Верни мои крылья (СИ) - Ветрова Татьяна - Страница 19

А ещё я готова принять предложение Марка о небольшом путешествии. Хочется покинуть столицу хоть на пару дней. Оказаться где-нибудь на острове, со всех сторон окруженном пальмами. Погреться на солнышке и искупаться в океане. Да, всё верно. Думаю, он сможет нам это устроить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Знаешь, ещё я безумно счастлива. И благодарна за предоставленный судьбой второй шанс.

Спасибо, мой друг».

Закрываю дневник и откладываю его в сторону, подтягиваю колени к груди и устремляю мечтательный взгляд на огни ночной столицы. Это нереально круто, каждый день видеть такую красоту. Особенность этого места в том, что видны самолеты. Аэропорт находится не так далеко и вид на взлёт и посадку здесь просто потрясающий.

Блуждая завороженным взглядом по огням столицы, невольно замечаю, как готовится заходить на посадку самолет, со свистом опускаясь, чуть задрав нос. При лунном свете это выглядит завораживающе прекрасно. Такую картину я люблю наблюдать не только из окна, но и из иллюминатора самолёта.

Когда в первый раз я увидела подобное, рассказала Марку о своих впечатлениях. Он полностью со мной согласился и даже поделился небольшой историей. Рассказал, что пилоты делают этот трюк с помощью крена, и объяснил как. Естественно, я ничего не поняла из его объяснений, и ему пришлось углубиться в подробности.

Как оказалось, всё начинается с физики полёта. На самолет в воздухе воздействуют четыре силы: подъемная, сила тяжести, лобовое сопротивление и тяга. Когда тяга равна лобовому сопротивлению — самолёт летит с постоянной скоростью, ускорения нет. Когда вес судна равен подъёмной силе, самолет будет лететь, поддерживая заданную высоту. Самолёт летит без крена, поэтому и подъёмная сила направлена ровно вверх, все хорошо. А если взять пример судна в крене. Получается, что подъемную силу направляем вбок, теперь она «толкает» самолет не ровно вверх, а слегка влево. Если разложить ее на составляющие, то появляется сила, которая тянет самолет в сторону крена, ну и плюс все та же подъёмная сила. Но при этом немного уменьшается и подъемная сила, ведь часть энергии уходит «вбок». Именно поэтому при задании самолёту крена, необходимо немного приподнять нос, чтобы компенсировать это самое уменьшение. Тогда самолёт удержит высоту. Именно поэтому самолёт и делает крен, чтобы повернуть налево или направо. Вертикальный стабилизатор не используется. Он просто не даст нужной силы, которая необходима для поворота. Самолет начнет скользить и очень слабо поворачивать. Оказывается, поэтому самолёт и начал использовать крен вместо простого руля направления. Моему удивлению не было предела. Я честно думала, что в самолёте всё намного проще, но как же я ошибалась.

Просидела я так до первых солнечных лучей, которые блеснули в небе и побежали по крышам домов. Понимая, что надо хоть немного поспать, я беру свой дневник, прячу обратно в ранец и иду в нашу спальню.

Марк лежит всё в той же позе, мило посапывая во сне. Стоит мне устроиться рядом, как сильная рука прижимает к себе, а нос зарывается в мои волосы, рассыпавшиеся по подушке.

— Больше не уходи так надолго, — тихий сонный голос шепчет на ушко, вызывая мурашки.

Боже, спасибо.

Лиза

Кап-кап, кап-кап…

Так каждый день, эти противные звуки воды из капающего крана. Он никогда не закрывает его до конца, наслаждается нашей уязвимостью и жаждой, которую невозможно утолить. Тусклый свет еле освещает помещение, кажется, что его совсем нет. От безысходности хочется выть и рвать всё, что попадётся под руку, но тут только голые обшарпанные холодные стены с вонючей плесенью на потолке.

