Ever since we met (СИ) - "Clannes" - Страница 44

— Если бы, — вздыхает она, шаг назад делает, позволяя ему ее отпустить. — Извини. Я спешила просто. У нас до пары меньше десяти минут, помнишь?

— Помню, — он еще и кивает дополнительно. — Не переживай, успеем. Пошли.

Он не расспрашивает ее ни о чем, как стали бы расспрашивать более любопытные однокурсники, и за это она ему благодарна. Пробежаться по коридору, на ходу стаскивая куртку и натягивая халат, плюхнуться на свое место, рядом с Игорем, убирающим свой рюкзак за секунду до, благодарно улыбнуться ему, попутно доставая тетрадь из сумки — свободное время истекло.

— Половые хромосомы, — вещает преподаватель, — определяют не только пол. В них имеются и гены, влияющие на другие признаки. У млекопитающих, среди которых находимся и мы, люди, в икс-хромосоме находится более семисот генов, а в игрек-хромосоме всего около восьмидесяти…

Саша слушает внимательно, ручка по бумаге порхает. Ей это интересно. Ей хочется это понять. В голове снова голос тети Иры, говорящей ей, что магия наследуется, что она проявляется только у женщин, а мужчины могут только передать ее — тут, она понимает, должен быть ответ на вопрос, как так получается. Из всех возможных тем если эта не ответит ей на ее вопрос, не ответит никакая другая.

— Саш, — Гриша, сзади сидящий, пихает ее легонько в спину, шепотом свистящим зовет. — Саш, у тебя ручка запасная есть? Моя кончилась, у этого заразы кудрявого нету…

— Сам ты зараза! — таким же шепотом возмущается Нейт, рядом с ним сидящий, акцент, за два года в России так и не выветрившийся, так даже больше слышен. Смешно. Саша левой рукой лезет в пенал, правой продолжая писать то, что на всю аудиторию громогласно объясняет преподаватель, и через плечо передает Грише ручку.

— С меня шоколадка, — шепчет он. Она отмахивается, мол, ладно, не мешай только — на доску уже ложатся формулы, преподаватель объясняет, как доминантные и рецессивные гены складываются друг с другом, какой они могут дать результат, и в голове что-то не щелкает, но будто готовится щелкнуть. Ее бесит это ощущение за секунды до щелчка, особенно когда длится оно долго. Бесить, на самом деле, начинает на пятой минуте.

Бесит немного меньше, когда Гриша, в перерыве между третьей и четвертой парой сбегавший до буфета, и правда кладет перед ней шоколадку. Молочную, с орехами, прямо как она любит.

— Жуй, — заявляет он. — Видеть не могу твою кислую морду.

— Ты сзади меня сидишь, какая кислая морда? — вопрошает она в ответ. Игорь смеется, демонстрируя ей большой палец, мол, молодчина. Гриша, похоже, не смущается от ее слов.

— Вот сейчас ты ко мне развернулась, и вижу. Что у тебя произошло-то такого за вторую пару, Степанова? На первой ты просто тихая была, а на третью пришла с таким лицом, будто щас кого-нибудь убьешь. Что случилось-то?

— С парнем рассталась, — хмыкает она. Не отстанет ведь все равно. — Старалась быть ему хорошей девушкой, а он в итоге сказал, что я тупая и разочаровала его, и что зря он на меня время потратил. Ну не прямым текстом, но если я его цитировать буду, это дольше займет.

— Долбоеб, — констатирует Нейт, глаза закатывая. Матом он ругается, как она уже успела заметить, мастерски — ей кажется иногда, что это было первое, чему он научился в России, еще до того, как выучил русский. — Феерический просто долбоеб.

— Так это получается, что ты теперь свободна, — Игорь наигранно оживляется, и выглядит это забавно. — Могу я тебе предложить руку и мозг?

— Предлагают обычно руку и сердце, идиот, — Гриша к нему тянется с твердым намерением подзатыльник отвесить, но Игорь уворачивается.

— Мозг, если ты не в курсе, вообще самый важный орган в человеческом теле.

— Угу, когда он работает не только на моторику, как у тебя, — вставляет Нейт свои пять копеек.

