Исчезнувший - Дивер Джеффри - Страница 13

• Предыдущая
• 13/98
• Следующая

— Именно так. Фенолфталеина вы больше не найдете. Но то же самое можно проделать с тимолфталеиновым индикатором и каустической содой.

— И где покупают эту штуку?

— Гм!.. — Кинкейд обратился к дочери: — Ну... подожди минутку, дорогая. Папа говорит по телефону... Нет, все нормально. В духовке все торты выглядят кривыми. Я скоро приду... Линкольн! Я как раз собирался сказать тебе, что теоретически это гениальная идея, но за все время моей работы в бюро ни один преступник или шпион не использовал на практике исчезающие чернила. Это, знаешь ли, новация. Она имела бы успех на каком-нибудь представлении.

Ну да, представлении, мрачно подумал Райм, глядя на снимки несчастной Светланы Расниковой.

— Где же наш убийца нашел такие чернила?

— Скорее всего в магазинах игрушек или в магазинах театрального реквизита.

Интересно...

— Ну ладно, ты очень помог мне, Паркер.

— Как-нибудь обязательно приезжайте, — сказала Сакс. — И привозите с собой детей.

Райм недовольно скривился.

— Ты еще пригласи всех их друзей. Всю школу... — Смеясь, она сделала знак, чтобы он замолчал. — Чем больше мы узнаем, тем меньше знаем, — угрюмо подытожил Райм, когда собеседник положил трубку.

Позвонившие вскоре Беддинг и Сол доложили, что в музыкальной школе к Светлане хорошо относились и у нее не было врагов. Подработка тоже вряд ли вызвала какие-нибудь неприятности — она исполняла роль массовика-затейника на детских мероприятиях.

Пришел пакет из отдела судебно-медицинской экспертизы. В нем находился пластмассовый мешок со старыми наручниками, которыми были скованы руки жертвы. Как и велел Райм, наручники не открывали. Руки жертвы сжали, и наручники стащили, чтобы, рассверливая механизм замка, не уничтожить важные улики.

— Никогда не видел ничего подобного. — Купер поднял их. — Прямо как в кино.

Райм согласился. Наручники были очень старые, тяжелые, к тому же выкованные неаккуратно.

Вычистив и простукав все механизмы, Купер так и не обнаружил ничего существенного. Правда, то, что наручники были очень старыми, несколько обнадеживало: это ограничивало поиски источников их получения. Райм попросил Купера сфотографировать их и отпечатать снимки, чтобы показать фото продавцам.

В этот момент кто-то позвонил Селлитто. Разговор привел его в недоумение.

— Не может быть... Вы уверены?.. Ладно, ладно. Спасибо. — Отключившись, он посмотрел на Райма. — Не понимаю.

— В чем дело? — Новые загадки уже начали раздражать Райма.

— Звонил администратор музыкальной школы. У них нет никакого уборщика.

— Но ведь патрульные видели его, — заметила Сакс.

— По субботам там не убирают. Только вечером по рабочим дням. И никто из уборщиков не похож на того типа, о котором говорили патрульные.

Уборщика не было?

Селлитто пробежал глазами свои записи.

— Он находился сразу за второй дверью — прибирался, Он...

— О черт! — воскликнул Райм. — Это же был он! Уборщик ведь совсем не походил на преступника, верно? — Он взглянул на детектива.

Селлитто сверился со своей записной книжкой.

— Ему было на вид за шестьдесят, лысый, в сером комбинезоне.

— В сером комбинезоне! — снова воскликнул Райм.

— Да.

— Вот вам и шелковое волокно. Оно от костюма.

— О чем вы говорите? — поинтересовался Купер.

— Наш невидимка убил студентку. Потом, когда его потревожили полицейские, он ослепил их вспышкой, убежал в репетиционный зал, установил фитили и магнитофон, чтобы они думали, будто он остался внутри, переоделся в комбинезон уборщика и выбежал из второй двери.

— Но когда же он успел все с себя сбросить, Линк? — спросил толстый полицейский. — Как, черт возьми, он все это проделал? Он же был вне поля зрения секунд шестьдесят?

— Если у тебя есть другое объяснение, кроме вмешательства потусторонних сил, я готов его выслушать.

— Да нет же! Это совершенно невозможно.

