Седьмой (СИ) - Горъ Василий - Страница 28

Дэн ответил почти тем же. Да, «почти» – даже во время вспышек самого яркого и острого эмоционального безумия он как-то умудрялся соразмерять наши силы и возможности, и относиться ко мне, как к тонкостенному бокалу или хрупкой статуэтке. А это и расстраивало, и усиливало испытываемые чувства, и задевало доселе не звучавшие струны моей души, причем одновременно. Видимо, поэтому в тот самый миг, когда ласки этого невероятного мужчины последний раз вознесли меня на пик удовольствия, я обессилено раскинула руки по «постели» и почувствовала, что плачу!

Ромм… понял – улегся рядом, легонечко коснулся губами мокрых и спутанных волос на виске, и окинул взглядом, от которого у меня чуть не остановилось сердце:

– Лани, ты – Совершенство…

Говорить я была не в состоянии, шевелиться тоже, поэтому смогла задать вопрос лишь взглядом:

«Почему?»

– Черты лица и пропорции фигуры, цвет глаз, кожи и слизистых, запах и вкус тела, невероятная чувственность и фантастическая способность безоглядно отдавать всю себя тому, кого любишь… в общем, все, что я вижу и ощущаю, сводит меня с ума. И одновременно пугает: вдруг ты мне просто снишься?!

– Не снюсь… – слабо улыбнулась я, так как в его комплименте прекрасно сочеталось и их, эрратское, восхищение внешней красотой, и наше, тэххерское, восхищение способностями вполне конкретной Личности. Путь даже и не самыми главными. – Ты всегда можешь в этом убедиться, просто прикоснувшись…

Потом представила себе прикосновение к груди или лону и аж содрогнулась от вспышки желания, прокатившейся по телу от темени до пальцев ног.

– О-о-о, как тебя колотит! – восхитился мой личный мучитель, наклонился над моей правой грудью и рассмеялся: – Реагирует! Еще до поцелуя!

Ну да, сосок сжался и легонечко заныл, требуя очередной порции ласк! А через миг того же потребовало и все остальное тело.

– Если ты его не поцелуешь прямо сейчас, я на тебя смертельно обижусь… – хрипло выдохнула я, увидела, как Дэн облизал враз пересохшие губы, как потянулся к груди, и снова выпала из реальности…

…Второе возвращение в сознание получилось куда забавнее – мне не хотелось не только шевелиться, но и думать. И если бы не желание посетить санузел, я бы, наверное, плавно ушла в сон. А так с очень большим трудом собралась с силами, села, прислушалась к своим ощущениям и пришла к выводу, что до туалета доберусь разве что на четвереньках. Ибо в коленях чувствовалась такая же слабость, как после марш-броска километров на пятьдесят-семьдесят, причем в полной выкладке!

Повеселившись своей «всесторонней добросовестности», я попросила помощи у Дэна и была доставлена в место для уединения на руках. Там села наискосок, уперевшись плечом в стену, ибо удержать себя в вертикальном положении была не в состоянии. Потом как-то пережила «переезд» в душевую кабинку и рассмеялась. В голос. Ибо мыться самостоятельно не могла, а любые прикосновения Ромма вызывали очередные вспышки безумного желания и усиление слабости в коленях! В общем, водные процедуры прошли без моего участия. Как, собственно, и последовавшая за ними трапеза – Ромм ухаживал за мной, как за тяжелораненой, и с юмором «ужасался» причинам моей немощи. А когда перенес на постель, лег рядом и залюбовался моим лицом, меня вдруг заколотило от злости на составителей наших учебных курсов. И я потребовала у Дэна научить меня видеть ту красоту, которую с самого детства считала обыденностью.

Следующие часов пять или шесть он вел меня по пути, который прошли художники и скульпторы Старой Земли за многовековую историю их, человеческого, искусства. Рассказывал о золотом сечении и о пропорциях, показывал работы Леонардо да Винчи и гиперреалистов эпохи первого технологического рывка, заставлял сравнивать динамику движения больных и здоровых животных и так далее.

