Амбивалентность - 2 P.S: Я научу тебя прощать (СИ) - Ельская Ингрид - Страница 11

Волков устало взглянул на брата, а потом сфокусировался на предоставленном видео. Камера не могла порадовать хорошим качеством, но разглядеть на ней ту самую машину, которая вела Камилу до аэропорта не составило труда. На записи было видно, как иномарка припарковалась рядом с «Мерседесом» Волкова, после чего из нее вышел человек, и что-то сделал под машиной. Спустя десять минут к «Мерсу» вернулся охранник и прогремел взрыв.

— Боно сказал, что это не его люди следили за твоей тачкой, — сообщил Вадик, — говорит, что Сафаров был единственным способом спасти Камилу. У меня есть еще одна запись, на ней за Ильясом и дамой пытается рвануть та иномарка, но ребята уходят от погони.

— Что ты хочешь сказать мне этим всем? — Назар пытался переварить обрушившуюся на него информацию.

— Они не вместе. Моя версия такая, что следили за Камилой те же люди, что и пробовали прикрыть твои клубы. Боно каким-то образом узнал про планирующееся покушение и попросил Сафарова выкрасть Камилу.

— Ты проверил, кто на моей машине три колеса спустил?

— Ты и сам знаешь, кто это сделал.

Назар хмыкнул. Получалось, Сафаров похитил его жену, тем самым спас ее. Но это ничего не меняло: чтобы спасти Ками, Волков должен прийти с повинной, а Боно затеял за его спиной свои игры.

— Назар, — снова начал брат, — что будем делать?

— Трясти Боно, — Волков встал из-за стола, — надо отправить твою жену с детьми к Малене и с Олегом поговорить. Они же друзья…Хотели войну, они получат ее.

Камила

Меня привезли в современную евродвушку с хорошим ремонтом. За время отсутствия своих похитителей я успела изучить светлые, просторные апартаменты, которые, скорее всего, сдавались в посуточную аренду. Утомившись блукать в гордом одиночестве, выбрала себе небольшую комнату, расположившись на мягком белом диване. Помимо него тут стояла шоколадная стенка с большим телевизором и пустыми полками, и угловой компьютерный стол. По ТВ на всех каналах трубили о моем похищении и взрыве машины. Волков обратился в полицию, чем меня сильно удивил и в новостях сообщалось о хорошем вознаграждении каждому, кто знал хоть какую-то информацию.

Я излазила все углы. Даже пыталась стучать по батареям, но никто не отозвался на мои мольбы о помощи, а балкон был предусмотрительно заблокирован. Оставалось только ждать и мысленно общаться с мужем. Хотелось верить, что он сможет услышать мои мысли, почувствовать зов и найти меня. В сказки я все же верила.

Когда Ильяс вернулся, я сидела на диване, уставившись в одну точку. Паника прошла и ей на смену пришла тихая ярость. Озлобленность на Сафарова за его подлый поступок захватывала меня с головой. Я даже не знала, что меня больше бесило — то, что он посмел похитить меня или то, что в своих грехах попытался обвинить Назара.

Всю свою ненависть я выразила в вилке, которую швырнула в Ильяса, когда тот зашел в комнату. Парень вздрогнул, уставившись на столовый прибор, который был брошен с такой силой, что воткнулся в дверцу одного из шкафчиков тумбы в паре сантиметров от его лица. Когда Ильяс ошарашенно покосился в мою сторону, на моем лице читалось искреннее сожаление. Жаль, что я промахнулась. Если бы мне дали пистолет, такой осечки бы не случилось.

— Смотри-ка, — Ильяс покачал головой, продолжая разглядывать несчастную вилку, — про тебя везде говорят и активно ищут.

— И найдут, в этом ты можешь не сомневаться, — буркнула я, буравя его злобным взглядом, — ты ответишь за все свои грехи. Трус.

— Это я трус? — на его губах появилась ухмылка, а глаза хищно свернули. Задело. Парня всегда злило, когда его обвиняли в трусости и я намеренно шла на провокацию.

— А ты видишь тут еще кого-то кроме себя? Я лично вижу только одного жалкого, никчемного труса. Который только и умеет, что похищать девчонок, закрывая их на какой-то квартире, а потом отсиживаться в кустах. Мне тебя даже жалко.