Сдержать смех с ними, мелькает у Саши мысль, слишком сложно. Она и не сдерживает, и не пытается почти, смеется вместе с ребятами, которым, кажется ей, дай только повод пошутить. Она им благодарна за это, на самом деле — что бы она сейчас делала без них? Скорее всего, кисла бы и бесилась оттого, что еще один человек оказался не таким, каким она его упорно видела. Не новые ощущения, с другой стороны. Шоколад тает на языке, и когда преподаватель привлекает к себе внимание, чтобы продолжить занятие, она уже чувствует себя готовой к труду.

Ребята дожидаются ее у дверей после пары, Нейт с ее плеча стягивает рюкзак, на свое закидывает — персиковый в цветочек рюкзачок забавно смотрится рядом с черным найковским. Саша хмурится непонимающе, но они все трое улыбаются одинаковыми идиотски-добродушными улыбками, и что им скажешь после такого? Она вздыхает и обещает себе подумать об этом позже. Как-нибудь. Когда-нибудь.

— Саш, — Гриша ее чуть обгоняет, спиной вперед идет по коридору, — ты вообще врубаешься в то, как эта штука работает? С генами и прочей хренью. Я Палыча слушаю, а в голове сверчки и перекати-поле.

— А потом это у меня мозг на моторику работает, да? — Игорь ржет, чудом уклоняется от тычка Гриши. — Ты не печалься, Саша у нас мозг. Ты бы видел, как она задачки щелкала. Пади на колени перед ней, холоп, авось и сжалится и объяснит тебе, как это решается.

Гриша на колени картинно бухается прямо посреди коридора, руки раскидывает, голову запрокидывает — ну прямо с картины сошел. Саша смехом давится — это какая-то комедия. Не каждый день так повеселишься. Ей нравится это, она бы не отказалась от такого на каждый день, но кто ж ее спросит?

— О великая, о премудрая, о властительница судьбы моей, — пафосно провозглашает он, — сжалься! Снизойди до меня, недостойного, и объясни мне задачи богомерзкие!

— По-моему, ты перечитал исторических романов, — она успокаивается, пусть и с трудом, а все же. — Или фэнтези. Помогу я тебе, а теперь вставай и пошли.

— Век не забуду твоей доброты, о светоч души моей! — Гриша на ноги вскакивает, ее руку подцепляя, и делает вид, что целует ее. В школе он просто обязан был быть каким-нибудь кэвээнщиком, думает Саша. Может, и тут станет, пока об этом, наверное, рано думать. Еще месяца учебы не прошло, в конце концов.

— Вот так-то лучше, — вполголоса заявляет Нейт, по-свойски обнимая ее за плечи. Она его руку не стряхивает — ей не неприятны дружеские жесты с его стороны, даже если раньше таковых не было. — А то сидела, и дулась, как… как там говорится? Как мышь на пшеницу?

— На крупу, — поправляет она его. — Спасибо, ребят. Повезло мне с такими соседями по аудитории.

— Вот так, пацаны, — Игорь руками разводит театрально. — Стараешься-стараешься, а она тебя даже другом не называет. И как жить теперь?

— Я стараюсь не называть друзьями людей, если не уверена, что они хотят со мной дружить, — поправляет она его.

— А я не делюсь шоколадом с теми, кого не считаю за друзей, — заявляет Гриша в ответ тем же тоном.

— А я вещи без просьбы не таскаю тем, с кем не дружу, — добавляет Нейт. Игорь просто руками разводит, мол, что я тут добавлю? Они забавные, если уж на то пошло, и Саше правда хотелось бы назвать их друзьями. И раз они не против, почему бы и нет? Они и так забавные, и интересные, и даже без того, чтобы ее смешили и таскали ей шоколад, надо же ей с кем-нибудь общаться, а в идеале и вовсе дружить, и почему бы не с ними?

Когда звонкий и слишком хорошо знакомый голосок ее окликает со стороны университетской парковки, она не сразу соображает, в чем дело. Нет, и правда — Алина там стоит, машет ей, сияет вся, и Саша не сразу видит хмурого Ваню в нескольких метрах за ее спиной. Почему он хмурится, она без понятия, да и не пытается понять. Это, думается ей, не ее дело. Может, в универе что-то не понял, может, с Аленой поругался, может, в конце концов, конспекты за этот неполный месяц потерял, ей откуда знать? Она не спрашивает.

— Саш, — Алинка ей почти кидается на шею, подбегая, — я теперь с вами буду иногда ездить, представляешь? Этери Георгиевна не всегда сможет меня домой отвозить после уроков, и она поделилась с Ириной Владимировной, а Ваня сказал, что у него университет поблизости…