Дитя Марса - Янг Роберт Франклин - Страница 56

Барбара Гейнор. Джон и Эльза Гейнор. Джордж Гейнор. Чарли Шелл. Полковник Теодор Картер.

Первой появилась Барбара – секретарша, выделенная ему «Христо продакте инкорпорейтед», когда компания дала зеленый свет производству микро-макро транспространственного проектора. Потом возникла потребность в среднеквалифицированных операторах станков и Адам, сугубо по рекомендации Барбары, нанял ее брата Джорджа и дядюшку Чарли. Чуть погодя, и снова сугубо по ее рекомендации, он принял на работу Гейноров-старших. Когда «Христо продакте» уведомило министерство обороны о военном потенциале проектора, передать процессуальные документы на завод направили полковника Теодора Картера, и схема сложилась.

Адам Френсис, точнее, Френсис Адам поднес ладонь ко лбу, где должна была зиять огнестрельная рана, но ее не было. Он содрогнулся. Стоило ли вспоминать?

Джейн ласково посмотрела на него и ответила на немой вопрос:

– Да, Френсис, стоило. Тебе необходимо осознать правду.

Нехотя, он осознал.

Первая часть правды заключалось во Вселенной, существовавшей за пределами паракоординаты – четырехмерной Вселенной, к которой он относился и из которой «вытеснил ся», наивно полагая – подобно бесчисленному полчищу вытесненцев-невротиков,– что три измерения несут в себе куда меньше хлопот, а следовательно, жить в них легче и комфортнее, чем в четырех. Обитатели трехмерной Вселенной оставались и будут оставаться в счастливом неведении относительно параллельного мира – ведь если вытеснить измерение можно, то присовокупить его никак нельзя, если только оно не присутствовало изначально. Все дело в смещении – четвертое измерение «отпадало» на выходе и возвращалось на входе и, благодаря относительности плоскости,– без малейшего ущерба восприятию «вытесненца». Паракоордината сообщала процессу визуальный ряд, а может, он рождался из подсознания вытесненца – наверняка не известно. Паракоордината, разделявшая две параллельные Вселенные, была тайной за семью печатями, и даже названные в честь нее Координаты Джейн не могли пролить свет на многие факты.

У каждого обитателя четырехмерной Вселенной имелся трехмерный аналог, при смещении из Четвертого в Третье «вытесненец» неизменно оказывался на месте двойника, сливался с ним и завладевал полностью. Смещаясь обратно, он просто высвобождал второе «я» и возвращался в Четвертое, в точку, аналогичную своему местоположению в Третьем. Если же такая точка, по каким-то причинам, находилась вне зоны доступа, исходный пункт менялся. В девятьсот девяносто девяти случаях из тысячи профессия аналога совпадала с профессией вытесненца; исключение составляли ситуации, когда присущее Четвертому дополнительное измерение привносило осложнения и/или обстоятельства, не согласующиеся с Третьим. Так, если аналог Джейн была простым психотерапевтом, сама она специализировалась на «паракоординантном психоанализе», лечила пространственных вытесненцев-невротиков, а для этого требовалось пересечь паракоординату и посредством эффективной терапии убедить пациента вернуться в Четвертое. И хотя двойник Френсиса Адама трудился на аналоге «Христо продакте», он никак не мог создать микро-макро транспространственный проектор, поскольку в его реальности отсутствовала соответствующая субпространственная Вселенная, куда можно направить проекцию. Следовательно, никто в Третьем не изобретал пистолета с круглой рукоятью, поскольку лишившись четвертого измерения, он из смертоносного оружия превращался в безобидную игрушку.

Вторая часть правды заключалась в микро-макро транспространственном проекторе. Фотографируя изображение, он увеличивал его до заданного размера и через паракоординату транслировал в заданную локацию трехмерной Вселенной. Отбросив четвертое измерение, художник, критик или дилетант мог перенестись на картину и исследовать ее совершенно с другого ракурса. Эффект получался, как если бы обитатель Третьего сместился уровнем ниже и очутился в двухмерной материализации «Пшеничного поля с кипарисами» Ван Гога, выполненной в полную величину. Собственно, в этом и состояло предназначение проектора – пробудить интерес общественности к полотнам великих мастеров.

