Колхозное строительство 4 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 45

— Можно, в лоб вопрос задам? — осмотрел Пётр тракторостроителей после принятия невкусного чая.

— Слушаем, Пётр Миронович, — инициатива явно за рыжим.

— Ругают нашу технику за качество. Почему?

Переглянулись. Почесали переносицу, не затылок — значит, не задумались, а знают ответ.

— Тут ведь как. Есть случаи! Дело не в самой технике, а в штурмовщине и косорукости. Для справки, чтоб вы знали, товарищ Тишков. Трактора мы продаём в 25 стран мира общим количеством 23 с половиной тысячи штук ежегодно. Больше всего в Индию, почти 4 тысячи, в ГДР и Болгарию почти по 3 тысячи, Франция покупает больше 1000 штук. В пяти странах есть центры технического обслуживания, в том числе и во Франции. Сейчас заключаем договора с США и Канадой. А почему? — Ежевский поднял толстенький палец.

— Почему? — подыграл товарищу Пётр.

— Тебе ведь сейчас не трактора нужны, а комбайны?

— Комбайны, — чего скрывать? Правда вылезет.

— В Таганроге и Ростове делают сейчас в основном два комбайна: старенький «СК-3», его уже и не выпускают почти, и новую версию — «СК-4». «Тройка» в пятьдесят восьмом году получила Гран-при Брюссельской международной промышленной выставки.

Следующий «степной корабль» — это газетчики, собаки, красивость такую выдумали — комбайн «СК-4», их, между прочим, выпущено уже 385 тысяч штук. Машина получилась замечательная, пропускает в секунду на килограмм хлебной массы больше, чем старая модель. В 1963-м признана лучшей в мире, куча регалий со всех выставок — в Лейпциге диплом 1 степени, в Брно золотая медаль, а в Будапеште — серебряный кубок. А автор — Изаксон Ханаан Ильич — получил за него Ленинскую.

— Услышал, вы молодцы. Сделали замечательный комбайн. Чуть не четыреста тысяч штук только на «Ростсельмаше» и в Таганроге — это если перемножить, то треть отправили за границу. Так где же собака порылась? Комбайнёры их специально ломают?

— Думаю, что специально — нет, — начал Флегонтович, но Пётр его перебил.

— Мне в Казахстане директор совхоза случай описал. Пришли ему комбайны на платформе, попытались их завести, чтобы съехать с неё — а никак. Сунулись двигатель смотреть, а там кучи деталей не хватает. Привезли со списанных комбайнов, поставили — всё равно не заводится. Тащили сорок километров волоком — при этом один даже завёлся. Потом перебрали движок и так же с толкача завели. Такие-то комбайны вы во Францию отправляете?

— Ну…

— Да вот и ни фига. Те все облизаны, проверены — и, главное, выпущены в начале месяца! А потом, для себя, уже не успеваем, конструкторы «собери сам» отправляем. Слышал, что в ФРГ принцип противоположный: есть типа нашего знака качества, «для использования на территории Германии», как-то так переводится.

— Есть правда в ваших словах, Пётр Миронович, но ведь это не умаляет достоинства самого комбайна.

— Вы, уважаемые тракторостроители, со мной поедете. В Таганрог. Мы с Мальцевым там выбирать технику будем, для его семеноводческой станции, а вы переоденетесь трактористами и рядом постоите. Посмотрите. Я тоже под тракториста закошу. Чего там халиф в сказке делал? Прикидывался горожанином, чтобы узнать, что о нём народ думает? И мы прикинемся. Договорились?

— Почему нет? Съездим, посмотрим, самому интересно, — глянул на Синицына Ежевский.

— Нюансик один. Если в Таганроге узнают, что к ним министры едут, я на вас, товарищи, серьёзно обижусь. Позвоните и скажите наоборот — что едет к ним скандалист Мальцев за пятью комбайнами, и чтобы ему никакой поблажки. Вот теперь договорились?

— Можете ведь и не вставая со стула шашкой махать. Договорились, — встал и протянул руку Синицын.

Пётр тоже встал, но больно резко. Ногу прихватило — правая всё болела. Стал заваливаться на тракториста — спасибо, тот поймал.

— Травмы производственные, — выровнялся и протянул руку.

