Игра с нулевой суммой (СИ) - Блэр Фей - Страница 4

Он взмахнул рукой, и Алёха понял наконец, что его бьют длинным хлыстом, с которым мужик управлялся легко и буднично, как сам Алёха с зонтиком.

Следующие два удара легли один за другим, опрокинув Алёху на колени прямо в жидкую грязь лужи.

– Поднимайся, бес тебя дери! – рявкнул мужик. – И чтобы через полчаса лошади были рассёдланы и вычищены, – велел он неожиданно спокойно. – И поторопись: я спать хочу.

С этими словами он развернулся и исчез внутри сарая, захлопнув за собою дверь и оставив скулящего от боли, унижения и растерянности Алёху в луже под дождём.

Сидеть в луже было мокро, холодно и донельзя обидно, и Алёха, шмыгая носом от досады, поднялся и побрёл к намокшим лошадям. И чем ближе он к ним подходил, тем неуютнее ощущал себя. Прежде он лошадей вблизи вообще не видел! Верней, ну как не видел: пару раз, бывало, когда он приезжал к приятелю, Алёха натыкался на стоящих у выхода из метро девчонок с лошадьми на поводке. Они клянчили у прохожих «лошадке на прокорм», но Алёха всегда проходил мимо – ни лошади, ни попрошайки у него симпатий никогда не вызывали.

Ну, ещё он видел их в кино. И в цирке в детстве.

Но вообще они его пугали. Крупное животное, с копытами… хорошо хоть, не с рогами. Но копыта же – а ну как лягнёт! И пришибёт. Или сломает что-нибудь.

Сообразив, что думает о них как о реальных существах, Алёха нервно хмыкнул. Их же нет! И всего этого нет тоже. Это просто бред, галлюцинация, а он, наверно, навернулся с лестницы, надышался ядовитого фенола и лежит там, в том подъезде. Галлюцинирует. Рано или поздно его кто-нибудь найдёт и вызовет врачей. И всё закончится.

«И диплом придётся переделывать», – сказал в его голове ехидный голос.

Тьфу.

А вот и не придётся! Ему дадут справку о болезни! То есть придётся, разумеется, но не сейчас. Не срочно. Дадут ему отсрочку – и тогда он спокойно всё и сделает.

Наверное.

Но тогда зачем он идёт к этим лошадям? Если всё это галлюцинация?

«А если нет?»

Алёха даже остановился. Вот в чём дело, да: он сам не заметил, как начал воспринимать всё происходящее как реальность. Как настоящую реальную реальность. Ну а вдруг и правда? Мало ли… вдруг он умер, например? И это такое вот посмертие? Или провалился в какой-нибудь портал? Или ещё что-нибудь? Да, звучит как бред – но вдруг? Удары-то, по крайней мере, болели очень натурально.

И холодно из-за промокшей уже насквозь одежды было очень. Настолько, что Алёха понимал: еще чуть-чуть – и его начнет по-настоящему трясти. Совсем как бабушку Иду, которая зимой уже при минус десяти до магазина с трудом добегала, в чем бы одета ни была. И если до этого момента Алёха плохо сознавал, каково это – мерзнуть так, что говорить не можешь, все тело сводит и взгляд как чумовой, то теперь бабушке искренне посочувствовал.

Алёха покосился на кажущимися вполне спокойными лошадей. Чего с ними надо сделать-то? Отвести куда-то? А куда? И как? А если они не пойдут? Как их заставить? Они же здоровенные!

Осторожно подойдя поближе, Алёха вытянул руку и робко тронул одну из лошадей за задницу. Или как там называется у них эта часть? Да, наверно, так, зад – он и в Африке зад. Лошадь среагировала… да никак. Стояла себе, как и прежде, и пялилась в стену. Осмелев немного, Алёха подошёл еще ближе и потрогал лошадиную задницу уже ладонью.

И тут вдруг лошадь повернула голову и дёрнула ногой. Алёха мигом отскочил подальше и налетел на мужика. Которого, похоже, прежде здесь не видел.

– Лошадей-то в стойло заведи, – сказал он неприветливо.

– Куда? – переспросил Алёха.

– Туда, – ткнул пальцем мужик куда-то вправо.

– Вы мне… кхм… не поможете? – спросил Алёха.

– Чего? – мужик уставился на него так, словно тот предложил ему что-то неприличное.

– Ну, завести. Туда, – Алёха показал туда же, вправо. – Лошадей.

– Пол-арга, – немного подумав, решил мужик.

