Продукт (СИ) - "Sutcliffe" - Страница 71

– Да, конечно, сэр, – отвечал Сёрэн, то пристально всматриваясь в убегающее вперед полотно асфальта, то поглядывая искоса на господина. В Йорне, определенно, появилось что-то устрашающее, но Сёрэн не стал бы утверждать, что ему такая дьявольщина совсем не нравилась.

– Ну и отлично.

– А куда мы поедем, сэр?

– Как договорились утром.

– А что там?

– А вот увидишь, – Йорн включил музыку и поднял регулятор громкости. – Ох ты ж какие басы… – он с удовольствием повел плечами и даже вздрогнул всем телом.

– Почему вы не хотите сказать сейчас?

– Ты боишься, что ли, что я тебя в лес утащу? – опять оскаленные клыки, которых Сёрэн почти весь день не замечал.

Йорн умел так управлять мимикой, что не привлекал внимания окружающих к зубам, когда разговаривал. А теперь он специально скалился и демонстративно поддавал газу, заставляя двигатель громко и напористо взревывать за спиной. Сёрэн вновь почувствовал смутную тоску по отнятым у него собственным клыкам, без которых он ощущал себя… вечным ребенком, что ли. Даже Арен перестал воспринимать младшего всерьез, как только ему сделали ровненькую беленькую улыбочку без первобытных ножевых выступов на резцах и устрашающего «ритуального оружия». Когда Арен приходил в плохом настроении – а в последние месяцы, надо отметить, он часто пребывал в плохом настроении – и шипел на всех, на кого имел дозволение шипеть, очень хотелось ответить ему симметрично, но Сёрэн попросту боялся вызвать злобную насмешку, ибо симметричность ему всю выдернули. Зато многим господам так больше нравилось, как будто он не мог им и так откусить… Ну, с фиксатором не мог, конечно…

– Не… не вас, а… просто, – процедил Сёрэн, натягивая на пальцы черные медицинские перчатки. – Я никогда не брал ничего без спросу.

– А свободу ты разве с разрешения себе забрал?

– Она и так моя!

– Ох! – Йорн одобрительно покривил губы и покивал. – Молодец. Но учти, что вокруг практически никто твоего мнения не разделяет.

…I am an anti-Christ

I am an anarchist

Don’t know what I want

But I know how to get it

I want to destroy the passerby

‘Cause I want to be anarchy

No dogs body…

Некоторое время они ехали в молчании. Йорн сосредоточенно управлял аппаратом, и в какой-то момент Сёрэн поймал себя на том, что словно под гипнозом смотрит, как господин ведет автомобиль. У него ведь никогда не было возможности изучить этот процесс. Даже на «Тарантуле» он всю дорогу лишь любовался воротником Йорновой куртки. Они уже выбрались на узкое проселочное шоссе после долгого петляния по улицам на окраине города – господин сказал, что опасается ехать через центр и отправился на большой виток вокруг Кембриджа. Еще Йорн обронил между прочим, что пришлось «вырубить» навигатор и противоугонное джи пи эс позиционирование. Сёрэн лишь смутно догадывался, о чем идет речь. Зато он был совершенно околдован слаженным движением его рук на руле, тем, как Йорн уверенно переключает кнопки на выпуклой панели между водительским и пассажирским сидениями, как он своевременно и плавно надавливает ногами на педали. А в том, сколь беспрекословно подчинялись его легким касаниям конструкция из карбоновых волокон, стали и пластика, ревевший сотнями лошадиных сил двигатель, жесткое шасси и широкие, сверкающие дисками колеса, Сёрэн обнаружил нечто эротическое. Он даже смутился от подобных мыслей. Впрочем, не Йорн и не сам автомобиль взволновали Сёрэна, а то, что происходило между ними – между живым существом и мертвой машиной, которая под воздействием манипуляций над чувствительными сенсорами вдруг ожила и понеслась вдаль, прочь от своего хозяина. И было в каждом ее порыве, в каждом повороте, торможении, разгоне, покачивании и волнах легкой вибрации, ударявших по кузову на плохой дороге, что-то от пластики самого господина Йорна. Но ведь и водителю машина навязывала – хоть Сёрэн и не ведал, каким образом – собственные правила, вынуждала подстраиваться под ее капризы, возможности и ограничения. Сёрэну до чертиков хотелось оказаться на месте Йорна, за рулем этого изысканного аппарата. Быть водителем, вроде, не так сложно. И зачем ему Наставник столько раз повторял, что ракшас не способен управлять автомобилем? Что он вовсе тупоумен и беспомощен в большинстве человеческих занятий. Что его мозговых функций хватит лишь на то, чтобы быть красиво одетым, аккуратно подкрашенным и причесанным, радовать гостей как выступлением под музыку, так и любым обыденным жестом – на публике он всегда должен представлять себя в неспешном, плавном танце – и покорно отдаваться желаниям господ, как машина отдает себя под управление Йорна. Машине все равно, кому служить, пока Йорн не причинит ей вреда, не оцарапает бок о бордюр или не врежется в столб. Да и Йорну все равно, по-настоящему любит-то он свою «Тарантулу». Просто он не желает неприятностей, поэтому ведет аккуратно. Но ведь может и изуродовать всю ее технологичную красоту, если решится… Вот так и Сёрэна учили знать своего истинного хозяина, оставаться бесстрастным, но идеально податливым, совершенной машиной для удовольствия, слияния, пользования и равнодушного расставания. И еще внушали во что бы то ни стало верить, что господа ему не причинят вреда… Да уж, конечно…

– Твари… – едва слышно прошептал Сёрэн, отворачиваясь к окну, чтобы Йорн, слушавший музыку и постукивавший в такт по рулю, не обратил внимания. Майерс, наполовину завернутый в кожаную куртку господина, грустно вздохнул и устроился спать, свесив голову вниз. Сёрэн рассеянно гладил его жесткую серую холку – в первый раз, кажется. Забавно: стоило на Майерса накричать, как он безо всяких «моралите» и вежливых уговоров оставил блажь про личное пространство. Оказалось, не столь и мерзко посидеть на руках у «нелегала».

– М-да… неплохой аппарат, – произнес Йорн, когда они в очередной раз притормозили на перекрестке. – Жаль, что достался непойми кому.

– Господин Йорн, а нас не выследят? – осторожно спросил Сёрэн.

– Нет, я договорился с ребятами. Мы исчезли в новом тоннеле около Ройстона. Номера я тоже замазал, чтобы не читались.

– А зачем мы в принципе это делаем, сэр?

Йорн глянул на него с легкой понимающей ухмылкой.

– Понятие «joie de vivre» тебе незнакомо?

Сёрэн поймал себя на том, что бросает непозволительно дерзкий взгляд на господина. Он вовремя не успел придать своему лицу подобающее выражение и посмотрел на Йорна скептически и холодно, не разбавив гримасу смягчительной улыбкой. Дураку понятно, что Сёрэн не знает, что такое «жуа дэ вивр» – это же не по-английски, и не по-малайски, и не по-тамильски. Зато он знал, что такое muṭṭāḷ kaḻutai – «тупым ослом» Сёрэн называл Арена в ответ на «беззубую мышь» и «обезьяну с косой».

– «Радость жизни», Сор. Мне любопытно, ты незнаком со словом или тебя лишили самого понятия? Скажи, в тебе что-нибудь вызывает сильную радость?

– Мне с вами и с госпожой Лизбет завтракать нравится каждый день. Я почти всегда один ел на кухне, а у вас как-то по-другому это все. Даже когда молчим, мне нравится…

– Нет, Сёрэн, мне нужно что-нибудь понаваристей… до дрожи, до бабочек в животе – как в сексе, хотя это, наверное, не очень уместное сравнение в нашем случае. Впрочем, радует, что ты умеешь ценить обыденные вещи.

– Но мне понравился секс с Лилит, – возразил Сёрэн. – Мне не понравилось, что она на вас смотрела, а сама со мной играть побежала. И потом еще глупым назвала.

– Sancta simplicitas… Прелесть моя, я безмерно счастлив, что тебе понравилось, но можно какие-нибудь еще примеры кристально чистой, неомраченной ничем радости? Из других областей науки и техники предпочтительно.

– Когда госпожа Лизбет мне буквы показывала… но это не как в сексе, вы не подумайте, – Сёрэн вдруг осекся, испугавшись собственного сравнения, но еще больше он испугался, когда попытался исправить то, что квакнул. Что же он как лягушка в сезон спаривания, пузырем надувается и мелет чушь? Йорн лишь едва заметно повернул лицо в сторону юного ракшаса и посмотрел искоса, но его взгляд потемнел, будто грозовое облако налетело на полночную луну. – Еще когда вы «Одиссею» читали… Но я болел, не очень хорошо соображал, – Сёрэн попробовал отвлечь внимание господина, с Наставником иногда такой трюк удавался.