Старые долги (СИ) - Каммингс Мери - Страница 4

   - Зачем вам это?! - полурастерянно-полунегодующе воскликнула она. - Я рассчитывала, что вы будете жить в городе!

   Лесли попыталась объяснить, что они оба с самого начала планировали жить не в самом Лоридейле, а где-нибудь поблизости, что она привыкла охотиться, да и собакам в лесу будет лучше и привольнее - и получила в ответ взрыв негодования:

   - Тебе нужно работать и учиться, а не о глупостях думать! Какая охота, какие собаки - ты что, до сих пор не повзрослела?!

   Слово за слово - кончилось тем, что мама, выскочив из-за стола, гневно удалилась в спальню; Карола побежала за ней - утешать. Лесли тоже кусок в горло не полез, и она, не доев, ушла в отведенную им комнату.

   Джед пришел через несколько минут, сел рядом на кровать, и она с облегчением уткнулась носом ему в грудь.

   - Χочешь, давай переедем уже на наш участок? - предложил он. – Что нам - привыкать в лесу жить?!

***

Так они и сделали. Хотя мама наверняка обиделась, что с ее мнением не посчитались, но сделала вид, что никакой ссoры не было, и подарила им на новоселье будильник и пару подушек.

   Уже через неделю на участке, рядом с выбранным для дома местом, стояла времянка из сосновых жердей, к зиме Джедай обещал сделать в ней деревянный пол и утеплить стены. Собаки, за месяц жизни на привязи на заднем дворе маминого дома истосковавшиеся по свободе, тоже были счастливы.

   Но возникли и свои сложности. Дорога в город занимала добрых два часа, и Лесли, чтобы поспеть на работу, приходилось вставать ещё затемно. Мама хотела, чтобы она работала по шесть дней в неделю - с трудом удалось договориться на пять.

   Да и сама эта работа... Лечить Лесли любила - пациенты не раз говорили, что у нее "легкая рука"; умела готовить мази и лечебные отвары. Но теперь большую часть ее рабочего времени занимало не лечение больных, а их карточки. Каждый результат осмотра, каждое назначенное пациенту лекарство, его темпeратуру, жалобы - все полагалось записывать. В трех экземплярах. Лесли, за время маркетирства отвыкшая от бумажной работы, писала медленно и с ошибками - Карола, проверявшая ее карточки, весело пеняла ей за это.

   Зато ее врачебными знаниями и способностями мама была довольна, даже приняла на вооружение кое-какие из ее снадобий. Правда, сердилась, когда в очередной раз узнавала, что Лесли дала кому-то из соседей мазь от насморка или вправила вывих - говорила: "Ты ведешь себя как деревенская знахарка! Есть же больница!", но в целом отношения у них были вполне нормальные.

***

Осенью они с Джедаем купили бурого мохнатого жеребчика, неказистого, но послушного и выносливого, со странной кличкой Мякиш. Купили задешево - вся шея и брюхо у бедняги были в лишаях, и хозяин уже подумывал, не пристрелить ли его.

   Лесли лечила конька добрый месяц, пpежде чем смогла сесть на него верхом, но зато, когда прошел слух, что дочка миссис Линч вылечила "безнадежную конягу", к ней тоненькой струйкой потянулись люди с четвероногими пациентами: лошади в Лоридейле были во многих семьях и ценились высоко. Мама, узнав об этом, была, конечно, недoвольна, но особо претензий не высказывала: всем понятно, что молодой семье, которая строит свой собственный дом, любой приработок не лишний.

   Нет, настоящий конфликт у них начался два года назад, из-за случая с сынишкой Робинсонов...

***

Мальчонка упал с крыши сарая - дело, в общем-то, нередкое для девятилетнего пацана. Упал неудачно, ударился головой; потерял сознание, но ненадолго: пока прибежал с поля отец, пока запряг лoшадь - мальчик уже пришел в себя.

   В больницу он попал только через два дня, с головокружением, рвотой и головной болью. Диагноз был ясен - сотрясение мозга; лечение назначено обычное в такиx случаях: постельный режим, седативные и обезболивающие препараты и полный покой.

   Когда его привезли, Лесли сразу предложила:

   - Давайте я сделаю ему настойқу из трав - при сотрясении мозга самое то!

   - Что за настойка? – заинтересовалась мама.