Однако зачастую изобретение служит отнюдь не тем целям, ради которых создавалось, и проектор не стал исключением. Если прибор фотографировал, увеличивал и транслировал изображения, почему бы ему не проделывать подобное с другими предметами? Имея доступ к проектору, можно сместиться в Третье, конфисковать материализацию и перенести ее в Четвертое, где она обретет параметры оригинала. Иными словами, проектор позволял дублировать четырехмерные объекты, преимущественно деньги, и в плохих руках мог изрядно пошатнуть четырехмерную экономику. Проще говоря, с помощью проектора у человека алчного и корыстного появлялся шанс воздвигнуть империю, и только наивный идеалист, вроде Френсиса Адама, отказывался замечать очевидное. Тот факт, что «Христо продакте» не разделяли его наивности, подтверждался специальной лабораторией, где он создавал свое детище – благодаря высокотехнологичной системе защиты, постороннему проникнуть в нее без ущерба проектору было невозможно.

Третья часть правды заключалась в Барбаре. Френсис снова заглянул в ее глаза за секунду до выстрела, и снова прочел в них алчность, коварство и эгоизм; прочел презрение, какое все предприимчивые женщины питают к наивным идеалистам, вроде него; прочел интрижку, которую она затеяла с полковником, чтобы убедить его примкнуть к семейному подряду; прочел одержимость и пренебрежение ко всякому, кто встанет у нее на пути. Неприглядная истина снова предстала перед ним во всей своей отвратительной наготе, но на сей раз Френсис не стал противиться и принял ее.

Четвертая – и последняя – часть правды заключалась в нем самом. В нем, неспособным смириться с реальностью, где Барбара спускает курок, похищает дефектную диаграмму и оставляет его истекать кровью; в нем, который очнулся после неудачного покушения и отверг собственную реальность, отождествив себя с сослуживцем по имени Адам Френсис. В нем, который воссоздал недолгую жизнь тезки за счет мизансцен, рожденных изломанным сознанием; мизансцен, с чей помощью он надеялся сбить со следа врагов, перенесенных со встроенной карты проектора в трехмерные локации. Мизансцен, воплощавших его несчастное детство, его отчаянную потребность в любви и признании, желание наказать самого себя; мизансцен, состоявших из краски, жалости к себе, несбыточных грез, безграничного смирения и мании величия. В нем, который набивал карманы деньгами, потом мчался в Третье и сливался со своим двойником. В нем, который, перевоплотившись в Адама Френсиса с выдуманным прошлом, запирался в гостиничном номере и тщетно пытался заткнуть бреши в реальности соломинкой самообмана. В нем, который попался на удочку, бросился к Координате Джейн и спрятался за ее юбку, словно испуганный ребенок...

Стоя на зеленом холме перед поблекшим надгробием, Френсис Адам глухо застонал.

– Диаграмма! Я начертил ее на доске, когда рисовал интерьер университета, и сам же рассказал Гейнорам. Теперь они до нее доберутся. Джейн улыбнулась.

– И заработают сплошную головную боль. Я стерла чертеж, когда возвращалась в здание, а пару минут назад уведомила подлинных три-плюс властей о скором появлении твоих экс-сотрудников. Заодно сообщила властям местонахождение дядюшки Чарли, братца Джорджа и полковника. Аналогам всех шестерых внушат ложные воспоминания о событиях последних нескольких дней. Та же участь постигнет четырех солдат – полковнику пришлось взять их собой, чтобы убедить начальство в искренности своих намерений. Ну что, пойдем?

Они спустились со склона и сели в автомобиль. Джейн вырулила на магистраль, и вскоре Гринвью остался позади.

– Когда ты догадалась, что за всем этим стоит Барбара?– спросил Френсис Адам.

– В воинской части. Помнишь, там выяснилось, что «орнитолог» наткнулся на завод отнюдь не случайно и далеко не сам связал его с твоей персоной. А засада в части лишний раз доказала осведомленность преследователей касательно трех проекций. Сообщить о них мог только один человек – Барбара. Помимо меня и пары доверенных лиц с завода, только у нее была возможность проследить за тобой через монитор в главном офисе утром, когда ты заперся в лаборатории и испарился. В будний день возможность бы не представилась, но была суббота, кое-какому начальнику приспичило застенографировать мой предварительный анализ твоего случая, а Барбара единственная из всех секретарш оказалась под рукой. Впрочем, теперь понятно – поблизости она оказалась целенаправленно. Убедившись, что диаграмма неверна, а ты не пополнил ряды покойников, она нарочно подстроила все в свою пользу.