Требуется невеста, или О на С 2 (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 2
- Предыдущая
- 2/49
- Следующая
Я же рассеянно отмечаю, что привёл он меня в хозяйский кабинет, и не менее рассеянно делаю вывод, что глава семейства Сольт тоже любит старину. Наверное, у Фелисии это от него. Массивный стол с мраморной столешницей, глубокое кожаное кресло, тяжёлые шторы, сейчас наглухо задёрнутые. Здесь даже стеллаж с бумажными книгами имеется и ковёр ручной работы, протянувшийся до самого камина. Тоже стилизованного под старину.
Смотреть на него куда приятнее (и безопаснее), чем в непроницаемо чёрные, сверкающие бешенством глаза Гаранора Хороса.
Вернув бокал на консоль, с такой силой, что по нему разбегаются трещины (удивляюсь, как они не разбежались по самой консоли), Тёмный глухим от ярости голосом спрашивает:
— Что за спектакль, мать вашу, вы там устроили?!
Я ожидала какого угодно нападения, но только не такого упрёка, словно несколько минут назад это я просила руки Ксанора Хороса.
— Мы? — переспрашиваю, потому что мне опять кажется, что у меня звуковая галлюцинация.
Но нет, я всё услышала верно, ведь Хорос, кроша зубами слова, повторяет:
— Да, вы. Ты и это чудовище, мой брат! Какого хрена он сделал тебе предложение и какого хрена ты на него согласилась, Эления?!
Имя моё он произносит так, словно это какой-нибудь грязный мат, едва ли не сплёвывая его себе под ноги, и пепелище у меня внутри начинает искриться. От злости.
— Ну прости. Наверное, мне сначала нужно было спросить у тебя разрешения. Подойти к тебе и при всех пошептаться. Уточнить, не противоречит ли это условиям нашего йоргового контракта!
Мгновение, и между нами не остаётся расстояния, в котором я ну просто жизненно сейчас нуждаюсь. Тьма — сама суть этого мужчины, смыкается вокруг нас, расплёскиваясь по ковру, оставляя на нём уродливые жжённые пятна.
— Ты скажешь ему, сегодня же после праздника, что растерялась, перенервничала, потому и ответила, не подумав. Ты откажешься от его предложения. Эления. — Пальцы Тёмного скользят по моему подбородку, сжимаются на нём, заставляя вскинуть голову и посмотреть ему прямо в глаза.
Что я и делаю, не отводя взгляда. Я ведь тоже не железная и тоже могу испытывать ярость. Которая сейчас застилает мне разум.
Привстаю на носочках, подаюсь к нему и говорю, жёстко и твёрдо, как привыкли говорить Тёмные:
— Нет.
От меня, Гаранор Хорос, ты будешь получать только такой ответ.
Он не отстраняется, но и не нападает. Больше не требует расстаться с братом, не ставит ультиматумы. Просто смотрит мне в глаза, а потом с холодной усмешкой, с каким-то пренебрежительным снисхождением заявляет:
— Понимаю.
И замолкает, не утруждаясь мне объяснить, что он там понял и что будет дальше. Наш разговор окончен? Я могу идти? Больше он не станет хватать меня за руки и волочить по всему дому, словно я какая-нибудь запонка, пришпиленная к манжете его дорогущей рубашки.
Запонка, к слову, не очень дорогая, можно сказать, одноразовая, которую не жалко отстегнуть и выбросить, когда в ней отпадёт необходимость.
— Что ты понимаешь? — наконец выдыхаю, потому что это молчание между нами, если честно, уже достало.
Как и искры в воздухе, которые появляются всякий раз, когда я оказываюсь рядом с этим мужчиной. Я их не вижу, но чувствую, как они обжигают мне кожу.
— Всё это время ты играла не только с моим братом, но и со мной тоже. Ты ведь этого и добивалась, я прав, Эления? Или мне как-то по-другому следует тебя называть? Самозванку и аферистку, поставившую своей целью выскочить замуж за Тёмного. Да не за какого-нибудь, а за одного из самых богатых холостяков Грассоры.
После такого заявления во мне кончаются не только слова, но и воздух, но я всё же с усилием из себя выдавливаю:
— Что ты имеешь в виду?
Гаранор отходит в сторону, словно рядом со мной он чувствует не искры, а зловоние. Он даже морщится, подтверждая моё предположение, и, отвернувшись, тянется за бокалом, чтобы снова его наполнить.