Не скажу, что было легко – кроме разницы в менталитете, частенько давала знать и разница в терминологии, однако постепенно я начала что-то понимать. Правда, пришлось последовательно ставить себя на место художников их цивилизации, живших в разные эпохи, и параллельно держать в уме особенности их мира с его болезнями, увечьями и отсутствием нормальной медицины. А еще рисовать. Сначала самые простые образы, вроде кисти руки с наброска того же Леонардо, потом картинки посложнее. А с первыми проблесками настоящего понимания взять фигуру Лаокоона и несколько раз трансформировать ее соответственно земным представлениям о красоте, менявшимся из века в век.

Однако то самое «озарение», о котором так много писалось в литературе обеих рас, посетило меня только после того, как Дэн озвучил одно из древних определений красоты, сказав, что «красота – это высшая форма целесообразности». Услышав эти слова, я попробовала нарисовать все того же Лаокоона, но таким, каким он мог бы вырасти на планетах с разной гравитацией, плотностью воздуха, содержанием в нем кислорода и т. д. И очень сильно удивилась – несмотря на то, что он получался по-своему красивым в каждом новом варианте, был некий усредненный, в котором его фигура радовала глаз больше всего!

С этого момента я начала, если можно так выразиться, чувствовать красоту: изображала себя такой, какой меня видит Дэн; экспериментировала со светом и с одеждой, прикрывающей обнаженное тело, играла со статичными положениями и пыталась «поймать» движение. То, что получалось в процессе, дало мне в разы больше, чем годы занятий своим единственным «внепрограммным» увлечением – рисованием. Ведь теперь я создавала образы сама, а не повторяла то, что придумывалось другими, и… понимала внутреннюю логику того, что делаю!!!

Однако душевный подъем, в котором я пребывала, все-таки не лишил меня способности думать о чем-то кроме рисования, поэтому в какой-то момент я заставила себя отвлечься от изучения понятия «красота» по-эрратски и уделила время другому не менее интересному занятию – изучению самого Ромма.

Получилось не менее здорово: мы болтали обо всем на свете, и с каждым найденным сходством во вкусах, интересах или мечтах становились все ближе. Что интересно, и он, и я старались не только рассказывать, но и показывать все то, чем хотелось поделиться. Поэтому вместе с восьмилетним Дэном и его «дядей» я летала по поясу астероидов, нарабатывая практические навыки пилотирования легких истребителей. На пару с десятилетним бойцом приняла участие в его первом взрослом турнире по рукопашному бою среди бывших «Конкистадоров». А в его семнадцать отправилась в первый самостоятельный рейс в Африканский Союз с грузом устаревших, но вполне рабочих минизаводов для производства дешевых пищевых брикетов.

Он тоже не отставал – прогулялся по родовому поместью Ти’Иллар и перезнакомился со всеми членами нашей семьи. Вместе со мной дрался на первой официальной дуэли, в которой я раздробила стопу и сломала нос стерве Ти’Роэн. И так же, как я, сходил с ума от волнения, когда принимал орден Доблести из рук Маилары Миллики Ти’Шарли, младшей сестры королевы Альери и куратора нашей Академии.

Было здорово. Настолько, что после очередного погружения в прошлое Дэниела Ромма я вдруг поняла, что решение отдать этому мужчине Мечты – самое важное и правильное решение за всю мою недолгую жизнь. Поэтому заставила себя прервать поиск очередной записи из своего прошлого и сделала первый шаг в общее будущее – попросила Дэна подобрать для меня нужную ЕМУ специальность и скомпоновать учебный курс…

…Где-то за час до окончания двенадцатичасового перелета Дэн прервал занятие и отправил меня отдыхать, настоятельно порекомендовав хорошенечко выспаться. Зная, что он никогда и ничего не делает просто так, я тут же спустилась в каюту и завалилась на наше большое ложе. Курсантская привычка отключаться при первой же возможности не подвела, поэтому через считанные мгновения я выпала из реальности. А через три часа снова вернулась в эту же самую реальность, услышав напряженный голос своего мужчины:

– Лани, подъем! Влезай в скафандр и бегом в рубку!