Не буди Лихо (СИ) - Ли Марина - Страница 7

А вот Диметриуш Бьёри спокойным не был, он отлично понимал, что кто-то нагло вломился в его реальность. Что не сводит взгляда, прожигая дыру в затылке. И сразу, привычно насторожившись, просканировал пространство, пытаясь отыскать дыру, а найдя, ухмыльнулся. Девчонка! Мелюзга с конопатым носом.

В другое время ему польстил бы этот неприкрытый интерес и влюблённый взгляд, но не сегодня, когда на кону стоит честь рода Бьёри в целом и целостность кожного покрова на пятой точке одного из его представителей в частности.

Дед с отцом в своём запрете были неожиданно единодушны и категоричны, а мать конкретизировала жёстко, поджав полные губы:

— Посмей только сунуться на неконтролируемые земли. Выпорю, не посмотрю, что бугай и по девицам бегаешь.

Выпорет же! Диметриуш ещё раз просканировал поле — отсутствие защитного экрана напрягало неимоверно — и раздражённо дернул плечом. Что-то здесь было этакое, витало в воздухе приторным ароматом, предвещая недоброе. И любопытная девчонка, увы, была не самой большой проблемой.

Изначально всё пошло не так. Начиная с зарядившего с самого утра по-осеннему противного дождя и заканчивая самим вызовом на турнир. Да, пожалуй, именно вызов и издавал этот запах, сладкую вонь разлагающегося тела.

Они тогда сидели в «Клабе», куда несовершеннолетним вход был заказан. Если эти несовершеннолетние, понятное дело, не являются внуком Императора. Муса, старый чернокожий демон, хозяин элитного и единственного в своем роде заведения (здесь в прямом смысле можно было найти всё, главное — правильно сформулировать желание и иметь увесистый кошелек), клялся, что все двести тысяч волосинок на его голове поменяли свой цвет с природного медного на седой в тот момент, когда Бьёри-юниор с друзьями пересёк порог «Клаба».

— Мамой клянусь, — жаловался Муса, блестя подвижным птичьим глазом, — вечером впустил мальчишек, наливал вино красное, как воинам наливал, поил-кормил, счёт выставлял. А утром проснулся — к зеркалу подошёл. Все двести тысяч волос, все как один — совершенно седой.

Почему именно двести тысяч — не спрашивал никто, а вот почему пустил — да. Рано или поздно этот вопрос задавал каждый внимательный слушатель, а Мусу все слушали исключительно внимательно, боясь потерять членство в клубе.

— А как же? — довольно ухмылялся старый демон. — Не пустишь — навлечёшь на себя гнев молодого господина, пустишь — Императора… Да укроет меня черноликий Онса в тени своих могучих крыльев!

Лукавил, ох, лукавил старый Муса. Наследник Императора ещё не провёл в «Клабе» и часа, как в кабинете Первого императорского секретаря тихо звякнул колокольчик, сообщающий о том, что прибыл важный посетитель. Конечно же, это был не Муса: хозяин элитного клуба не мог оставить без своего заботливого внимания молодых господ. Но и доверить столь щепетильное дело кому попало не решился. С важным донесением во дворец прибыл старший сын Мусы Басиль. Он, с должным почтением и без излишнего подобострастия, выслушал распоряженияпреподнесённые в форме пожеланий. О том, кого вызвать «в случае чего», что наливать молодым господам, как часто, чего не делать ни при каких условиях, каких женщин допускать к ним и — увы! увы! — как много им позволено спустить за одну ночь.

Впрочем, Диметриуш, которого близкие друзья звали просто Димоном, в силу своих наивных шестнадцати лет искренне полагал, что о его посещениях «Клаба» отцу и деду не известно. А главное, маме. (Стоит сказать, что прекрасная Наталия и в самом деле не знала о том, где проводит ночи её старший сын, и оба старших Бьёри неустанно возносили мольбы всем известным богам, чтобы всё так и оставалось).

В вечер, когда состоялся тот знаменательный разговор, заботливый Муса боролся в подвале с небывалым нашествием крыс, которые, словно мошкара на огонь, лезли и лезли в трёхэтажное здание, принадлежавшее «Клабу», прогрызая зубами себе дорогу и насмерть затаптывая своих менее расторопных товарок.

