Диктатор (СИ) - "Elle D." - Страница 34

И немудрено. Он ждал, когда все разойдутся, чтобы потребовать личной аудиенции. Именно потребовать: Диктатор никогда не откажет Командору внутренней безопасности, даже если тот явится посреди ночи и застанет его на ночном горшке.

Джаред вздохнул, проклиная чёртов воротничок. С другой стороны, хорошо, что он не успел снять мундир: он чувствовал себя увереннее, когда они с Пеллегрино говорили в официальной обстановке.

— Томас, проводи Командора в кабинет, — распорядился Джаред, игнорируя прямое обращение Пеллегрино. Прошёл в гостиную, налил себе стакан воды и выпил, стараясь не слишком жадно глотать. Так. Спокойно. С чем бы он ни пришёл, ты справишься с этим.

Пеллегрино ждал в кабинете, стоя у книжных полок и заложив руки за спину. Джаред вошёл, дождался, пока Томас прикроет за ним дверь, и сказал:

— Ну, говорите.

Пеллегрино повернулся к нему.

— Теперь мы знаем имена.

Он всегда говорил прямо, сразу к делу, в отличие от Моргана, предпочитавшего наворачивать долгие круги вокруг да около. Джареду импонировала бы такая прямота, если бы не скребущийся в душе червячок сомнения в её искренности.

— Кто? — спросил он.

— Данниль Харрис, женщина из отдела пневмопочты. Выступала связной между Розенбаумом и его агентурой в Летучем Доме.

— Даже так, — вырвалось у Джареда. — Не просто агент, а целая агентура.

— Боюсь, что да. Он умудрился выстроить сеть за рекордно короткий срок. Впрочем, судя по всему, первые агенты были внедрены ещё его отцом, они подготовили почву для остальных. Это Райан Мелвери из энергобока, Дуглас Дейсон из внешних ферм, а также Миша Коллинз, распорядитель гарема.

— Миша Коллинз?!

— Последнего, — продолжал Пеллегрино, словно не заметив его изумлённого возгласа, — я бы пока не рекомендовал арестовывать. Есть подозрение, что он один из ключевых узлов шпионской цепи, держащий под своим контролем по меньшей мере двух или трёх агентов. Если он проскочит сейчас сквозь сито, то уверится в своей неуязвимости, расслабится и допустит ошибку. Но остальных я рекомендую задержать немедленно. Кроме Харрис, — добавил он. — Ей, к сожалению, удалось покинуть Летучий Дом.

Джаред кивнул. Он не знал, как относиться к этой информации. С одно стороны, раскрытие хотя бы части заговорщиков давало хорошие перспективы по борьбе со шпионской сетью, развернувшейся в резиденции Диктатора. С другой…

— Как вы допустили это, Командор? Как вообще могло произойти такое? Шпионы мятежников разгуливают по Летучему Дому чуть ли не толпами, а вы….

— Вы совершенно правы, повелитель, — невозмутимо прервал Пеллегрино его обвинительную речь. Джаред удивлённо замолчал: он успел отвыкнуть, что его перебивают. — Я допустил это. Одна из главных причин — большинство этих людей были также и моими агентами в среде мятежников.

Джаред попытался переварить услышанное. Нет, все эти шпионские игры выше его понимания. Хватит того, что он с утра до ночи мозг ломает, ведя тонущее судно в туманное и безрадостное будущее. Пусть каждый занимается своим делом.

— В таком случае не понимаю, почему вы так гордитесь, что сумели вычислить остальных, — сухо бросил он. — Разве это не самое меньшее, что должны были сообщить ваши двойные агенты?

— Именно. И это не всё. Поступила информация, что сегодня ночью в Летучем Доме произойдёт ещё один террористический акт. На сей раз намного более серьёзный, чем взрыв в генераторе.

Джаред нахмурился. Такие новости давно перестали нарушать его душевный покой, но он невольно подумал о Женевьев и напрягся, ожидая продолжения. Но Пеллегрино молчал, и Джаред нетерпеливо бросил:

— Так в чём дело? Если вы знаете о заговоре — предотвратите его!

— Проблема в том, повелитель, что от разных агентов поступили разные сведения. Мы применили различные способы дознания, в том числе пытки, так что нет оснований сомневаться в предельной честности агентов, но… Есть серьёзные подозрения, что они были целенаправленно дезинформированы.

— Выражайтесь яснее. Вы прямо как Джефф… как Командор Морган, всё готовите меня к плохим новостям, а выходит только хуже.

Пеллегрино понимающе кивнул.

