Проект "Ковчег" (СИ) - Лифановский Дмитрий - Страница 28

- Хорошо, Владимир Викторович, давайте помогу со стола все унести, - парню быстрее хотелось остаться одному.

Сашка лежал на диване и не мог уснуть. Все-таки девушка сильно зацепила его чувства. Он надеялся, что они смогут подружиться, начать общаться. В тайне, боясь признаться самому себе, парень рассчитывал, что, может быть, у них возникнут какие-то более теплые отношения, чем просто дружба. Но на такую реакцию, он точно не рассчитывал и не мог понять, чем ее заслужил. Сашке было очень обидно и горько. Он опять себя почувствовал одиноким и чужим в этом мире. Умом парень понимал, что обижаться глупо, Лена сделала какие-то свои выводы, ничего о нем не зная, но, тем не менее, несправедливые упреки больно ранили Сашкину душу. Наконец усталость взяла свое, и парень провалился в сон.

[1] 20 октября 1941 года меры, предпринятые для ликвидации паники, начали приносить свои плоды. Стали ходить трамваи, открываться магазины.

«В течение 20 октября шли бои на всём фронте и особенно напряжённые на Можайском, Малоярославецком и Таганрогском направлениях. На Западном фронте немецко-фашистские войска, поддержанные крупными соединениями танков, предприняли несколько ожесточённых атак на наши позиции. Наши войска атаки немцев отбили.

За 19 октября уничтожено 23 немецких самолёта. Наши потери — 7 самолётов.

В одном из боёв был серьёзно ранен миномётчик товарищ Кандыба. Несмотря на ранение, товарищ Кандыба не бросил свой миномёт, а доставил его в часть.

Наша авиачасть, действующая на одном из участков Орловского направления фронта, за один день — 19 октября — уничтожила 23 вражеских танка, 6 броневиков и 31 автомашину. В тот же день лётчики этой авиачасти успешно бомбардировали аэродром противника, уничтожив на нём 20 немецких самолётов.

Храбро сражаются против фашистских войск на Орловском направлении наши танкисты, нанося врагу чувствительные удары.

Танкист Зеньковский в течение 19 октября уничтожил огнём орудий, пулемётов и гусеницами своего танка до роты пехоты противника. Танкист Шестопалов в этот же день уничтожил 4 немецких танка. Героически дерётся с врагом танковый экипаж лейтенанта Воробьёва. 18 октября танкисты обнаружили в деревне Ильково 14 немецких танков, заправляющихся горючим, и вступили с ними в бой, в результате которого было уничтожено 9 немецких танков.

Германские фашисты продолжают грабить Бельгию и терроризовать бельгийский народ.

По поступившим сведениям, немцы вывозят из Бельгии в Германию всё, даже незначительные запасы продовольствия, обрекая бельгийское население на голод, конфискуют у населения ценные и тёплые вещи, производят аресты среди бельгийской интеллигенции, которая в огромном своём большинстве настроена враждебно по отношению к гитлеровцам. Только в октябре месяце немцы арестовали около 400 бельгийских журналистов, учителей, служащих, священников. Более 50 человек из этого числа казнено, судьба остальных неизвестна. В Куртре немецкий чиновник заявил местному населению: «Вы должны понять, что с Бельгией всё кончено, как с самостоятельной страной. Поэтому пора забыть вам старые порядки и понять, что ваша обязанность производить продукты для немцев, обслуживать немцев, выполнять наши приказы и не думать больше о политике» [i]

Сталин слушал вечернюю сводку Совинформбюро и думал, правильно ли он делает, что беспощадно вымарывает из сообщений информацию о поражениях и бессовестно приукрашивает наши победы. Может лучше говорить пусть и горькую, страшную, но правду. Нет, все-таки нет, нельзя сейчас, когда враг подступил вплотную к Москве, когда вот-вот может замкнуться кольцо блокады вокруг Ленинграда, когда наши войска оставляют одни населенный пункт за другим, когда идет битва, которая решает быть или не быть советскому государству, подрывать моральный дух у народа. Нужны победы, как хлеб, как воздух нужны! Пусть они будут пока маленькие, незначительные в масштабе войны, но они показывают людям, что наша армия и флот сопротивляются и сдаваться не собираются. То, что на фронтах тяжело люди и так знают, как не лютуй армейская цензура, такие поражения не утаить. А как сказать людям, что сегодня немцы додавили наши окруженные части в районе Трубчевска, и только малая часть бойцов и командиров, прорвав кольцо, вышла из окружения, что советские войска оставили Сталино[ii], а в Крыму немцами прорваны Ишуньские укрепления. Такое говорить нельзя! А значит, все правильно он делает! Людям нужны хорошие вести с фронта, примеры героизма и самопожертвования!

