Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11 - Веденеев Василий Владимирович - Страница 15

― Прекрасно, ― решил Саша и вылил воду на Алика. Алик взвизгнул, вскочил, бросился на Сашу и вдруг замер: на спине Сергея под левой лопаткой он увидел ужасный шрам.

― Это от того осколка, Сергей Васильевич? ― тихо спросил он.

― От того, от того, ― недовольно подтвердил Сергей и, обернувшись, поймал остановившийся взгляд Ларисы.

― Удивительная штука эти осколочные ранения! ― профессионально, без интонаций, констатировала Лариса. Не скажи вы, что это осколочный вход, без колебаний решила бы ― типичный шрам от ножевого удара.

И сразу напряжение сковало пикничок.

― Что-то скучно стало, ― бодро и быстро заговорил Сергей. ― А все потому, что всухую сидим. Ну-ка, Клава, домой. Мы тут еще малость позагораем, а ты в дому все как надо приготовь. Ясно тебе, Клава?!

― Ясно, ― ответила Клава и поднялась. ― Я пойду.

Все четверо проводили ее взглядами.

― Алик, заводи! ― приказал Саша. ― Замерз я, мы с Ларкой опять плясать будем.

Снова запела в граммофоне Шульженко. Саша обнял Ларису и мельком глянул вслед уже скрывавшейся за деревьями Клаве. Сергей, поймав этот взгляд и выждав, когда Саша с Ларисой, танцуя, отошли подальше, подвинулся, не поднимаясь, по траве к барахлишку танцоров, лежавшему рядом с Аликом.

А Шульженко рассказывала:

В запыленной пачке старых писем

Мне случайно встретилось одно,

Гле строка, похожая на бисер,

Расплылась в неясное пятно...

Большим пальцем ноги Сергей незаметно приоткрыл Ларисину сумочку, увидел рифленую рукоятку парабеллума и резко вскочил. Почти одновременно с ним вскочил испуганный Алик, перекрыв путь к пистолету.

Тогда Сергей, оглядев всех их, настороженно обернувшихся к нему, потянулся лениво и сказал:

― А что ждать, пошли и мы.

Они молча шли через Тимирязевский лес к переезду. У переезда на Большой Коптевской они остановились, пережидая: приближался состав. Сергей с Аликом подошли к путям, А Лариса с Сашей отстали. Поезд стремительно надвигался.

И в этот момент Сергей прыгнул. Он прыгнул перед самым носом паровоза и, чудом уцелевший, оказался на той стороне пути, по которому, отгородив его от Саши, Алика и Ларисы катил бесконечный поезд. А с этой стороны бесновался Саша:

― Идиот! Я полный идиот! Как же я не допер! Как же я раньше не допер! На замок купился!

Состав был бесконечен, и Саша, глядя на пробегавшие мимо кирпичные вагоны, уже тихо попросил Ларису:

― Машинку отдай.

Лариса достала из ридикюля парабеллум и протянула Саше. Он засунул пистолет за ремень и выпустил рубаху, закрывая рукоятку. А поезд все шел. Саша ждал, закрыв глаза и скрипя зубами. Мелькнула площадка последнего вагона, на которой был дед с желтым флажком, и они побежали.

Дом в Кочновском горел. Уже приехали пожарники, и желтые в солнечном свете струи долбили крышу, стены, выдавливали окна.

― Там человек! ― задыхаясь прокричал Саша.

― Нету там никого. Не видишь, что ли? Замок, ― раздраженно ответил ему начальник пожарной команды, озабоченно наблюдавший за действиями своих подчиненных. Ни слова не говоря, Саша вырвал у ближайшего пожарника топорик и кинулся к дому. Одним движением сбив замок, он распахнул дверь, из которой выкатился шар белого дыма. Когда дым уплыл, он увидел прямо у порога лицом вниз лежал человек. Схватив человека под мышки, Саша оттащил его в сторону.

Без погон, без орденов, в стиранной гимнастерке лежал на траве солдат с усталым, иссеченным морщинами лицом.

― Лариса! ― криком позвал Саша. Подошла Лариса, подняла руку солдата ― щупала пульс.

― Он мертвый! ― сказала она, отпустила руку и, прикрыв ладонью задрожавший рот, стала пятиться к толпе, к живым.