— Мне тебя тоже.

Ильяс принял игру и теперь пытался отбить мяч. Наивный…куда ему, против раззадоренной, беременной девушки, которая ненавидела его всеми фибрами своей души. Попытка огрызнуться вылилась в новую порцию агрессии с моей стороны:

— А меня зачем жалеть? — я пожала плечами. — Это же не у меня в роду все были трусами. Не я же пряталась за папкину задницу, чтобы только никто не узнал, что я натворила. Да?

Я переборщила, когда плевалась в его адрес обзыванием. Едкие слова попали точно в цель и пробудили в Сафарове эмоции. Обычно спокойный парень вспылил и очень быстро оказался рядом со мной. Испугавшись, я попыталась отпрянуть, но лишь неловко упала на диван и стала пятиться, чувствуя позади преграду. Ильяс воспользовался моей нерасторопностью и вжал меня своим каменным телом в мягкую спинку, нагло раздвигая мои бедра коленом. Он был так близко, что у меня получилось услышать его едва уловимый запах парфюма с хвойными нотками.

— Повтори еще раз, что трус я, — низким голосом процедил парень, рассматривая мое лицо и спустился взглядом ниже. Задержав внимание на выдающейся и высоко вздымающейся от страха груди, он снова атаковал мои глаза. В его читалась непроглядная топь. Привычно-карие глаза стали практически черными, чем пугали меня.

— Ты трус. Ничтожное сыкло, — повторила я, стараясь стать единым целым с диваном. Ильяс был непозволительно близко. Пресек интимную черту, за которую можно было заходить только моему мужу. Спонтанная близость с тем, кто раньше был желанным, заставила нервничать. Я почувствовала себя светлячком, которого поместили в банку. Поймали и уже всё, шансов на спасение нет. Я лишь забава для нового владельца.

— А ты, смотрю, очень смелая, Ками, — он шумно затянулся мной, чем вызвал новый приступ паники.

До меня начала доходить вся безысходность ситуации. Сафаров прижимал меня своим телом к дивану, и уже успел раздвинуть мне ноги, поместив между ними колено, поэтому, если сейчас в его голову придет мысль — утолить свой голод, я ничего не смогла бы сделать. А я видела, как он смотрел на меня — я ему все еще нравилась.

— Даже не думай ко мне прикасаться. Ты мне противен, — прошипела я, попытавшись его оттолкнуть, но потерпела поражение. Ильяс даже не шелохнулся, а вот у меня затянуло низ живота.

— Надо же, как ты заговорила, — он не сводил с меня глаз, возвращая голосу привычную ровную интонацию, — называешь трусом меня, говоришь, что противен. Но ведь тебе нравятся трусы. За такого ты замуж и вышла.

— Назар не трус и никогда им не был.

— О, да, — он злобно хмыкнул, вдавливая в диван сильнее, — только по истине храбрые люди решают проблемы при помощи взрыва, сыкливо сбегая с поля боя. Если ты не забыла, это твой муж пытался меня живьем сжечь вместе с толпой людей.

— Незадолго до этого ты его чуть не убил. Ты чудовище и не вешай свое клеймо на других.

— За дело чуть не убил, — осек меня парень, — и советую тебе фильтровать свою речь. Не пытайся меня разозлить, Мышонок. Тебе не идет грубость.

С этими словами он отошел от меня, вставая напротив и продолжил разглядывать. По моим щекам стекали злые слезы, а низ живота начал сильнее тянуть. В какой-то момент боль с такой силой уколола меня, что я заскулила, сворачиваясь в калачик на диване и схватилась за живот руками. От страха за свое положение меня бросило в жар.

— Что с тобой? Тебе плохо?

— У меня болит живот, — простонала я, — мне нужно к врачу. Вызови мне врача.

Я с мольбой посмотрела на Ильяса, пока тот истуканом стоял. Мне показалось, что он мне не верил. Думал, что я специально кривлялась, пытаясь таким способом сбежать. Но когда мое лицо в очередной раз скривилось от боли, он полез в карман и достал блистер с таблетками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Возьми, — он протянул мне мощный анальгетик. Если парень пьет такое, значит его мучают сильные боли.