И про то, что этот мальчишка из будущего сбил три немецких бомбардировщика, надо будет сказать в завтрашней сводке. Даже если он не подтвердит сбитые, а он подтвердит, Сталин был почему-то в этом уверен. Парень ему понравился. Немалую роль в его симпатии сыграло то, что Александр решил, не смотря на все трудности связанные с этим, выходить именно на него. А вождь ценил преданность, личную преданность ему, а значит и делу, которое он делает. А дело у него одно – строительство самого мощного, самого справедливого государства в мире, первого государства рабочих и крестьян. И ради этого дела, этой цели он не пощадит никого. Но и не забудет тех, кто идет рядом с ним, кто поддерживает все его стремления и идеалы. Сталин уже решил для себя, что парень будет именно таким. Мальчишка уже выбрал свою сторону и не предаст, не тот человек, а в людях Коба научился разбираться, жизнь заставила. И не важно, что Саша выбрал его сторону, руководствуясь советами умершего друга, важно, что он именно на его стороне. А парень очень перспективный и очень полезный. Но поговорить с ним по душам все равно надо, хотя бы для того, чтобы подкрепить первое впечатление или опровергнуть его. Тут раздался телефонный звонок, и Поскребышев доложил, что в приемной ожидают капитан государственной безопасности Волков и Стаин.

- Пусть заходят.

Сашка не выспался. Когда его пришел будить Волков, он кое-как заставил себя открыть глаза и встать. Умылся ледяной водой, сон отступил, но голова все равно была тяжелой. Быстро одевшись и, обжигаясь, выпив стакан горячего чая, он попрощался Марией Александровной, поблагодарив ее за гостеприимство, Лена из своей комнаты не вышла, а может, ее не было дома, Сашке это было уже не важно, впереди ждали другие дела и копаться в себе и своих чувствах он позволить себе не мог. Машина уже ждала их у подъезда. По дороге в Кремль они не разговаривали, обоим было неудобно за инцидент за столом. Прибыв на место, зашли в кабинет к Волкову и капитан, оставив парня, куда-то ушел, но буквально через несколько минут вернулся с бойцом, несущим в руках советскую форму и сапоги.

- Переодевайся, Саша, в этом костюме я тебя к товарищу Сталину не поведу, - улыбнувшись, сказал Волков.

- Что дали, то и надел, - обиженно буркнул парень, - я в этом костюме сам бы никуда не пошел, мне и моя форма нравится.

- Твою форму нельзя, чтобы видели, а в этой ты выделяться не будешь.

Сашка забрал у бойца стопку одежды и сапоги. Все очень знакомое, почти такую же форму он снимал с раненого Никифорова. Белая нательная рубашка, белые исподние штаны с завязками снизу, гимнастерка без петлиц с уже подшитым подворотничком, галифе защитного цвета. Рассматривая этот шедевр портняжьего искусства, Сашка иронично хмыкнул. Ко всему этому прилагался ремень, отличные фланелевые портянки и сапоги. Одевшись, парень удивился, как Волкову удалось так быстро подобрать ему одежду в размер, особенно сапоги, котрые сели, как влитые, нигде не жали и не болтались. Был, конечно, некоторый дискомфорт, присущий новой обуви, но все было вполне терпимо. Застегнув ремень, Александр привычно согнал назад складки, чем заслужил одобрительный кивок Волкова. Но все равно необмятая форма сидела, как попало. Сашке было интересно посмотреть на себя со стороны, но зеркала в кабинете не было, пришлось удовлетвориться поправками, которые внес в его внешний вид Волков.