Эритопия (СИ) - "Кромт" - Страница 14

Теперь бегом к яме. Тут зверьё если и топталось, то ничего не сломало, не нарушило. Только кастрюлю с водой опрокинули, но это сейчас не особо важно, с жажды не умираю. В крайнем случае знаю где взять и как вновь вскипятить. Поднял крышку над ямой, пошевелил колышком угли, подкинул сухих дровишек. Планы поменялись. Я не намеревался больше оставаться на этой поляне, да и на пилораме тоже. Мне оно надо, такие нервные волнения? Вот и я подумал, что нет. Начал перетаскивать сухие ветви к своему убежищу, обкладывая его со всех сторон, а особенно много с той, где был подкоп.

Энт не сидел без дела — то и дело ударял в стены или потолок своими обрубками и от этого на поляне стоял деревянный стук. Я боялся, что рано или поздно, скорее рано, он либо сломает, либо выбьет боковые брёвна и выберется оттуда. Нужно поторопиться. Осталось сделать два дела. И как бы не хотелось, вновь забрался на второй этаж. Через крышу. Здесь оставался кинжал, недоплетёная корзина, вернее короб, и готовое мясо.

Вопреки ожиданию, забрал свои пожитки без инцидентов. Энт пытался ударить через щели в перекрытии, но мне удавалось избежать ударов, хотя временами в ноги и приходила небольшая инерция удара. Конечности он почти вернул к исходному состоянию, так что задерживаться не было смысла, наоборот — нужно было ускоряться. Конструкция хоть и содрогалась от ударов, но брёвна выдержали все удары, пока забирал хабар и выкидывал его наружу.

Дальнейшее его уничтожение вообще прошло как по маслу: несколько горящих ветвей перенёс из ямы к бывшему убежищу, ставшему местом заключения, и поджёг ветви по периметру. Оставаться в этой негостеприимной местности не было никакого желания, поэтому взял свои пожитки, мысленно посокрушался над мясом, которое придётся тут бросить, ибо оно не успело прокоптиться, собрал приготовленное в недоплетённый короб, поел, прихватил кастрюлю, сковородку, нож, топор и стал возвращаться к лесопилке.

Даже если я послужу причиной лесного пожара — пофигу. Лучше заплачу штраф, чем и дальше буду подвергаться нападению всякой живности и нежити. Только носить вещи лучше всё же в коробе за спиной, чтобы руки были свободны чем так — держа его обеими руками перед собой.

Вернулся в барак, лёг немного отдохнуть и вырубился.

День 14.

Проснулся от того, что солнце через окно светило прямо в лицо. Просыпаться не хотелось, но вспомнив события прошедшего дня, быстро вскочил на ноги. Попытался рассмотреть что на улице через слюду, но что так увидишь? Пришлось осторожно открывать дверь и осматриваться. Вроде всё в порядке — пожара нет, дыма тоже не видно. Умылся. Нырять не рискнул — вдруг какая страхеровина выбежит на берег, а я тут голенький плещусь. Поел.

Вооружившись топором и кинжалом, отправился к делянке, посмотреть горит там что или всё уже прогорело. Шёл осторожно, но, похоже напрасно. На месте бывшего укрепления лишь куча пепла, из которой шёл небольшой дымок. Скорее всего и угли там имелись, но никакого желания копаться в кострище не было. Деревья, что стояли в двадцати метрах от сооружения, со стороны вырубки выглядели больными — их листья пожухли. Вся трава в радиусе двадцати с небольшим метров от большого костра скукожилась и высохла. Ну, вот и всё. На этом можно успокоиться и возвращаться.

Набрав новых веток ивы, вместо утерянных, вернулся в барак и доплёл свою поделку. Пусть делал не по правилам, не обрабатывая как следует, не снимал кору, не сушил и не вымачивал — нужно временное изделие, а на такое и неподготовленные прутики подошли. Как только завершил — наполнил листьями лопухов, мясом, сверху прикрыл листьями рябины, лопухами. Разместил оставшийся десяток яблок. Прижал сковородой. Из реки достал ловушку, всё же она не так и много весит, может и пригодится чуть позже. Прикрепил её поверх короба. Наполнил водой кастрюлю и отправился в дорогу. Пусть и некипяченая, всё равно пить можно. Вспомнил, что арматура осталась в бараке, но возвращаться за ней не стал — руки и так заняты, да и оружие более приличное имеется.

