Александровскiе кадеты (СИ) - Перумов Ник - Страница 103

Из раскрытой двери донеслось что-то неразборчивое.

— Вот и прекрасно, — бодро потер руки Гучков. — Рад был встрече, гражданин полковник. Мукден не скоро забудешь…

— Так точно, гражданин министр. Вот только, если позволите…

— Что вам, полковник? — недовольно обернулся Гучков, уже успевший набрать скорость.

— Один вопрос, гражданин министр, Александр Иванович. Чтобы я имел бы лишний аргумент в разговоре с… заблудшими кадетами моего корпуса.

— Спрашивайте, только быстро, я очень спешу, сейчас продолжится заседание Собрания, и я —

— Где бывший император? — понизив голос, почти шёпотом спросил Две Мишени. — Александр Иванович, мы с вами были под огнём — в Харбине и в Мукдене. Скажите мне, что с царем? Есть ли какие-то… бумаги, акты, на которые я бы мог сослаться?

[1] В то время Лиговский проспект именовался Лиговской улицей.

[2] Первые электростанции Петербурга действительно размещались на баржах, пришвартованных на реках и каналах города. Ещё в 1883 году первая из таких барж встала у Полицейского (ныне Зеленого) моста (на пересечении Невского и р. Мойки). Баржа несла 3 локомобиля и 12 динамо-машин постоянного тока. Плавучая электростанция использовалась для уличного освещения Невского проспекта.

[3] Интерьеры Таврического дворца в реальности Федора Солонова несколько отличаются от интерьеров его в нашей.

Его исчезновение поддерживает тех, кто продолжает… пребывать в заблуждении.

Министр приостановился, обернулся, поправил пенсне, остро и внимательно взглянул на полковника.

— Вы задаете странные вопросы для борца за свободу, гражданин. Настолько странные, что они заставляют задуматься о…

— Что же тут странного? — пожал плечами Аристов. — Две старшие роты моего корпуса, лучшие, самые убеждённые — они пригодятся свободной России. Их надо переубедить. Их воспитывали в верности царствующему дому. А всё, что мы знаем — что император просто исчез, вместе со всем семейством и наследником престола. Бежал? Что-то ещё?.. Нас достигали самые дикие слухи. С чем мне идти к моим кадетам?..

— С тем, — резко перебил полковника Гучков, — что бывший император струсил, всё бросил и сбежал! Сбежал неведомо куда!.. Бросив всех, кто сейчас умирает за него, с его именем!.. Вы должны помнить, полковник, я был ярым монархистом, пока не осознал — после мукденского позора, кстати! — что России нужен иной путь. Путь всех цивилизованных стран Европы и Америки. Ведь не станете же вы, полковник, утверждать, что мы, русские, православные — чем-то хуже французов, итальянцев, американцев или англичан? Что у только у них могут быть настоящие парламенты, политические партии, ответственные министерства, ответственные перед народом, а не перед абсолютным монархом?!.. Разумеется, нет! Нет и ещё раз нет!..

Министр разошёлся — словно на митинге, перед многотысячной толпой.

Две Мишени, как бы шутливо вскинул руки, словно сдаваясь.

— Гражданин министр!.. никто не спорит. Значит, император скрылся? А вы не опасаетесь, что он —

— Вот поэтому уже сегодня утром в столицу прибудут дружественные части добровольцев Гинденбурга и «фрейкорпс». Сегодня большой день, полковник — и лучше бы вам постараться, привести своих кадет к… разумному решению. А то у нас ещё и этот Петросовет теперь… Петербургский совет рабочих и солдатских депутатов. Эсдеки мутят воду, эсеры тоже… впрочем, сейчас не до этого. Возьмите мандат в канцелярии — и желаю удачи!..

— Благодарю, гражданин министр, — сдержанно ответил Две Мишени. — Разрешите идти?

— Ступайте, полковник, — Гучков уже развернулся, устремляясь прочь по коридору.

— Петросовет… — задумчиво проговорил Аристов. И шагнул в распахнутую дверь канцелярии, Федор — за ним.