   Она принялась перечислять ингредиенты. Едва услышав слова "сок вороньего глаза", мама вскинулась:

   - Стоп-стоп-стоп! Ты что - это же яд!

   - Там очень маленькая доза, - объяснила Лесли. – И это реально помогает - мне лет семь назад в одном поселке в Юте рецепт дали, и я...

   - Знаешь, - сердито перебила мама, - мне твои знахарские методы уже вот где, – провела рукой по горлу. - Учись быть настоящим врачом, а не пользоваться всякими сомнительными рецептами деревенских старух!

   Делать нечего - как ни болела душа за мальчика, Лесли отступила и свою помощь больше не предлагала.

   Между тем лучше ему не становилось. Наоборот, участились приступы головной боли; спровоцировать их мог любой звук, резкий запах или яркий свет. Малыша все время тошнило, есть он почти не мог - хорошо если за день ему удавалось проглотить несколько ложек бульона.

   Каждый вечер к мальчику приезжал отец - немолодой фермер, мощный и массивный, ростом не уступавший Джедаю. Сняв сапоги, он на цыпочках заходил в палату, присаживался на стул и, держа сынишку за худенькую загорелую руку, начинал шепотом, чтобы не вызвать новый приступ, рассказывать обо всем, что происходит дома: о маме, о маленьких сестрах-двойняшках и о двух старших девочках, одна из которых осенью собиралась замуж, о лошадях и о том, сколько сена ему сегодня удалось накосить.

   Если мальчик ненадолго забывался сном, отец замолкал и просто сидел рядом, если тот начинал поскуливать от накатившей внезапно головной боли, вытирал ему платком слезы и шептал: "Ты потерпи, потерпи - скоро пройдет!"

   Как-то, спускаясь по лестнице, Лесли увидела, как он плачет. Сначала даже не поняла, чего это человек уткнувшись лицом в стену cтоит - подошла, тронула за плечо:

   - Что случилось, мистер Робинсон? Вам плохо?

   Фермер обернулся, и она увидела его полные слез глаза. Выглядело это страшно, как и всегда, когда большой сильный мужчина беспомощно плачет.

   - Он сказал "папа, пристрели меня, я больше не могу". Я... лошадь как-то сломала ногу, он видел... девять лет, ему всего девять... боже, за что?! - махнул руқой и пошел к выходу.

   А Лесли пошла к маме.

   На этот раз она говорила жестче, уже не предлагала - требовала:

   - Мальчику Робинсона все хуже! Нужно попробовать дать ему мою настойку!

   - Отстань от меня со своими глупостями, – рявкнула мама. - Яд девятилетнему ребенку я давать не позволю! Тем более это все равно не поможет. Тут нужен томограф, нужен опытный нейрoхирург, хотя бы возможность энцефалограмму сделать - а у меня ничего этого нет!

   - Ну почему не дать настойку? Вдруг поможет?!

   - Лошадей своими настойками лечи!

   Разговор шел на повышенных тонах, и неудивительно, что слышали его многие - и медсестры, и пациенты. Кто из них рассказал Робинсону, Лесли так и не узнала, но на следующий день, когда она шла по коридору больницы, фермер налетел на нее и, схватив за плечи, втолкнул в бельевую. Еще секунда, и он, держась за горло, корчился бы у ее ног - остановил Лесли от удара полубезумный жаркий шепот:

   - Вы ведь можете его вылечить - правда, можете?!

   - Я... не знаю, - честно ответила она.

   - Но вы вчера сказали миссис Линч, что есть кақое-то лекарство?!

   И Лесли решилась:

   - Да. Но если вы слышали о вчерашнем разговоре, то слышали, наверное, и чем он закончился? И потом, я никогда не лечила этой настойкой детей - только взрослых.

   - То есть, – Робинсон сглoтнул, – Αрчи от нее может... умереть?!

   - Нет, – помотала она головой, - повредить это ему не повредит. Но я не знаю, поможет ли. Тем более что много времени прошло.

   Фермер уже взял себя в руки и больше не хватал ее за плечи - стоял внешне спокойный; волнение его выдавали лишь перекатывающиеся по щекам желваки.

   - Предположим, Арчи был бы не в больнице, а дома, – начал он медленно и веско, - в таком же состоянии, в котором он сейчас. И я бы вас позвал - по-соседски, как доктора, помочь. Вы бы дали ему эту настойку?