Отпуск на всю жизнь (СИ) - "Генрих" - Страница 42

– Замечательно, Молчанова, – одобряет математик, когда вывожу полный ответ и ставит уже привычную пятёрку.

Но последствия тех событий нет-нет, да и окатят неожиданно. Через пять минут, как я села, в класс стучат, и входит целая делегация. Директор, завуч, Шацкий и фотограф. Какие люди!

– Здравствуй, Дана, – индивидуально приветствует меня Шацкий.

– Очень рада вас видеть, Анатоль Степаныч, – мне действительно приятно.

– Дело вот в чём, Викентий Валерьевич, – объясняет директор, – Газета решила проверить все команды, которые вышли в полуфинал волейбольного турнира. Не будут же они проверять одну школу. Если проверять, то все.

– Вынужден задать вам глупый вопрос, Викентий Валерьевич, – извиняющимся тоном обращается Шацкий, – Дана Молчанова действительно учится в этом классе?

– Безусловно, – почти не улыбаясь, отвечает математик, – Более того, только что отвечала у доски. Вы на пять минут опоздали, а то бы сами увидели. Получила пятёрку, можете посмотреть.

Он пододвигает журнал, Шацкий делает сигнал фотографу. И началось! Меня сняли у доски, рядом с учителем, который ставит мне в дневник пятёрку, отдельно и крупно – журнал с моей фамилией и той же пятёркой.

Под конец Шацкий выдаёт финт, который мне понравился. Берёт первого попавшегося мальчишку и просит его показать на тех, чьи имена-фамилии он назовёт. Перечисляет всю команду, за исключением запасных, они-то из другого класса. Простой приём. Если бы в классе были подставные, то не было бы настоящих, под чьими фамилиями и выступали подставные. А подставных никто не узнает.

Шацкий молодец, когда мы оказались рядом, негромко сообщил:

– Ты была права, Дана. Мы продали дополнительно три тысячи экземпляров. И будут ещё выпуски.

Приятно слышать. Но хорошо, что машина крутится без меня. Пусть каждый занимается своим делом.

– Обязательно куплю, Анатоль Степаныч.

В конце, испросив разрешения математика, класс вывели в холл и сфотографировали всех вместе.

Урок физкультуры.

Опять меня настигают отголоски. Валерий Васильевич выставил нашу сборную против мальчишек. Лучших в классе, между прочим. И мы быстро опустили их ниже плинтуса. Причем даже без моих «сухих листьев». Зато Сидякова порезвилась на славу. Весь остальной класс ржал, как кони. Всем было весело, кроме красных от унижения мальчишек. Дело даже не в проигрыше, а в разгромном счёте. Пусть радуются, что в каждом сете смогли нам вбить мяч, а то и целых два.

– Да не переживайте вы так, – утешает физкультурник, – Они сыгранная команда, чемпионы.

После уроков вызывают к директору. Снова отголоски. И снова приятные.

– Молчанова, я, как и обещал, поговорил с Виктором Сергеевичем, – они переглянулись, – Вопрос можно решить к обоюдному согласию.

– Понимаешь, Молчанова, терзать тебя на предмет умения рисовать не хочу, – начинает учитель рисования, – И чтобы поставить тебе пять за год, мне нужен повод.

Он начинает объяснять. У меня есть фотоаппарат, в городе есть Третьяковская галерея. Виктор Сергеевич даёт мне список из десяти картин.

– Сделаешь цветное фото этих картин крупным форматом, – он показывает руками, – и пятёрка у тебя в кармане, а у меня отличное наглядное пособие.

– По уму нам бы сделать самим, – говорит директор, – но перенести деньги с одной статьи на другую, это такая нервотрёпка.

Да не вопрос. В музеях нельзя снимать со вспышкой, поэтому придётся достать штатив. Чтобы обеспечить требуемую экспозицию. А друзья на что?

Замечательно. Ещё один маленький кирпичик в моё будущее. Рисование предмет несерьёзный, однако, на общую картину влияет, как любой другой. Обойдётся это мне рублей с полсотни, но разве это деньги?

11 мая, суббота.

Усадьба Франзони.

Выбираемся сюда вчетвером. Вроде как мы уже сложившиеся парочки. Юля цветёт и щебечет, до краёв счастливая. Посматриваю на неё с подозрением.