— Я хочу сказать, повелитель, что сегодня в Летучем Доме что-то произойдёт. По одной информации, это будет массированная атака на базовые двигатели. Одновременно на все двенадцать, и конечная цель такой диверсии — обрушить платформу. Это кажется маловероятным, поскольку потребовало бы колоссальной по масштабу подготовки, а я уверен… я могу поручиться, — добавил он, чуть поколебавшись, — что подобная акция не прошла бы незамеченной для моего ведомства. Однако игнорировать эту информацию мы не можем.

— Прекрасно. Усильте посты на ключевых точках. Ограничьте доступ и ужесточите систему пропусков.

— Разумеется. Но есть также информация, что на Летучий Дом сегодня будет сброшена бомба. Возможно, несколько.

— Усильте контроль воздушного пространства. Вызовите Командора Мюррея, скоординируйте действия с ним. Командор, я не понимаю, что вам нужно от меня?

— Согласно третьему источнику, — продолжал Пеллегрино, словно не замечая нарастающей резкости в его тоне, — сегодня будет совершено ещё одно покушение на вас. Причём один из арестованных агентов утверждает, что вас опять попытаются захватить, а другой — что будет попытка убийства.

Джаред наморщил лоб. Потёр его, разглаживая складки и мысленно слыша голос матери: «Опять лоб наморщил, как мопс».

— Хорошо, — вздохнул он. — Хотите запереть меня на ночь? Я согласен. Хоть высплюсь.

— Вы всё ещё не понимаете, повелитель? — мягко спросил Пеллегрино. — Я боюсь, вернее, я уверен, что всё это — составные общего плана дезинформации. Среди тех агентов, кого мы задержали, нет человека, который знал бы, что произойдет в действительности. Розенбаум дезинформировал их всех и пожертвовал всеми, пытаясь заставить нас рассредоточить силы и ослабить безопасность на том объекте, который он собирается атаковать в действительности.

— И что же это за объект?

— В том-то и вопрос, повелитель.

Джаред моргнул.

— Хотите сказать, вы не знаете?

— Не знаю наверняка. Слишком много версий. При этом нельзя полностью исключить ни одну из них, потому что, возможно, как раз на это и сделан расчёт. Розенбаум, должен признаться, оказался мастером дезинформационной стратегии. Когда я арестую его, то прошу вашего позволения пожать его руку, прежде чем отрубить ему обе.

Он говорил всё тем же елейным голосом, и Джаред машинально глянул ему в лицо, чтобы понять, всерьёз он или нет. Но с Пеллегрино этого никогда нельзя было понять.

— Я считаю, — продолжал Пеллегрино, — что в Летучем Доме остался по меньшей мере один нераскрытый агент, возможно, кто-то из подопечных Коллинза, который знает об истинной цели. Наверняка знала Харрис, но она, судя по всему, будет непосредственно участвовать в операции, и её забросят сюда в последний момент. Однако им в любом случае потребуется поддержка изнутри.

— Что вы предлагаете?

Пеллегрино развёл руками. От этого почти беспомощного жеста Джаред внезапно ощутил холодок, прошедший по спине.

— Я не столько предлагаю, сколько предупреждаю. Необходимо усилить наблюдение и охрану всех потенциальных объектов атаки. Но поскольку мы не знаем истинной её цели, придётся быть готовыми к худшему, и больше того — к абсолютной неожиданности. Я прошу у повелителя чрезвычайные полномочия с этой минуты и на следующие двадцать четыре часа, либо до момента обезвреживания угрозы.

— Да, конечно, — растерянно отозвался Джаред, — вы получите все…

Снаружи раздался шум. Джаред вздрогнул (уже? начинается?) и повернулся к двери, но через секунду расслабился, узнав голос Дженсена. Правда, звучал тот непривычно громко и взволнованно.

— Я немедленно должен видеть Диктатора. Это вопрос внутренней безопасности.

— Томас! — крикнул Джаред, от внезапно накатившего дурного предчувствия забыв о церемониале. — Пусти его!

Дженсен оказался перед ним. Он раскраснелся, словно не шёл, а бежал дворцовыми коридорами, короткие русые волосы взлохматились на макушке. Джареду он нравился таким, именно таким, взъерошенным, с блестящими от волнения глазами, тревожно облизывающим нижнюю губу. Джаред отогнал некстати вспыхнувший в голове образ, как выглядел бы Дженсен, облизываясь вот так, лёжа под ним на измятой постели… Но через миг этот образ исчез сам, развеялся, словно прах на ветру, и остались только слова, сказанные прерывистым голосом его Спутника.