Олег. День 1.

Я долго приходил в себя, оказавшись дезориентированным от света шедшего со всех сторон. Закрытие век не помогало, да ещё эта головная боль и шум — хотелось отключиться, но не получалось. Руки и ноги не слушались, чувствительности не было вообще. Наконец, стали появляться звуки. Почему-то ругань. Женская. Какая-то истеричная бабка орала, как Семёновна из соседнего подъезда, когда видела Николаича с пивом.

— ... свои грязные... — ворвалось в сознание и снова сменилось шумом. Следующая фраза так же была обрывочной: — ... лапать не позволю!

Сознание вернулось, но вот чувствительность тела — нет, и шум в ушах усилился. Хотя какие-то ощущения всё же были, я почувствовал, что с меня убрали что-то тяжелое, мешающее дышать и удалось вздохнуть с облегчением. Как оказывается, это здорово! Да этого даже не понимал, что что-то мешает. Ноги и руки начало покалывать. Так бывает, когда отнимается конечность, ну а тут всё тело. Что-то больно ударило по рёбрам, но сил пошевелиться не было, удалось только испустить приглушённое мычание.

«Интересно, а где я?» — пришла мысль. Последнее, что помнил — авария. В автобус, где он находился, врезался на полном ходу дальнобойщик, уснувший за рулём. Потом что было? Память упрямо не хотела возвращаться. Когда начало функционировать зрение, появились сначала размытые силуэты. Только спустя некоторое время эти силуэты начали фокусироваться и превращаться в людей, деревья, облака. Прислушавшись к словам, которые до этого были просто шумом, понял, что народ решает куда идти.

— Нужно идти в администрацию, — раздавался звонкий женский голос, тот самый, визгливый, — я свои права знаю! Мне срочно нужно домой! Я им такого не прощу, они у меня на коленях ползать будут, извиняться, но я и в прокуратуру напишу!

Это вопила белокурая девица лет двадцати. Тощая, но красивая. Если бы не её истеричность, была бы очень привлекательна. Но как же болит голова! Да ещё этот её визг, переходящий временами на ультразвук, раскалывающий голову.

Сел, обхватив уши руками, чтобы уменьшить интенсивность этого античеловеческого оружия. Да, оказалось, что лежал я дольше всех. Остальные уже на ногах были. Поднялся и огляделся. А народу здесь было много и всё молодёжь около двадцати-тридцати лет. Наверно с сотню человек. Здесь — это поляна на границе леса и поля. В лес вела грунтовая дорога, заросшая травой, видимо давно ей не пользовались, а начиналась она от деревни и вела от неё через поле к кромке леса, вплоть до нашего места... появления? Короче — до нас.

Наконец народ, разбившись на несколько групп, потянулся по дороге в поле. Один из парней подошёл ко мне:

— Ну ты что, не очухался до сих пор что ли? — он по доброму улыбался и вызывал доверие. — Меня Андрей звать, а тебя?

— Олег, — пожал я протянутую руку. — Да, чего-то до сих пор не отпускает, в голове шумит.

— Понятно, давай помогу, если что, — предложил он, но увидев выражение моего лица, поднял руки вверх на уровень груди, ладонями ко мне. — Ты не подумай, я не из этих, заднеприводных, просто смотрю ты еле передвигаешься, да и оклемался самым последним. Опирайся на плечо, если что, да и пошли.

Пошли мы рядом, потихоньку переговариваясь. Оказалось, что все визги этой белокурой дамы были из-за меня. Видите ли моя рука ей помешала — под её задницей оказалась, а то, что её ноги на моём пузе лежали, видимо её ещё больше вывело из себя, вот и визжала, кляла всех. Обещала в суд подать за домогательства.

Чем ближе подходили к деревне, тем больше становилось вопросов. Мало того, что нас вырядили в средневековое трепьё, так ещё и деревня мало чем от этого средневековья отличается. Линий электропередач и газопровода — нет. Вместо стекол на окнах какая-то матовая субстанция, живности нет, людей нет, насекомых и тех нет. По крайней мере мух и комаров, что должны быть в такой местности, не наблюдалось, а бабочки и кузнечики не в счёт.