Вальс до востребования - Алюшина Татьяна - Страница 11

– А вот накрыть к чаю помогите, – попросил Стаховский.

– Что делать? – с готовностью спросила гостья.

– Чай я уже заварил. Расставлю посуду, а вы нарежьте пирог.

Он двигался на своей коляске невероятно сноровисто, быстро, с какой-то поразительной ловкостью, Марьяна не успела еще выложить куски пирога на блюдо, а стол уже был заново сервирован к чаю.

Ладно. Сели. Вернее, села Марианна, а Ян просто подъехал на коляске к своему привычному месту хозяина в торце стола. Она положила на десертную тарелку перед ним добрый кусок пирога, налила чая из большого фарфорового чайника – поухаживала, не испытывая никакой неловкости и смущения, приняв на себя роль распорядительницы стола по умолчанию.

– Пробуйте, – предложила, улыбнувшись, она, – и лучше, чтобы пирог вам понравился, а то мама изведется.

Стаховский отрезал и отправил в рот приличный кусок, поиграл лицом, за выражением которого внимательно следила Марьяна, изображая разные эмоции от недоумения, удивления, вопроса, затяжного «ни о чем» и заканчивая искренним восхищением.

– Очень вкусно. Просто невероятно вкусно!

– Да ну вас! – рассмеялась своим потрясающим смехом женщина, махнув на него рукой, и отдала должное его талантам: – Вы великолепно владеете мимикой лица.

– Да, это я умею, – кивнул, соглашаясь, Ян, отрезая следующий кусок.

Пили чай, ели пирог – вернее, ел по большей части Стаховский, Марианна же позволила себе лишь совсем небольшой кусочек, – говорили о чем-то незначительном, смеялись, обсуждали коронавирус, какие-то нашумевшие новости. И чай уж остыл, и Ян умял свой здоровый кусок брусничного лакомства, а они все говорили и говорили о чем-то неважном, шутили, посмеивались шуткам друг друга, и нечто незримое витало над ними, опутывая своими нитями, и было им обоим хорошо.

А за окном, в темноте, незамеченный ими, увлеченными беседой, тихо пошел первый, совсем робкий еще, осенний снег…

– Вы сильно изменились, Ян, – предсказуемо легко перешла к более серьезной теме Марианна. Не могла не перейти и продолжать обходить стороной тему его увечья.

– Думаю, это трудно не заметить, – усмехнулся Стаховский.

– Вы же понимаете, Ян, что я не о потере ног говорю, – позволила себе намек на укор Марьяна. – Хотя, думаю, произошедшие в вас перемены тесно связаны с тем, что с вами случилось.

– Вы тоже изменились, Марианна, – заметил в свою очередь Стаховский. – Все так же прекрасны и блистательны, но что-то в вас неуловимо изменилось.

– Что с вами случилось? – прямо спросила его гостья.

– Лавина, – усмехнувшись, ответил Ян и вернул ей вопрос: – А что случилось с вами, Марианна?

– Развод, – ответила она. Помолчала пару секунд и улыбнулась печально: – В некотором роде тоже лавина. – И выказала легкое удивление: – Разве вы не знали о нашем разводе?

– Я давно не работаю на компанию и не интересуюсь жизнью моих бывших клиентов и партнеров, а в массмедиа, насколько я могу припомнить, информации о вашем разводе не просочилось.

– Понятно. Да, мы сумели избежать публичности и сохранить наш развод в тайне от светской хроники. Хотя Константин и не долларовый миллиардер из первых лиц в списках Форбс, и не из передовых олигархов, чтобы вызывать столь повышенный интерес у прессы и телевидения, но человек все же достаточно влиятельный и известный в определенных кругах. Особенно после того, как стал сотрудничать с вашей бывшей компанией.

– И какова причина вашего развода? – поинтересовался Ян.

Его всерьез проняла эта новость, вот чего-чего Стаховский не мог ожидать и предположить, так это того, что Кирты когда-нибудь разведутся. Из всех тех справок и психологических портретов, подготовленных специалистами, которые он изучал перед заключением договора с Киртом, следовал один вывод – Константин Аркадьевич невероятно гордится и даже кичится, порой с некоторым перехлестом, своей женой, дорожит ею и их семьей в целом. А госпожа Кирт являет собой эталон преданной жены, великолепной хозяйки и прекрасной матери. Служба стратегического планирования, готовившая документы, просчитав все варианты, за возможность развода этой пары давала не более двадцати процентов.

