Не убоюсь я зла (СИ) - "Elle D." - Страница 16

Он живёт с серийным убийцей. С маньяком, который убивает ночами женщин.

Он сообщник этого маньяка. Он по меньшей мере дважды покрывал его и не давал полиции до него добраться.

Джаред смотрел на дверь и видел мысленным взглядом Дженсена, входящего в гостиную с плотно запахнутым плащом и окровавленными руками. Видел Дженсена, застенчиво протягивающего ему коробку с подарком, и необорванный ценник, торчащий из его воротника. Джаред видел Дженсена с пустым, совершенно пустым лицом, сжимающего нож в руке и смотрящего на него и сквозь него. Он видел густую красную кровь на кончиках собственных пальцев, только что погладивших Дженсена по волосам.

Господи. Господи, он убивал их, а потом возвращался домой и ложился со мной в постель. И я его трахал. А потом он трахал меня.

Джареда вдруг затошнило, с такой неимоверной силой, что он понял: сдержаться не получится, сейчас его вывернет прямо при всех. Он зажал рот рукой и сорвался с места, понёсся по коридору, распихивая встречных локтями, влетел в туалет и едва успел рухнуть перед унитазом на колени, когда его вывернуло наизнанку, избавив его желудок от вчерашнего завтрака — последнего, что он съел за эти два дня. Тяжело дыша и опираясь руками на край унитаза, Джаред поднял голову. Вроде стало немного легче… немного. Мысли прояснились, с сознания как будто спала пелена. Только лучше бы она не спадала, потому что полное осознание того, во что он влип, накрыло Джареда одуряюще гигантской волной.

Он вспоминал теперь, каким странным казался ему Дженсен — с самого начала, с того первого утра, когда рассматривал его поверх кухонного стола с лёгким, отстранённым интересом, который Джареда почему-то совсем не коробил. И Бог ведь знает, что было тогда у Дженсена в голове. Вспомнилось всё: минуты неподвижности и неотзывчивости, когда Джаред обращался к Дженсену и не получал ответа — он относил это на счёт замкнутости Дженсена, он ведь сразу понял, что этот парень себе на уме, и решил, что не стоит настырно лезть ему в душу — захочет, раскроется сам… Он вспомнил, как они могли часами лежать на диване и смотреть кино вместе, и просто молчать, и, Боже, до чего же уютно было в этом молчании Джареду — тому самому Джареду, который в любой компании вечно всех ставил на уши и не затыкался, пока не принимал дозу, вязавшую ему язык морскими узлами. Джаред вспомнил их странный секс, стеснительность и неопытность Дженсена, сменившуюся затем животной, неистовой страстью, его порывистость, его любовь к боли и то, как он закрывал глаза и раздвигал колени пошире, словно прося Джареда трахать его ещё жёстче, ещё сильнее… Джаред вспомнил, как впервые увидел его в униформе копа, и, Господи, даже сейчас у него потеплело между ногами от этой мысли — ну какого же чёрта!.. Он вспоминал, как намотал галстук Дженсена на кулак, и как тёрся об него пахом, и как — огосподибоже… — защёлкнул наручники у себя на запястьях и протянул ему руки нарочито беспомощным жестом, играя в жертву, и хныкнул: «Пожалуйста, господин офицер…»

«Ты был близок в тот момент к смерти больше, чем когда-либо в твоей сраной жизни», — сказал в его голове голос разума, на удивление спокойный и равнодушный. Вопить и метаться он уже перестал — толку-то? Поздно паниковать. Теперь можно говорить только что-нибудь вроде «а я ведь предупреждал, но разве ты меня когда-нибудь слушал?»

Джаред выпрямился и поднялся на ноги, тряско утерев рот тыльной стороной ладони. Он подошёл к умывальнику и, избегая смотреться в зеркало, вымыл руки и прополоскал рот. И потянулся к бумажному полотенцу, когда в кармане джинсов у него коротко завибрировал мобильник — два раза. Пришло SMS. И отправить его мог только один человек, потому что никто больше не знал новый номер Джареда.

Очень медленно, словно боясь обжечься, он вынул мобильник и нажал клавишу просмотра. Сообщение было коротким: «Вечером уйду. Можешь зайти и забрать свои вещи. Ключ у консьержа».

Ни просьб, ни угроз, ни банального «береги себя» — которое, впрочем, в сложившейся ситуации можно было бы расценить и как просьбу, и как угрозу. Джаред читал сообщение снова и снова, надеясь увидеть за этими сухими, строго информативными фразами хоть какой-то намёк на чувства и намерения Дженсена, о которых Джаред не имел теперь ни малейшего представления. Разум, отчаявшийся до него достучаться, но отказывавшийся умолкнуть совсем, напомнил, что в кино обычно маньяки, подружки которых узнают о них правду, направляют свои садистские устремления прямиком на бывших возлюбленных. Это значило, что Джареду надо было идти куда угодно, только не снова туда, где он провёл последние два месяца…

Ещё додумывая эту мысль, он уже нёсся по коридору назад, а потом вниз. Возле лифта стояла толпа народу. и Джаред, круто завернув за угол, бросился к лестнице.

— Падалеки! — выстрелило ему в спину. — Падалеки, ты куда? А как же мой пакет? Падалеки!

Он нёсся через город так быстро, как мог, срезая углы через газоны и перекрёстки, заставляя машины резко тормозить и яростно сигналить ему вслед. У подъезда он соскочил с велосипеда и, бросив его валяться посреди тротуара, бегом кинулся наверх, в квартиру 415.

Дженсен стоял у раковины и мыл посуду, когда Джаред ворвался внутрь. Он удивлённо обернулся, услышав, как грохнула дверь.

— Ты… — Тарелка едва не выскользнула из его опустившейся руки. Взгляд был ужасно растерянным. — Я же написал, что уйду только вечером…

— Куда? — задыхаясь, спросил Джаред. — Куда ты собрался идти?!

Дженсен сжал тарелку крепче. Он опять стал уплывать: не отгораживаться, а уплывать, его взгляд принялся выцветать и тускнеть, как медленно гаснущая лампа. Джаред подскочил к нему и встряхнул за плечи.

— Не смей! — рявкнул он, с трудом удерживаясь, чтобы снова, как ночью, не залепить ему пару пощёчин. — Отвечай на вопрос!

Дженсен молчал. Джаред стоял, сжимая его за плечи изо всех сил и не позволяя отвести взгляд.

— Я хотел пройтись, — сказал Дженсен наконец. — Просто прогуляться и дать тебе возможность забрать твоё…

— Что моё? Что у меня тут есть? — с горечью спросил Джаред.

— Пара рубашек, — пояснил Дженсен. — Зарядное устройство для мобильного. И карточка детектива Дугласа. Ты её оставил под подушкой.

Джаред разжал руки и отступил. Дженсен аккуратно поставил тарелку в сушилку и закрутил кран.

Какое-то время они оба молчали.

— И… давно? — спросил Джаред хрипло.

— С семнадцати лет. — Дженсен сразу понял, что он имеет в виду, и ответил легко, охотно даже. — И, предупреждая твой следующий вопрос: шестерых. Не считая той, которая тогда убежала.

— Господи, — прохрипел Джаред, и сам не понял, как сел на пол.

— Джаред, я лечился. Когда был подростком, два года провёл в психиатрической клинике. У меня шизофрения. Это не проходит, только купируется лекарствами. Мне стало лучше и они меня выпустили. Им не надо было этого делать.

Джаред закрыл кулаками глаза. Сердце после бешеной езды и не менее бешеного бега стучало, как ненормальное, дышать было больно. Дженсен стоял над ним, и Джаред не знал, хочет ли тот до него дотронуться или, наоборот, боится этого больше всего на свете.

— Я старался, — голос Дженсена звучал совсем не так, как раньше: глухо, устало, и равнодушие в нём было не сланцевой маской, а самым настоящим, самым жутким равнодушием, приходящий на смену отчаянию. — Я правда старался сдержаться, сделать что-то… но я не владею собой. Это не зависит от меня, я даже почти не помню, что случилось, когда всё заканчивается. Как будто кто-то… что-то… забирается в мои руки. Как перчатки, только не снаружи, а изнутри, понимаешь?.. и делает это мной…

Он вдруг осёкся, словно осознав, что понять Джаред этого не сможет, даже если бы и захотел. И Джаред в самом деле не понимал. Он не понимал, что происходит, как могло дойти до такого, и что делать теперь. Он должен был чувствовать ужас, гнев, отвращение. И он чувствовал всё это… просто… было что-то ещё, и этого-то он как раз и не мог понять.

— В ту ночь, — сказал он, не отрывая кулаков от глаз. — Когда ты меня подобрал. Ты был в патруле?