— Невозможно... невозможно... — Райм подъехал к белой доске, на которой Том разместил фотографии следов. — А как насчет вещественных доказательств? — Он внимательно изучал следы преступника и те, которые Сакс сняла в коридоре. — Вот она, обувь! — наконец провозгласил он.

— Что, следы те же самые? — удивился детектив.

— Да. — Сакс подошла к доске. — Фирма «Экко», размер десятый.

— О Боже! — выдохнул Селлитто.

— Итак, что мы имеем? — начал Райм. — Преступник лет пятидесяти или чуть старше, среднего телосложения, среднего роста и без бороды, два деформированных пальца — возможно, стоит у нас на учете, поскольку прячет отпечатки пальцев, — и это, черт возьми, все, что мы знаем! — Райм насупился. — Нет, это не все. Есть кое-что еще. Он принес с собой смену одежды, орудие убийства... Это серийный убийца. Он собирается проделать это снова. — Сакс кивнула. — Чем все это объединено? — вслух рассуждал Райм, глядя на доску, где аккуратным почерком Тома было записано то, что относилось к этому делу: черный шелк, косметика, переодевание, маскировка, вспышки и пиротехника. Исчезающие чернила. — Полагаю, наш герой — фокусник и получил кое-какую подготовку.

— Похоже на то, — кивнула Сакс.

— Возможно, — согласился Селлитто. — Но что же нам делать?

— Мне это кажется очевидным, — сказал Райм. — Найти своего собственного.

— Кого своего? — спросил Селлитто.

— Фокусника. Кого же еще?

— Сделай это снова.

Она проделала это восемь раз подряд.

— Еще?

Мужчина кивнул.

Кара сделала это снова.

«Распутывание трех платков» — трюк, придуманный знаменитым фокусником и преподавателем Харланом Трабеллом, всегда нравится публике. Он заключался в разъединении трех разноцветных шелковых платков, казалось бы, прочно связанных вместе. Этот трюк сложно выполнить гладко, но Кара хорошо чувствовала, как это нужно делать.

Однако Дэвид Бальзак считал по-другому.

— У тебя монеты звенят, — вздыхал он. Этот суровый упрек означал, что фокус или трюк выполнен неуклюже и зритель может обо всем догадаться. Бальзак, крупный пожилой человек с гривой седых волос и вечно усыпанной табаком козлиной бородкой, недовольно покачивал головой.

— Я думала, все прошло удачно.

— Но ты же не публика. Публика — это я. Давай еще раз. — Они стояли на маленькой сцене в задней части магазина «Зеркала и дым», который Бальзак купил десять лет назад — после того как перестал гастролировать по миру, демонстрируя свои фокусы. Это неопрятное заведение торговало необходимыми фокусникам товарами и выдавало напрокат костюмы и реквизит. Еженедельно магазин устраивал для своих покупателей и местных жителей бесплатные любительские представления. Полтора года назад Кара, внештатно редактировавшая журнал «Я сама», набралась храбрости и приняла участие в одном из них. Репутация Бальзака долго пугала ее. Стареющий фокусник обратил на Кару внимание и после представления пригласил к себе в кабинет. Своим учтивым, хотя и отрывистым голосом великий Бальзак сообщил Каре, что у нее есть потенциал и, получив подготовку, она может стать известным иллюзионистом. Он тут же предложил ей перейти на работу в магазин, пообещав стать ее учителем и наставником.

Кара уже много лет назад приехала в Нью-Йорк со Среднего Запада и теперь неплохо разбиралась в городской жизни. Она сразу смекнула, что может означать слово «наставник», принимая во внимание то, что Бальзак четырежды разводился, а она на сорок лет моложе его. Тем не менее Бальзак был настоящим мастером, и его считали знаменитостью в Лас-Вегасе. Он десятки раз объездил весь свет и лично знал каждого из ныне живущих иллюзионистов. Кара питала страсть к фокусам и понимала, что такой шанс, как этот, выпадает лишь раз в жизни. Она сразу согласилась.

Во время первого сеанса Кара была настороже, готовая держать оборону. Урок огорчил ее, но абсолютно по другой причине.

Наставник морально уничтожил Кару.

После того как битый час критиковал каждое ее движение, Бальзак взглянул на бледную, плачущую Кару и рявкнул:

• Предыдущая
• 13/98
• Следующая