Живые стояли в отдалении, не приближаясь. Только Саша был рядом с солдатом. Опустившись на колени, Саша посмотрел в мертвое лицо, молчаливо извиняясь, и проверил карманы солдата. В нагрудном была бумага. На бумаге крупным почерком не особо грамотного человека было написано:

― "Прошу того, кто найдет мое мертвое тело, написать по адресу: город Лысьва Молотовской области, Посадская улица, дом десять, Ефросинье Петровне Одинцовой. И сообщить ей, что сын ее, Одинцов Сергей Васильевич, который может умереть каждую минуту, умер наконец. И матери хлопот не доставил. И чтоб не убивалась. Одинцов Сергей Васильевич, 1918 года рождения".

Саша аккуратно сложил записку, сунул в задний карман, обвел толпу мутным взглядом и вдруг бросился бежать.

Инвалидный рынок был рядом. Опершись руками о прилавок, он долго смотрел на Петра, не говоря ни слова. Потом ударил его по красной морде. И еще раз ударил. И еще.

― За что, Саша? ― негромко спросил Петро. Тихая тонкая струйка крови ползла из его разбитого носа.

― Где нора твоего гада? ― вопросом на вопрос ответил Саша.

― Какого гада?

― У которого ты на побегушках. Которому ты доносил о каждом моем шаге, одинокая скотина.

― Ты о Сереге? ― голос Петра зазвучал угрожающе. ― Ты полегче на поворотах, парень.

― Куда он уполз? Куда он мог уползти?

― А пошел ты! ― с отчаянной ненавистью выкрикнул Петро.

― Слушай меня внимательно, Петя, очень внимательно. Сейчас ты мне скажешь, где он. Я пойду туда и возьму его. Потому что он убийца и бандит, ворующий у голодных людей, грабящий израненную мою страну. А если не скажешь, я убью тебя, Петя.

― Убивай, ― согласился Петро. ― Убивай, щенок. Люди! Страна! Чем отплатили нам люди, из-за которых мы лишались жизней? Что сделала страна для того, чтобы мы достойно прожили остаток наших дней? На что нас обрекли? На это! ― Петро ударил кулаком по мешку с семечками. ― Мы сами наложили контрибуцию на страну, которой мы завоевали победу. Мы. Я инвалид войны. И Серега ― герой войны.

― Пошли, ― совсем спокойно предложил Саша.

― Куда?

― Пошли, ― Саша схватил Петра за рукав и поволок за собой.

Идти было недалеко. Солдат по-прежнему лежал на траве, и по-прежнему стояла молчаливая толпа. Саша приказал Петру:

― Смотри. ― Петр смотрел. Саша вынул из кармана записку, протянул Петру и предложил: ― Читай. Это было у него в кармане.

Петр прочитал, поднял глаза на Сашу, спросил, ничего не понимая:

― Как же так?

― А так! Твой гад спаивал его, потерявшего надежду на все, он держал его взаперти и спаивал, а сам, прикрываясь его наградами и документами, дурил головы таким, как ты, грабил, убивал!

― Как же так? ― повторил Петро. Пыхтя мотором и переваливаясь по булыжнику, приближалась большая санитарная машина. Развернувшись и рассеяв толпу, она подала задом и нависла над солдатом. Из кабины выпрыгнул мужчина в белом халате, достал папиросу, закурил.

Санитары подняли заднюю дверцу и подошли к солдату:

― Смотри. Смотри на мертвого, ― еще раз приказал Саша. Петр смотрел. ― Он просто не успел, а то бы и ты был мертвяком. Ты понимаешь это, одноногий идиот? Куда он мог уползти? Куда он уполз, Петя?

― В Нахабино у него дом. Там он все прячет.

― Адрес, Петя, адрес!

― Первомайская улица. Номера дома не помню, но он последний, ближе всех к железной дороге.

Санитары задвинули носилки с солдатом в кузов, захлопнули дверцу, и машина покатила по Кочновскому. Саша шагал вслед за ней к Красноармейской улице, и опять рядом с ним были Лариса и Алик. А Петро остался один. Он стоял никуда не глядя и ни о чем не думая.

Раскинув руки, Саша ждал на середине проезжей части, когда "джип", мчавшийся прямо на него, затормозит. Застонали тормоза, и срывающийся голос обиженно спросил:

― Жить надоело, да?

Саша обошел радиатор и, подойдя к дверце, ласково положил ладонь на лежавшую на борту руку водителя.

― Одолжи машину на часок, солдат.

― А ну от машины! ― закричал водитель.

― Тогда извини, браток, ― грустно сказал Саша и привычным манером врезал шоферу по шее. Шофер ткнулся лбом в баранку и обмяк. Саша вытащил его из "джипа", отволок к забору, прислонил и отдал распоряжение: