Князь Ядыгар (СИ) - Агишев Руслан - Страница 44

Я натянул овчинную шапку на самые брови и, опустив лицо в пол, бросился прямо в темное зево входа в храм, откуда вырывались густые клубы дыма и пламени. Не пройдя и пару метров я сразу же влетел в перекрученные остатки ворот, удар об которые выбил из меня весь запас воздуха. Попытка вдохнуть новую порция принесла с собой лишь гарь и дым, от которого хотелось выплюнуть легкие.

Сотрясаемый хриплым кашлем, я сделал еще несколько шагов вдоль стены. Со всех сторон ревело пламя, кусавшее за руки и ноги. Пришлось опуститься на корточки, но огненный жар не отставал и здесь.

– Х–х–х–р–р–р, – захрипел я, поворачивая обратно. – А–а–а–а–а! Помогит...

Над головой с хрустом рушились объятые пламенем балки перекрытия. С жалобным звоном кренился тяжеленные колокол, готовый вот–вот слететь вниз.

– Б...ь! – заревел я и, вскочив, побежал прямо в огонь. – ...

Каким–то чудом мне удалось не задеть раскалившихся остатков железных ворот, которые подобно мифическому зверю раскинули свои створки в разные стороны, и выскочить к белому свету. Здесь уже, едва переставляя ноги от навалившейся дикой усталости и не обращая внимание на обгоревшую кожу лица и рук, я добрался до чистого, не заполненного десятками людей мест и рухнул там, прямо в сугроб хрустящего, холодного снега. Зарывшись в него прямо с головой, я перекатывался с места на место, пытаясь унять невыносимое жжение ран.

– Господине, господине, – я вдруг почувствовал, как меня осторожно, но настойчиво, поднимают из снега. – Это Иса, хан, – поддерживавший меня татарин, выглядел едва ли не хуже меня: с головы его свисали космы обгоревших волос, дымящийся от многочисленных прожогов полушубок и по–прежнему горевшие синевой глаза на закопченном черном лице. – В подклети же наша казна хранилась... Там... На хранение в урусутскую молельню положили.

И я снова обвис на руках своего верного слуги как куль с мукой. «Охренеть! Еще и весь золотой запас на черный день сгорел! Все, что удалось тогда вынести из ханской казны в Казани, хранилось именно здесь, Б...ь, именно здесь, в одной из келий. Форт Нокс, мать его, московский! Вот же чертовы советчики! Не сумлевайся, княже, и царская казна тоже здеся! Не сумлевайся, стены тута толстенные! Не сумлевайся, не тронен твои гроши никто! Б...ь! Теперь и портала нет и бабок нет! Нищий, черт побери, князь! Охренеть!». Висел я и молча смотрел в черный отпечаток своего тела на снегу, которая так явно напоминал мне все мои злоключения в этом мире – черное и вонючее на огромном белом!

– Уходить надо, хан. Людишек здесь плохих много, как бы чего не вышло, – кто-то еще подхватил меня с другой стороны и потащил в сторону, где я был закутан в какое-то тряпье и уложен в колючее сено.

«Нищий, без гроша в кармане... Полный голяк». Я скривил губы в горькой усмешке. «Судьба нехило посмеялась. Сначала поманила перед носом яркой морковкой, а потом ею же отхлестала по роже... Что теперь делать?». Ожидавшая меня картина вырисовывалась крайне безрадостной. Я лишился не только близкой перспективы убраться в свой привычной мир, к теплой постели, набитым продуктами супермаркетам, безопасным и ярко освещенным улицам городов, но и средств к существованию. Нахождение в царских палатах, несмотря на Государево повеление, все равно требовало монет. Дворня, дьяки, дети боярские и еще десятки других крошечных винтиков царской бюрократии ежедневно требовали и требовали разного рода подачек, без которых невозможно было хоть что-то решить. «По-хорошему, у меня даже одежды нормальной не осталось. Ванин подарок подпалился. Штаны и кафтан тоже весь в подпалинах. Что теперь побираться? К Ване на поклон идти? Дай, мол, пару серебряных штаны купить... Князь, Б...ь говенный!».

Повозка на полозьях мягко скользили по снегу, но это меня ничуть не успокаивало, а скорее даже, наоборот, усиливало мое раздражение. «Дерьмо. Опять случилось дерьмо. Как же так? Шагу нельзя ступить, чтобы не вляпаться в него? Что теперь? Искать новую картину? Где? В Европе?». Скрипнув зубами, я перевалился на другой бок. «А на какие шиши? Голяком туда не попрешся. Нужны спутники, экипировка, лошади, оружие, нормальные бумаги и, главное, деньги! Деньги! Много денег и небольшая армия, чтобы все это охранять!».