— Проклял нас кто, что ли? — бормотал старый демон, забыв об императорском внучке, который вместе с друзьями праздновал наверху то ли чей-то день рождения, то ли победу на каком-то турнире… Не до того было бедному Мусе, впрочем, оно и к лучшему. Неизвестно, как бы сложилась судьба молодого Диметриуша, узнай о той беседе Император.

За столиком сидело трое: сам Димон, друг его лучший Жека Ракета и Богдан Дроздов, капитан «Беркутов». Человек. Именно он сегодня «проиграл стол», а потому компания кутила за его счет.

— На той неделе видел статью в «Спортивном вестнике»? — спросил Дрозд, лениво потирая указательным пальцем край своего бокала. — Опять вас в использовании магии обвиняли.

Димон поморщился, как от кислого, и отставил в сторону своё пиво, а собеседник продолжил:

— И как вы это терпите, я б уже убил кого-нибудь.

— Так и терпим, — проворчал Бьёри, прикидывая мысленно, поможет ли преданный Муса в случае чего спрятать тело. — А вообще, пользоваться магией во время состязания — неспортивно. Я знаю, что я ею не пользуюсь во время игры, мои друзья это знают… И если кому-то охота почесать грязные языки, то пусть засунут их себе в жопу. Говорят, завистливая слюна при геморе хорошо помогает…

Димону совсем не нравилось направление, которое приняла беседа. И статья, о которой говорил Дрозд, взбесила его гораздо больше, чем могло показаться. А всё потому, что эта фраза… Ну, эта, про магию и демонские штучки, в той или иной форме всплывала в жизни юного Бьёри постоянно. Неважно, что он делал: учился ли, играл ли, занимался спортом или пытался клеить девчонок. Всегда одно и то же: ты ничто без своих демонских штучек.

— Оно-то так, — Богдан криво усмехнулся. — Но это же не допинг. Его анализы не покажут…

— Судья магию видит, — возразил Димон, заранее зная, что оппонент ответит. И оппонент поторопился оправдать ожидания своего собеседника.

— Судья… — протянул тот. — Скажешь тоже… Он же из ваших. Ясно, кому подсуживать станет, если что…

Диметриушу оставалось только скрипнуть зло зубами и нервно оглянуться в поисках поддержки. Как назло, именно в тот вечер рядом не оказалось никого из тех его друзей, кто смог бы охладить горячую голову. Зато Женька Ракета был тут как под заказ. В их компании только он обладал характером, вспыльчивым настолько, что на его фоне Диметриуш Бьёри казался ангелочком и тихоней.

— Забей фонтан, — грубо перебил Женька. — Дерьмом несёт. Мы вас уже уделали столько раз, что сделать снова на вашем поле — как два пальца об асфальт.

— А не слабо? — поторопился спросить Дроздов, и Димон поморщился. Выбор перед ним стоял не из приятных: либо сказать «не слабо» и нарушить тем самым главное родительское правило «не соваться на неконтролируемые земли», либо признать, что Женька трепло.

И вот теперь, играя на чужом поле, он тревожился не о том, чтобы занести мяч в ворота соперника, не о том, чтобы не заработать штрафной или пенальти. Волновало его только одно: чтобы отец не узнал.

Когда же в перерыве между таймами все шесть игроков команды «Огненные демоны» ощутили одновременно, что их заперли, словно крыс в мышеловке, приоритеты слегка изменились. Теперь уже думалось не об избитой заднице, а о материнских слезах, если это Охотники, и если они решили их убить. И о позоре, если решили не убивать, а шантажировать родителей их жизнями.

И ведь надо же было так попасться! Как малолетки безмозглые: сами пришли в клетку, ещё и двери за собой заперли, чтобы тюремщиков лишний раз не утруждать.

Когда волна агрессивной ненависти и весьма мотивированной злости, поднявшаяся из самых тёмных глубин души, улеглась, а паника уступила место разуму, Диметриуш наклонил голову, внимательно вслушиваясь в любопытный взгляд, который, кажется, не собирался никуда исчезать, и зло улыбнулся.

Протянул вперёд руку с поднятым вверх указательным пальцем и негромко произнёс:

— Собирайся, народ, кто домой сейчас пойдёт!

У каждого универсала была своя собственная фраза, отпирающая двери между мирами. И только у огненного демона Бьёри она звучала так смешно. Пятеро его друзей, которые эти слова слышали неоднократно, начиная с самого раннего детства, замерли и посмотрели на своего капитана удивлённо и недоверчиво.