала череду принятия решений в цепи выборов, которые я зачастую не буду даже осознавать.

Проезжая мимо дома Литтлов, я старательно смотрела на асфальт прямо перед собой, чтобы случайно не увидеть лежащее посреди соседского газона разорванное детское тело и торчащие из теперь уже несуразно ухоженного дома белоснежные конечности другого ребёнка, когда-то танцующего балет. Я упрямо смотрела вперёд, чтобы случайно не увидеть искорёженное тело Мередит. Ведь его искорёжила я…

Мы промчались мимо дома Литтлов и мимо своего дома на непозволительной для городской черты скорости. Не сбавляя скорость, а лишь наращивая, в конце улицы я повернула ещё раз направо и, спустя двести метров, наконец увидела заветную табличку с перечёркнутыми буквами, сложенными в красноречивое слово “Грюннстайн”.

Оказавшись за чертой ещё не до конца проснувшегося, но уже смертельно поражённого города, я почувствовала лишь незначительное облегчение. В этот момент я ещё не понимала, что чувство постоянного напряжения с этого утра будет считаться моей персональной нормой.

– Уже можно открывать глаза? – вдруг раздался сзади напряжённый голос Спиро.

– Можно, – тяжело выдохнула я, подсознательно желая выдохнуть из лёгких всё накопившееся в моём нутре напряжение, но метод выдоха не сработал. Странно, но почему-то как будто стало только хуже.

– Это ведь зомби? – отстегнув ремень безопасности, Спиро протиснулся между передними сиденьями.

– Не говори ерунды, – отозвался на слова брата Тристан, за что я была ему искренне благодарна – сейчас мне совсем не хотелось разговаривать, тем более объяснять детям, что именно происходит, и тем более обсуждать с ними происходящее. Я сама ничего не понимала. И, что очень естественно для взрослых особей, не хотела этого признавать, тем более перед детьми. Тем временем Тристан продолжал. – Зомби едят мозги, а эти… Эти, похоже, просто едят людей.

– Разве это не одно и то же?

– По-моему, нет, – пожал плечами Тристан. – Хотя фиг разберёшь. Вроде как и то, и другое каннибализм.

– А кто такие зомби и каннибалисты? – с заднего сиденья раздался звонкий девичий голосок.

Повернув голову вправо и встретившись взглядом с парнями, я, спустя несколько секунд, произнесла невозмутимым тоном:

– Ну что, договорились? Давайте теперь, объясняйте ей по-очереди.

– Она всё равно рано или поздно всё узнает, – гулко выдохнул Тристан.

– Вот как? И каким же образом? И от кого? Может быть ты ей всё расскажешь? Объяснишь ей сам?

– Ладно-ладно, я понял, – поднял руки вверх старший. – Больше никакого трёпа. Будем фильтровать, прежде чем что-то говорить при Клэр, понятно, мелкий? – он щёлкнул брата пальцами по голове.

– Да куда уж понятнее… – поморщился от полученного щелчка Спиро.

– Что-то случилось с мобильной связью, – выдавила я, смотря на свой мобильный телефон, отказывающийся выполнять исходящий вызов.

– У нас тоже, – тоже заглянул в мой телефон Тристан. – Я раз двадцать пытался набрать родителей – исходящий невозможен.

– Но как же мы с ними свяжемся и предупредим?.. – Спиро замер, оборвав свой вопрос удивлённым возгласом. – Ничего себе! А это ещё что такое?!

Я тоже это видела. Заметила на несколько секунд раньше Спиро. Горящие обломки самолёта были разбросаны по скошенному пшеничному полю. Хотя огня было мало, мощь зрелищности, мягко говоря, была устрашающей. Чёрный дым с разных частей поля поднимался ровными столбами копоти к голубому небу и расползался по нему, словно чернила по идеально чистой промокашке, и приблизительно в километре от ближайшего к нам осколка полыхал яркий огненный факел.

– Это русский самолёт, – в напряжении я не заметила, как до боли прикусила нижнюю губу. Как я могла забыть об этом?! Рухнувший самолёт по направлению трассы Р1! Если обломки окажутся на дороге и мы не сможем проехать – нам придётся возвращаться назад, а это кощунственная трата времени!

– Это случилось из-за того, что творится в городе? – Тристан посмотрел на меня в упор.

– Нет… Навряд ли. Самолёт рухнул в пять утра, ещё до того как…

Я так и не договорила свою мысль, отчётливо рассмотрев впереди то, чего я опасалась сейчас больше всего – обломки самолёта действительно валялись посреди дороги таким образом, что, кажется, их невозможно будет объехать.

И всё равно я не остановилась, не развернулась и не направилась назад в Грюннстайн. Я решила оценить препятствие вблизи: со стороны осколки не кажутся крупными – вдруг я смогу оттащить их на обочину на достаточное расстояние, чтобы автомобиль смог проехать?..

Остановившись в метре от самого крупного осколка – продолговатого куска порванного железа, не внушающего никакого воодушевления, я замерла на несколько секунд, думая, что же на самом деле будет лучшим решением: выйти из машины и попытаться оттащить осколок хотя бы на полметра вбок или остаться в машине, развернуть её и вернуться в город, чтобы проехать по его центральной улице, которая, скорее всего, уже кишит заражёнными людьми.

Странно, но не мысль о толпе заражённых заставила меня выбрать вариант с попыткой оттащить обломок в сторону, а осознание того, что если я поверну назад, тогда мне придётся снова проехать мимо дома Литтлов.

Я начала смотреть по сторонам, в попытке рассмотреть признаки жизни. Здесь явно должны были быть люди, о чём буквально кричали распахнутые нараспашку двери пустой кареты скорой помощи, беззвучно мигающей своей синей сереной, несколько брошенных на обочине автомобилей и оградительная жёлтая лента, которой, судя по всему, пытались, но так до конца и не оградили один из самых больших обломков самолёта – его хвост.