Поначалу развлекательно отдыхательная программа. Разглядывали первую партию фотографий, заказанных Юлей. Смеялись над Пистимеевым до упаду. Владимир Стефанович дожидается удобного момента и уводит меня и мальчишек гонять шары. Все проигрываем осчастливленному хозяину, друг с другом играем с переменным успехом. Вдруг врывается Юля и всех гонит в гостиную. На её счастье Владимир Стефанович наигрался и пребывает в благодушном настроении.

Все поднимаемся в гостиную смотреть огромный цветной телевизор. Поначалу я воспринимала его, как проявление местной мощной магии, пока не разобралась, что это всего лишь достижение науки этого мира.

– Классный фильм, я рекламу видела. Про вампиров, – стрекочет Юля.

Напрягаюсь дико, – каких ещё вампиров? – руки судорожно до побеления сминают и сжимают диванную обивку. Что!!! Ван Хельсинг!!! Вскакиваю и выпрыгиваю из комнаты, быстро спускаюсь в сад. Там включаю максимальную скорость. Ван Хельсинг, сволочь! Ты откуда здесь взялся?! Сердце колотится, как пулемёт, одним махом перепрыгиваю забор. Издав сдавленное рычание, заставляю себя успокоиться. Это всего лишь кино, художественный фильм, выдумка! Я такое много раз видела, – убеждаю себя, и поначалу получается очень плохо.

Успокоилась, в конце концов. И вижу, что я на дереве. Довольно высоко, метра три до земли.

Ван Хельсинг, здравствуй, наш старый и беспощадный враг! Как же тебя-то сюда занесло, хоть и в виде легенды? А если ты не легенда, то я тебя убью. По-другому не могу. Маришку тебе никто из нас не простит. Скриплю зубами от еле сдерживаемого приступа бешенства. Не смогли мы его тогда достать. Зато инквизиция по его наводке нас почти уничтожила. Но времена были славные, и вражьей крови мы тоже пролили… и попили…

Возвращаюсь со спонтанной прогулки. Пойду-ка спать. Ну, вот ещё! Почти дошла же! В боковом коридорчике к небольшому холлу, куда выходит наша с Юлей комната, меня ловит Сергей. О, сияющая Луна!

– Дана, ты куда пропала? Ищу тебя, ищу, – Сергей меня останавливает.

– Прогуляться захотелось…

– Хорошая идея. Пойдём в саду погуляем?

Вот привязался! Мне досадно, но грубить ему не хочется.

– Я уже нагулялась.

– А со мной? – не отстаёт Сергей.

– Устала я, Серёж. Не хочу. Но вот если будешь настаивать, придётся идти. Поведёшь меня в сад против моего желания? – как-то на ходу родился тест, я его и применяю.

– Не, не поведу, – вот и замечательно, – Спокойной ночи.

Стоит он близко, держит за руку. Склоняется к моему лицу и припадает губами к краешку рта. Стою спокойно, мне крайне любопытны собственные ощущения. Дана-то моя глазки закатывает. Сергей после поцелуя отстраняется и отпускает руку. Всё, мне пожелали спокойной ночи, можно уходить. Я и ухожу. Напоследок глажу его ладошкой по щеке.

– Это тебе как бы пощёчина…

Оставляю его вместе с его глупой улыбкой.

Ван Хельсинга вырываю из клубка мыслей и выбрасываю. Нет его! И быть не может. Около ста лет прошло, люди столько не живут. И здесь его быть не может. Тут нет ни магии, ни нас.

Когда уже лежу в постели и готовлюсь нырнуть в нирвану сна, влетает возбуждённая Юля.

– Ты чего такое забойное кино не смотришь?

– Да видела я его, – вяло машу рукой, – Интересный фильм, но из тех, что не хочется пересматривать.

Юлька раздевается, стрекочет, уже не прислушиваюсь. Ой, я ж кое-что забыла! Встаю, роюсь в сумке. Вот они!

– Держи! – я одариваю её резинотехническими контрацептивами.

– Ой, – краснеет Юля.

– Что такое? – напрягаюсь я, – только не говори, что поздно и ты беременна!

– С ума сошла! – Юля округляет глаза, а я думаю: натурально она это делает или нет.

– Юляш, а ты вообще в курсе, от чего дети бывают? Тебе знаком тот факт, что ты родить можешь?

– Да ну тебя, Дана! Ты уж совсем… – Юля негодует на мои подозрения по поводу её дремучести.