Космоземные связи и НЛО - Дмитриев Алексей Николаевич - Страница 7
- Предыдущая
- 7/35
- Следующая
«Аномальщики» с середины 80-х годов зажили своей бурной, поисковой жизнью. Они наладили еженедельные семинары и широким фронтом, не боясь ни уравнений математической физики, ни причудливых всплесков фантазии, кинулись догонять «мировой уровень уфологии».
Точкой сборки этой бурлящей плазмы аномальщиков был, конечно, Владимир Лунев – выдержанный, цепкий, природный организатор, руководимый стремлением одновременно и к чудесному, и к известности. Он не боялся ни умных, ни глупых (чем заслужил уважение и недовольство тех и других). Созданный семинар преобразовался с годами в «кузницу кадров аномальщиков» и к началу 90-х годов собирал сотни людей самых разных интеллектуальных и эмоциональных возможностей.
Общим же руководством и взращиванием пафоса «тарелкоискателей» тогда занимался вдумчивый и маневренный, приветливый и недоступный Юрий Петрович Похолков, на то время проректор Томского политехнического института. Геолого-геофизическую основу исследований обеспечили известный лозоискатель, профессор кафедры минералогии А.Г. Бакиров, а также неуемный искатель подземных гроз и электромагнитных систем Владимир Сальников. «Рыжебородый Володя» колесил по Кузбассу и Хакасии, прогнозировал и «ловил в верхнем полупространстве светящиеся образования».
Энтузиазм и новые энергии веры и недоверия, доказательств и опровержений, проб и ошибок позволили томичам организовать в апреле 1988 г. первую междисциплинарную научно-техническую школу-семинар. Затея на то время смелая и довольно результативная; за семь дней организаторы семинара получили детальную информационную съемку реальной уфологической обстановки в нашей стране. Поспевшие к началу школы тезисы докладов окончательно выявили организаторские права и возможности томичей в УФО-направлении. Вторая школа в апреле 1990 г. подтвердила реальность задумок и широкопрофильных исследований. На базе бывшей лаборатории уже к середине лета в Томске был создан Сибирский научно-исследовательский центр аномальных явлений с филиалами в других городах. Детство у Центра выдалось тяжелое, но решимость сотрудников – залог грядущих успехов, даже поверх разрушительной фазы перестройки.
А как же мы, новосибирцы? В Новосибирске и поныне существует филиал НИЦ АЯ во главе с В.К. Журавлевым. (К сожалению, Головному НИЦ АЯ и прочим его филиалам не удалось перейти Рубикон 1992 года: они оказались расформированными.) В.К. Журавлев – мой неизменный коллега во всех обстоятельствах побед и поражений на нехоженных в Сибири уфологических тропах. Первый этап работ филиала он ориентировал на экологические нужды города. Как показали исследования, наш город оказался весьма насыщен событиями уфологического характера. Для его территории, как и для Горного Алтая, выявилась сильная зависимость числа самосветящихся образований от активности Солнца. И Виктор Константинович много приложил сил и размышлений для изучения ряда крупных городских эпизодов, да и областных. Изучать необычное – это судьба Журавлева, хотя романтизм и хроническое спотыкание о проблемы быта и производственные стандарты привели его в состояние «собирателя разного рода напряжений и неудач». Он обладает хорошей теоретической подготовкой и экспериментаторской хваткой, въедливый наблюдатель, навсегда преданный «основному чуду XX века» – Тунгусскому феномену. Кстати, в соавторстве с Ф.Ю. Зигелем В.К. Журавлев написал прекрасную книгу «Тунгусское диво». Научная скрупулезность и занимательность изложения вывели книгу в ряд уникальных работ.
Наш шеф, Н.А. Желтухин, ракетчик и «сподвижник Королева по нарам», член-корреспондент АН из Института теоретической и прикладной механики. Нам теперь недостает его терпеливого выслушивания сообщений на семинарах в Доме ученых. Его иногда нарочитая простота вносила непринужденность в наши беседы и занятия, а его глубокие и точные знания по многим вопросам быстро ревизовали наши предположения и завихрения воображений.
В одной из последних экспедиционных поездок на Юго-Восточный Алтай, сидя на высоком, одном из многочисленных, кургане в долине реки Юстыда, Николай Алексеевич сказал: «Вот смотрю на эти курганы – их расположение, красоту – и думаю: мы сейчас, там, в городах, меньше знаем, чем строители курганов».