Там волнами плавал сизый дым. Курили все — и дамы за пишущими машинками, и привалившиеся к стенам солдаты, невесть что здесь забывшие; некто с острой бородкой клинышком, при старомодном монокле, возбуждённо диктовал ближайшей пишбарышне, аж притопывая в ажиотаже:

— …немедленно предписывается взять под строгую охрану макаронные предприятия, с имеющимися запасами муки высшего сорта, по списку: общество «Бликген и Робинсон», адрес — в следующей колонке, Лидия Андреевна, в следующей! — адрес Лиговская улица, 52; общество «Звезда», адрес Забалканский проспект, 105…

Две Мишени решительно взял Бороду Клинышком за плечо.

— Гражданин комиссар, распоряжением гражданина военного министра Гучкова, только что покинувшего сие помещение, должен получить мандат Временного собрания на автомоторный отряд «Заря свободы» численностью в семьдесят два человека при трех пулеметах!

Неведомо, был ли диктовавший носитель монокля и в самом деле «комиссаром», но возражать он не стал.

— А, гражданин полковник! Это про вас Александр Иванович кричали сюда?

— Так точно, о нас. Рапорядитесь выдать мандат, гражданин комиссар, у меня бойцы молодые, а нам с рассветом идти к Аничкову…

— О! О! — Борода Клинышком схватил Аристова за руку, принялся неистово трясти, словно пытаясь совсем оторвать. — Аничков! Твердыня! Несчастные обманутые кадеты, бедные мальчики, сбитые с толку ложью своих горе-командиров!.. Лидочка! О, как удачно, вы закончили страницу!.. Берите чистый лист, скорее, скорее! Да не простой, возьмите с водяным знаком… да, да, бланк Временного собрания, раз сам Александр Иванович велели… печатайте — «Мандат, выдан гражданину полковнику…

— Аристову Константину Сергеевичу…

— …Сергеевичу, командиру…

— Автомоторного отряда «Заря свободы» …

— …свободы…

Пишбарышня, со слегка растрепавшейся причёской, но, как и все гражданские в канцелярии, охваченная какой-то дикой, неправдоподобной экзальтацией, лупили по клавишам «ундервуда» с редкостным остервенением, словно под каждой литерой крылось по коварному «врагу свободы».

«Лист с водяными знаками, — подумал Федор, глядя на внушительную бумагу, на которой Борода Клинышком рисовал замысловатую подпись, а машинистка Лидочка, не дыша, прикладывала одну за другой аж целых три печати — пару синих и одну, видать, особо важную, красную. — Лист с водяными знаками, это значит — заказывали заранее, где-то печатали, откуда-то завозили… Готовились, долго, всё продумали, даже такую мелочь!..»

— Готово! — Борода Клинышком протянул полковнику бумагу. — Сейчас поставим мгновенное фото, и всё готово!

— Мгновенное фото? — кажется, Две Мишени даже растерялся на мог. — Это как же так?

— О, полковник, новейшее изобретение! Прямо из Северо-Американских Соединенных Штатов! Очень удобно! Лидочка! Камеру!

Камера и впрямь появилась — на обычной треноге, но небольшая, совсем не похожая на огромные устройства, привычные Феде. Передняя стенка откинулась вперёд, Борода Клинышком деловито раздвинул «гармошку». На передке коричневой кожи красовалась чёрно-белая табличка: «Момент».

Именно «Момент», а не «Моментъ», как полагалось по правилам.

Комиссар перехватил недоумённый взгляд Федора, рассмеялся:

— Что с них взять, с американцев? Нация передовая, образец для нас, но порой и на старуху поруха случается. Ошиблись в названии, когда делали по заказу партию для России, гражданин кадет, представьте себе! Мы всей канцелярией очень смеялись…

Полыхнула магниевая вспышка, комиссар кивнул Аристову.

— Теперь давайте ваших остальных, младших командиров отряда. В аппарате восемь кадров. Лидочка, приготовьте ещё мандатов.

Федор, а за ним остальные «стрелки-отличники» получили мандаты — попроще, чем у Двух Мишеней и куда короче, но тоже вполне внушительные.

— Минутку подождать…

А через минуту и в самом деле извлёк из аппарата ленту чёрно-белых фотографий, протёр тампоном, велев Лидочке «наклеить и опечатать». Что и было проделано — так на мандатах отряда «Заря свободы» появилась четвертая печать.

Заполучив бумаги, полковник как мог скоро повёл кадет подальше от канцелярий и кабинетов, пытаясь отыскать место потише. Просто удивительно, что даже сейчас, заполночь, шум и гам не утихали.