— Скажи, Эления, это твоя первая охота за деньгами и статусом или и раньше были попытки? Думаю, да. Но, видимо, в прошлый раз что-то пошло не так, сорвалось, — ещё одна усмешка, циничная и едкая, — раз у тебя ребёнок от Тёмного, но нет обручального кольца. Вернее, теперь уже есть. Попытка номер два…
— Прекрати. — Я не узнаю собственный голос, настолько он звучит глухо, низко, совершенно мне незнакомо.
Гаранор оборачивается, подносит к губам бокал, делает небольшой глоток, а потом продолжает словами и взглядом гасить между нами искры.
Все до единой.
— Теперь я понимаю, почему ты отказалась от роли любовницы. Решила сыграть по-крупному. Ленни. Может, мой брат вообще под внушением, и мне стоит его проверить? Наверное, так и сделаю. Пока он не совершил самую большую ошибку в своей жизни.
Самую большую ошибку…
Как будто что-то толкает меня в спину, я подлетаю к высшему и замахиваюсь. Но ударить его, оставить след на его лице, хотя бы незначительный (не такой глубокий и болезненный, какой он только что оставил на моём сердце), не успеваю. Тёмный перехватывает мою руку, сжимает на запястье пальцы.
Впивается в меня хищным взглядом, но я не сдаюсь и яростно думаю, что плюнуть в него уже точно смогу. Пусть это даже станет последним, что сделаю, но я это сделаю!
Увы, не успеваю. За мгновение до этого в кабинете раздаётся голос другого брата:
— Я вам не помешал?
Взгляд Хороса темнеет. Настолько, что мне хочется от него отшатнуться и в страхе зажмуриться. Именно такой был у Валара в нашу последнюю встречу, когда он клялся и йоргами, и богами, что обязательно найдёт меня.
Чтобы закончить то, что не сумел закончить тогда.
— Нет, мы уже всё выяснили. — Тёмный кривится, но лишь на мгновение, и тут же принимает невозмутимый вид.
Отходит от меня на два шага, и я тоже пячусь, пока не касаюсь плечами груди Ксанора. Его руки смыкаются на моей талии, он прижимает меня к себе и спрашивает:
— Могу я узнать, о чём ты говорил с моей невестой? — делая ударение на моём новом статусе.
— Тебя ещё не отпустило?
— Это не ответ.
— О твоём могу сказать то же самое.
Я не вижу лица Ксанора, зато мне отлично видно лицо Гаранора. Отравленные тьмой радужки глаз, резкие заострившиеся черты. Бокал он сжимает так, что толстое стекло всё-таки прорезает трещина. Я это замечаю, лишь краем сознания, в котором продолжает клубиться ярость, боль… разочарование.
Самая большая ошибка. Фея в роли супруги высшего. Если любовница, то нет, можно и поошибаться какое-то время, насладиться каждой такой ошибкой, пока не захочется чего-нибудь нового.
Только на это такие, как я, по мнению Гаранора и годны.
— Так о чём вы говорили? — обманчиво спокойно интересуется младший Хорос.
Обманчиво, потому что я чувствую, как напряжены его руки.
— О том, что вам с Эленией не стоит заходить так далеко.
— Боги, Гаранор! Ты опять за старое?!
Кажется, Ксанор закатывает глаза, а я уже, кажется, готова зарычать. Не стоит заходить так далеко… А ему, значит, стоит изменять невесте, уже почти что жене?!
Как же я жалею, что не смогла ему врезать!
— Вы знакомы всего месяц.
— И что? Разве для любви это имеет значение? — Ксанор наклоняется ко мне, демонстративно прижимается к моему виску губами, а я понимаю, что ничего этого не хочу.
Ну то есть не хочу здесь находиться и чувствовать на себе яростный (да какой там яростный!)… бешеный взгляд будущего правителя.
Чтоб он на выборах провалился.
— Ты её не любишь, — с уверенностью заявляет старший, словно только что успел покопаться в мозгах у младшего и всё для себя выяснил.
— Не путай меня с собой, брат. Из нас двоих любить не умеешь именно ты. А я, как оказалось, очень даже умею.
А вот теперь мне хочется спрятаться Ксанору за спину. Заткнуть уши и зажмуриться. В конце концов, я слабая маленькая фея и мне совсем не хочется участвовать в разборках больших сильных Тёмных. Вид у Хороса такой, будто он сейчас на него набросится. Ксанор обязательно даст сдачи и…
- Предыдущая
- 2/49
- Следующая