Я лежу на матрасе, местами драном, и не моргая смотрю в пустоту. Нет, передо мной не совсем пустота. Серая невзрачная решетка, закрытая на амбарный замок, тому подтверждение. За ней, на небольшом расстоянии, находится комната, огороженная плотной пленкой, так что видны только силуэты. Там хорошее освещение, но место чудовищное, жуткое. Он забирает нас туда для опытов, что-то вкалывает, цепляет разные датчики и измеряет давление и пульс, что-то считает и записывает в блокнот, который постоянно носит с собой. В этот момент его взгляд всегда одержимый и кровожадный. От него берет дрожь, хочется бежать, бежать и бежать…

Левее снова мрачная решетка, а за ней девушка моего возраста. Она не очень любит говорить, я мало что о ней знаю. Ей тоже больно и страшно, но вдвойне. Почему я так думаю? Потому что у неё дома маленький ребёнок, а она просто не дошла до детского сада, чтобы забрать свою кроху. Если бы у нас с Марком был малыш, я бы свихнулась здесь. Страшно, когда не знаешь, сколько тебе осталось и выживешь ли ты вообще…

Дальше снова решетка, там тоже девушка, но постарше. Она не разговаривает совсем. Она давно у него. Либо лежит спиной к нам, либо сидит, сцепив руки в замок на коленях, и качается в разные стороны, снова и снова. Сопровождая процесс молчанием. За эти шесть дней я ни разу не слышала, чтобы она сказала хоть что-то.

Почему шесть? Часы. Они висят на самом видном месте. Только непонятно, день или ночь.

Ровно в семь. То ли утра, то ли вечера он приходит…

Как и сейчас.

Тик-так, тик-так…

Тело в кандалах, намертво прикрученных к стене. Тяжело пошевелиться, дыхание становится резче и тяжелее. Никогда не знаешь, в каком он настроении и что будет делать.

Тик-так, тик-так…

Почти семь, ещё пару минут… Паника охватывает всё тело, крепко сжимаю пальцы в кулаки, так что ногти раздирают ладонь до крови. Больно, но эта боль приятней, чем та, которую причиняет он.

Тик-так, тик-так…

Скоро он придёт — и чуда не будет. Начнётся личный ад, если его выбор падет на меня.

Щелчок. Сигнализация отключена. Раз. Поворот ключа в замке. Два. Снова поворот. Три. Мерзкий противный скрип двери. Тяжёлая поступь чужих шагов заставляет тело дрожать и покрываться холодным потом.

Он останавливается напротив меня. Замираю, боясь лишний раз пошевелиться. Да, пусть эгоистично, но молю бога, лишь бы не я.

Сегодня он злой. Глаза у него красные, разгневанные, в них есть даже что-то звериное. Это пугает очень сильно, заставляет забиться в угол и дрожать. От страха. От безысходности. Он останавливается и достает связку ключей, перебирает её быстрее обычного и останавливает свой выбор на мне.

Я пытаюсь вжаться в стену и молю о том, чтобы слиться с ней. Он направляется прямиком ко мне и отцепляет чертовы кандалы. Я снова молю, чтобы ключ застрял, сломался, испарился в конце концов. Всё что угодно, только не я.

Слышу глухой удар цепи о бетонный пол, чувствую резкую боль в затылке. Он хватает меня за волосы и волоком тащит по холодному бетону, словно мешок с картошкой. Я ползу на четвереньках как можно быстрее, чтобы хоть как-то облегчить боль. Колени мои разбиты, из них сочится кровь, но мне плевать. Я знаю, сейчас будет самый настоящий ад.

Он резко швыряет меня об стену, я больно ударяюсь головой и чувствую, как с виска тонкой струйкой стекает кровь. Спускаюсь на корточки, сжимаюсь в крохотный комок от страха. Паника нарастает с немыслимой силой, и я просто не могу с ней совладать. Тело начинает колотить от страха, в висках стучит, из-за слез пелена перед глазами, и я вижу лишь тени. Мышцы сводит во всём теле, становится страшнее, когда я в полуобморочном состоянии осознаю, что их двое. Две тени, которые хищной походкой приближаются ко мне. Вжимаясь в стену, чувствую, как становится тяжело и больно дышать. Мне просто не хватает воздуха, и я хватаю его кусками, но из-за охватившей меня паники ничего не выходит. Я задыхаюсь. С каждым их шагом я трясусь как осиновый лист. Хочется, чтобы меня подхватило ветром и сдуло. Только ветра здесь нет.