Запруженные многочисленным народом и повозками со скарбом узкие улочки города растянули наше путешествие на несколько часов, в течение которых я лежал пластом и усиленно размышлял над своим положением. Как ни крути, ясно было одно: денег на путешествие и поиск картины у меня не было и вряд ли кто–нибудь добровольно мне их даст. Жизнь в этом времени показала, что все здесь уже давным давно было поделено и все ценности спрятаны в боярских и купеческих сундуках «за семью замками». Соответственно, раздобыть так нужный мне капитал я мог только лишь воспользовавшись опытом товарища Бендера с его сотнями относительно законных способов получения денег. «Попробовать кого-нибудь «развести на бабки»? Какому-нибудь боярину «задвинуть» красивую историю о зарытых в чистом поле монгольских сокровищах, о которых мне поведал последний потомок самого Чингиз-хана? Сочинить красивую байку обо всем об этом, состряпать подходящий пергамент с картой и стрелочками. Благодаря фильму «Остров сокровищ», что рисовать я представляю. Возьму пергамент похуже. Намазюкаю на нем схемку и все это песочком потру хорошенько. Сверху можно и грязью какой полить для правдоподобности. Под это все дело набрать побольше бабла, припасов. Потом же перед всей Москвой разыграть красочное шоу, как я вместе со своими людьми под звон фанфар отправляюсь на поиски сокровища Великого потрясателя вселенной. Во главе десятков подвод с заступами, мешками, носилками, мы медленно выйдем из ворот...».

– Стуй! Куды прешь! – вдруг раздался недовольный простуженный крик и наши сани встали колом. – Стрельцы едуть! Назад сдай помалу! Вот же нехристь! Туды езжай! – открыв глаза, я увидел, как нашу повозку какой–то бородатый краснокафтанник заворачивает в проулок. – Нетуть здеся проходу!

Предчувствуя новое ожидание, я снова повалился в сено и размышления о своем будущем. «Красиво, но, б...ь.., стремновато! Это только в книжках такие махинации «без сучка и задоринки» проходят. А если поймают на обмане?! Проговориться кто? Все мы не святые. Ведь бошку оторвут. Сам Ваня и оторвет. Здесь за свои кровные денюжки глотку перегрызут. Здесь лохов нема. На простую удочку вряд ли попадутся, а если и попадутся, то потом найдут... Не-е-т, с такими темами пока погодим. Конечно, если уж припрет, тогда можно».

– Котомку едва не умыкнули, – один из моих людей, сидевший на комле саней, приткнул мне под бок мою сумку с артефактами из будущего. – Оборванец какой-то хвать, а я...

Не слушая его, я машинально полез проверять содержимое. «Косметичка, петарды, тысячные купюры... зеркальце. Вот оно! Это же золотое дно! Такие зеркала наштамповать и греби после этого серебро лопатой». Зеркальце, поймав лучик солнца, пустила мне его в ответ, словно соглашаясь с моими мечтами. «А если большие зеркала сделать, то вообще супер! Как в бабушкином серванте замастрячить такое здоровенное зеркало. Да, Ваня, когда увидит его, кипятком писать будет. Делать, правда, его...». А вот тут-то, покопавшись в своей памяти, я споткнулся. Конечно, в теории я представлял, что нужно делать. Мелкий просеянный песок мешаешь с содой, поташом и еще чем–то, потом все это помещаешь в огнеупорном тигле в печь и плавишь. Еще нельзя забыть про серебряную пленку на стекле, чтобы превратить его в полноценное зеркале. Словом, практических результатов от этих моих знаний о соде, поташе, огнеупорном тигле и амальгаме никаких не было, то есть как реально делать зеркала я прост не знал! «Ха, раскатал я губищи, – зеркальце полетело обратно в котомку, а в руке оказалась женская косметичка. – Может с этой лабудой что выгорит?».

Я осторожно расстегнул замочек косметички и, заглянув внутрь, обомлел даже не от вида содержимого, сколько от вала возникших мыслей. «Вот же я болван! Да за это любая мадама не только честь, жизнь отдаст не задумываясь [автор совсем так не считает]! Сейчас же с этим делом поле непаханое. Щеки румянят свеклой, губы красят вишней, лоб – мукой. Еще готовят всякие чудодейственные снадобья из ртути, свинца, от которых, мать их, потом выпадают волосы и зубу... Да, я же столько «бабла подниму», что в золотой карете в Европу поеду!».