Эта тема масштаба, значения и применения знания возникла еще раз 2 августа 1983 года. Происшедшая беседа стоит того, чтобы содержание перенести из записей в полевом дневнике, сделанных на железорудном месторождении по реке Шибеты.
День ветреный и солнечный. Мы поехали на Рудный Лог, следить атмосферный электрофон с параллельным контролем на Уландрыке. Этот лог три года назад подарил нам ряд незабываемых зрелищ. Особенно повезло геофизикам из Майминской геофизической экспедиции, которые наблюдали около двух часов большой самосветящийся шар в верховьях Шибеты. При его освещении они разбили лагерь и сварили ужин и, не досмотрев чуда, уснули, измотанные трудным днем, да зарядами дождя и снежной крупы.
Как всегда, здесь – господство светлой троицы: света, тишины и красоты. Полянка фиолетовых ромашек подчеркивает умытость и чопорность горных склонов. Я ушел вперед, вывершил гребень, потом отснял замеры на промежуточных вершинках по направлению к основному рудному телу. Сюда же, на рудное тело, поднялся и Николай Алексеевич. Стараюсь не мешать его обострившемуся восприятию. Он ведь впервые в этих чарующих местах. Молчим, потом возникает диалог о режиме экономии планетных энергетических ресурсов и закономерностей. А начал Николай Алексеевич с реплики:
– Да, половина средств, отпущенных на термоядерный синтез, могла бы с лихвой покрыть энергетический запрос при строгом научном режиме экономии используемого топлива, забираемого у живого организма планеты.
– Скорее удвоят ассигнования на термояд, чем ваше соображение применят к делу, – ответил я.
– И почему вы безжалостный какой-то что ли – не пойму, ваша правда какая-то жгучая.
Мы снова замолчали, каждый о своем. Он часто вздыхает, осматривает вершины ближайшей гряды гор. Потом долго смотрит на первый ряд красочных останцев. Ощущается, что сильно заработавшая память подала аналитическому уму какие-то сведения, а вслух он подытожил:
– Крупица моего времени вместила всю жизнь моего тела, а вот эти скалы останутся разрисовывать склон и небо неувядающей красотой.
– Красота неуничтожима, это действительно, но скалы однофункциональны, а крупицы живого времени, расфасованные в наши тела, обладают полифункциональностью.
– Что вы все протоколы говорите! Снова замолчали и опять он отозвался:
– Да-да, много функций, и разнообразных, и еще, как вы сказали… ага, живое время. Это очень интересно – живое время.
Он повторил несколько раз это словосочетание, снижая голос до шепота. Потом присел на кварцевую глыбу, украшенную изразцами гематита и, спустя немного времени, спросил:
– А вы куда пойдете?
– На вершину.
– Ну идите на свою вершину, а я останусь, посижу здесь, ведь это тоже вершина, не правда ли?
– Да, конечно, но промежуточная.
– Промежуточная? Ну какой же вы острый, конечно, промежуточная, что же вас так заострило? Ну, идите на свою вершину.
– Да, пойду, но она тоже промежуточная.
– Вот-вот, я и говорю, острый вы какой-то и к себе, и к людям. Идите, а я посижу здесь.
– В два часа сбор у машины.
– Да, в два часа сбор, видите – какой вы, – в два часа. И он снова задумался. Я взял замер по электрометру и указал Николаю Алексеевичу на вертикальные скалы:
– Вот жерло древнего вулкана, вернее, его подводной канал. Николай Алексеевич оживился:
– Пойдемте к нему. Вряд ли кто из моих знакомых был в жерле вулкана, хоть и потухшего.
Мы подошли, осмотрели фельзиты, я коротко рассказал о геологии этого месторождения. Далее пошел к намеченной вершине. Продолжающийся здесь праздник неба начался на белоснежных вершинах Южно-Чуйского хребта. Снег позвал меня куда-то вертикально вверх, туда, где берут начало наши души. Действительно, где же та Вершина, которая не промежуточная. Конечная для одной фазы сознания – она же начальная для расширившегося сознания, и так в Беспредельность. И, уснув от угаснувшей инициативы движения на одной из вершин, будешь разбужен или полуденным жаром Солнца или космическим холодом ночи. И снова необходимость дальнейшего пути, и так всегда, и так всюду.
Но пора к машине, скоро два часа; мне навстречу с невысокого скального выступа привстал Николай Алексеевич.
- Предыдущая
- 7/35
- Следующая