Да что за арги-то? Хоть бы кто сказал нормально. Мозг, выдававший совершенно неприемлемые глюки, Алёху начинал слегка подбешивать.

– Ладно, – с энтузиазмом согласился Алёха. Что это такое – он узнает, а пока пускай мужик поможет. А там разберёмся.

Но мужик оказался не так глуп – молча протянул ему раскрытую ладонь, мол, клади сюда. И осклабился.

И тут Алёха вспомнил, как другой мужик, что так больно и обидно избил его хлыстом, тоже что-то говорил про этот арг. Что-то про ужин и про арг. Валюта, что ли, местная? Так-так-так… если его ужин стоит этот арг, а мужик, который с лошадьми, хочет половину, значит, можно съесть пол-ужина, а остаток отдать ему.

Есть Алёхе, конечно, хотелось, но перспектива еще раз получить хлыстом пока перевешивала.

– Сейчас, – сказал Алёха и, для пущей убедительности выставив перед собой ладонь, попросил: – Жди. Сейчас.

И пошёл искать того, другого мужика. Надо как-то их назвать… Мужик-с-хлыстом. Да. Точно. Этот будет «с лошадьми»… «Лошадник», а тот третий… просто «третий». Хотя он был первым… и его даже как-то назвали. Нет, пусть «Третий».

Почему-то это наименование Алёху успокоило. Теперь, по крайней мере, у них были имена, и мир стал казаться чуть нормальнее. Даже почти нормальным. Ну, или не мир, а галлюцинация – чем бы это ни было.

Открыв дверь – причём та оказалась неожиданно тяжёлой и очень толстой, словно бы сколоченной из брёвен, а не досок – Алёха решительно вошёл в тот стилизованный под условное средневековье кабак и, подойдя к с Мужику-с-хлыстом, увидел, как тот откусывает приличный кусок от наколотого на нож большого куска мяса. Почти как шашлык, но не с шомпола, а с обычного ножа… хотя нет – не совсем обычного. Нож был длинным и заточен с двух сторон.

– Явился? – чавкая, спросил мужик, оборачиваясь. – Иди наверх, постель мне приготовь. Постель не грей – не холодно. Проверь, чтоб простыни сырыми не были.

– Можно мне пол-арга? – быстро спросил Алёха. – А поужинаю я на половину. Можно так?

– Чего? – мужик даже перестал жевать.

– Ну пол-арга, – терпеливо повторил Алёха. Мужики здесь были весьма непонятливыми. – Вы сказали, что мой ужин стоит арг. Можно мне половину наличными и ужин попроще?

– И правда тронулся, – с некоторым удивлением сказал мужик. – Ладно, – вдруг предложил он. – Иди сделай мне постель, смотри только, не сожги там ничего. Потом спать ложись, но не со мной, – добавил он.

Алёха от испуга даже потерял дар речи. Как бы мозг ни изгалялся, но спать с этим мужиком… да и вообще с мужиками, в Алёхины планы категорически не входило.

– ...а устройся где-нибудь, – продолжал тем временем мужик, непонятно помахав рукой. – Если утром отойдёшь, то ладно, едешь со мной дальше. Ты, в конце концов, не виноват… но если нет – не обессудь, – он несколько раз громко похлопал ладонью по столу и позвал: – Хозяин! – и когда Третий мужик явился, бросил ему что-то – тот ловко поймал – и велел: – Займись лошадьми, Тобеш. Этот, видно, и правда сильно головой где-то ударился, хоть к магу веди. Где ему переночевать?

– Если господин не пожелает разделить с ним свою комнату, – полувопросительно проговорил Тобеш, Третий, – Мужик-с-хлыстом сделал выразительный и вполне понятный отрицательный жест, – то вот в конюшне можно. Там и сухо, и тепло.

Как бы то ни было, опасность совместного проведения ночи с Мужиком-с-хлыстом временно миновала.

– Иди в конюшню, – велел Алёхе Мужик-с-хлыстом. И возмутился тут же, когда Алёха сделал шаг к двери: – Куда? Постель мне приготовь. Болван, – он скривился с досадой и, отвернувшись, впился зубами в кусок мяса на ноже.

К счастью для Алёхи, Тобеш показал, куда идти, но на этом удача кончилась. Он стоял на пороге маленькой и тесной комнатушки и смотрел на непривычно короткую деревянную кровать, похожую на деревянную коробку на ножках. Вместо нормального матраса или, скажем, сена – если тут средневековье, люди же должны на сене спать? Да? Нет? – там лежал какой-то тюфяк, а на табурете было сложено, судя по всему, постельное бельё.