И на тебе, вот такая кукуруза – развелись! Значит, выстрелили те самые двадцать процентов все же, как, блин, проржавевшее ружье на стене.

– Все канонически, – устало улыбнулась Марьяна. – Молодая красотка, «большая любовь», как глоток свежего воздуха, открывшееся второе дыхание мужской силы и бодрости, вернувшаяся молодость во все ребра разом и развод, раздел имущества из серии «Моего не замай!» и ультиматум забрать младшего ребенка.

– Охренеть, – прокомментировал Ян, оторопевший от такого расклада. Вариант с юной возлюбленной, помнится, в той аналитической справке входил все в те же двадцать процентов. – И что, такая прямо любовь-любовь, чтобы семью рушить?

– Что вас так удивляет, Ян? Кому, как не вам, знать, что к бизнесменам столь высокого уровня, как Константин, случайные девушки подойти не могут на расстоянии всей их жизни, даже не отсвечивают вдалеке. Вы же прекрасно понимаете, девочек какого уровня и с какой целью к ним «подводят». Так что наша молодуха вполне себе умна, пригожа, глаз не отвести, фигуриста, эрудированна, языкам обучена, Камасутре, в ее лучших, изысканных проявлениях, думаю, тоже.

– М-да, – протянул Ян. – Когда произошел ваш развод?

– Чуть больше года назад.

– Все настолько плохо, что вы перебрались жить в этот поселок? – расспрашивал Стаховский.

– Нет, живем мы в Москве, а сюда приезжаем на выходные. Этот дом купили в конце лета на «отступные», так сказать. Весной, во время карантина, я смогла снять дом в коттеджном поселке по Волоколамскому шоссе, там такая великолепная природа, родителям с Кирюшкой очень хорошо было, простор, возможность гулять. А тут заговорили про возможность второй волны, я обеспокоилась, что Кирюшка и родители могут застрять в городе в квартире, и в конце лета удачно приобрела этот дом с участком. Нам здесь очень понравилось, и то, что поселок на холме стоит, а не в низине, как водится, и какой великолепный вид открывается, и что лес рядом, не рощицы хилые какие-то, а настоящий лес, и речка, пусть и мелкая, быстрая, но речка, и озерцо небольшое.

– Да, – согласился Ян, – у нас здесь хорошо. Думаю, вы не успели обследовать окрестности и узнать про все местные достопримечательности. Могу предложить себя в качестве гида-краеведа.

– С удовольствием воспользуюсь вашим предложением.

– Да-а-а, Марианна, – признался Стаховский. – Вы меня обескуражили своей новостью. Не предполагал, что Кирт может допустить такую глупость и купиться на банальный «развод», пусть и грамотно обставленный. – И усмехнулся, позволив себе откровенность: – Впрочем, честно признаться, нельзя сказать, что меня не радует сей факт. Вы знаете, когда я вас впервые увидел, вы произвели на меня столь ошеломляющее впечатление, что я был совершенно вами покорен и очарован. Наверное, даже влюбился.

– Знаю, – не удивилась его признанию Марьяна.

– Да? Это было настолько очевидно? – изумился Стаховский. – Мне казалось, я смог не демонстрировать открыто своих чувств и эмоций.

– Вам не о чем беспокоиться, Ян, вы великолепно владеете собой, умеете держать невозмутимый покер-фейс и виртуозно управлять ходом беседы, даже испытывая сильные чувства. Все достаточно просто: вы были мне интересны, и я пристально за вами наблюдала, поэтому и смогла заметить ваш повышенный интерес. К тому же я давно научилась улавливать пристрастное мужское внимание, направленное на меня.

Помолчали. Каждый думая о своем.

– Ладно, Ян, мне пора возвращаться домой, – закрыла эту тонкую тему Марьяна. Поднялась с места и любезно предложила: – Давайте я помогу вам вымыть посуду, что ли.

– С этим прекрасно справится моя посудомоечная машина, – отказался от помощи Стаховский. – А вы моя гостья, к тому же предмет моей давней влюбленности и восхищения. Пусть проза жизни побудет сегодня в сторонке от вас. – И объявил тоном, не предполагавшим возражения: – Я вас провожу.