Полицейский увидел преступника… Но тот был старше его по званию.

— Полиция должна на шаг опережать преступников!

— Это как? Раньше их должна квартиру ограбить?

Рамон Меркадер несколько дней следил за посольством США в Ла-Пасе.

Джон В. Колдуэлл, министр-резидент. Так звали нынешнего представителя США в Боливии. Министр-резидент — это дипломатический ранг для главы миссии, стоящего чуть ниже посланника, обычно отражает относительно низкий статус государств проживания. Так Рамону разъяснили в Гаване, выдавая новый паспорт. С фамилией и именем решили не мудрить — Рамон Лопес, гражданин Панамы, торговец шерстью.

Задание было простое: снять квартиру или любое другое помещение недалеко от посольства США и отслеживать перемещение посла. Второе — чуть посложнее: определить, не появляется ли в посольстве Клаус Барбье (Барби). Старый разведчик внимательно и пристально изучил каждую морщинку, каждую складочку на лице подопечного. Улыбчивый солдат с детским, притягательным лицом. И не скажешь, что палач. Справка на него начиналась с высказывания: «Нет плохих людей, есть кадры». Вильгельм Франц Канарис сказал. Тоже неплохой человек, а плохо кончил.

Барби, этот бравый солдат Третьего Рейха, сыскал известность в период службы во французском Лионе. Он был назначен в тамошний отдел гестапо после того, как немецкие войска заняли южную Францию, подконтрольную пронацистскому режиму Виши, и принял руководство IV секцией полиции и служб безопасности. За выдающиеся «заслуги» на этой должности, а именно — за пытки членов движения французского сопротивления, он получил прозвище «лионский палач» или «мясник».

На связи у Меркадера-Лопеса был боливийский историк, писатель и журналист Карлос Сория. Этот был помешан на поиске нацистских преступников, скрывающихся в Боливии и других странах Южной Америки. При рассказе о преступлениях Барбье возбуждался и начинал чуть не кричать.

— Есть показательная история. По результатам налёта на детский лагерь в Изьё Барби отчитался в Берлин: «На рассвете мы ликвидировали колонию еврейских детей в возрасте от 3 до 13 лет. Кроме того, мы с успехом арестовали весь еврейский персонал, обслуживающий её, — 10 голов, пять из которых — самки. Арестованные доставлены в Дранси для последующей отправки в Освенцим».

Один фанатик ловит другого. Тот фанатично борется с евреями и коммунистами, этот — борется с борцами.

А ещё Карлос хмыкнул насчёт попытки передать потом Барбье французам.

— Власти Франции не слишком охотно ищут Барби — и не слишком хотят его судить публично, поскольку в ходе судебного процесса всплывут факты тесного сотрудничества высокопоставленных французских чиновников с Третьим Рейхом и с самим Барби в частности. Зато три заочных смертных приговора вынесли.

— А местные правительства как ко всему этому относятся? — уточнил Лопес.

— В Южную Америку переправлены уже тысячи нацистов, где они продолжают борьбу с коммунизмом, а по факту с Советским Союзом, работая на спецслужбы США и на местные неофашистские режимы. Как относятся? Как скажет Северный брат, так и относятся.

— Понятно. Что известно конкретно про Барби?

— В Боливии для плодотворной работы Барби всё уже было подготовлено: гражданство, документы на имя Клауса Альтмана и тёплое местечко в правительстве, независимо от того, кто является президентом страны. С 1964 года под началом пришедшего к власти генерала Рене Баррьентос Ортуньо. Затем — в министерстве внутренних дел, в качестве советника служб безопасности будущего президента страны Уго Бансера Суареса, который тогда был военным атташе в Вашингтоне.

— И чем он должен заниматься? Или уже занимается? — пытался направить разговорчивого журналиста в нужное русло Рамон.

— В помощь своему подопечному, президенту Баррьентосу американцы прислали нескольких специалистов, в том числе и майора Роберта Шелтона, который должен был готовить боливийских солдат к встрече с отрядами Че Гевары. Майор Шелтон не имеет опыта борьбы с партизанами, и к нему прикрепили Барби. Тот даёт американским инструкторам консультации из своего богатого опыта по борьбе с французским сопротивлением.