Диктатор (СИ) - "Elle D." - Страница 31

Сейчас перед ним раскрылась во всей красе затейливая сеть революционного подполья.

Как будто ему мало чёртовых саркадасов.

Подполье действовало уже по меньшей мере несколько десятилетий, пустив разветвлённые корни в доброй половине провинций, и походило на гидру, которой только отруби одну голову, тут же вырастут две новых. Впрочем, до недавних пор это в основном были неактивные и достаточно безобидные объединения, которые служили клапаном для спуска существовавшего в обществе напряжения, но реальной угрозы режиму Диктатора не представляли. Это было ответом на первый же заданным Джаредом вопрос: если разведка знает о мятежниках, почему они до сих пор не уничтожены? Морган довольно улыбнулся, прежде чем ответить, словно сам вопрос ему очень понравился — он вообще часто улыбался так в последнее время, и эти улыбки, должные приободрить, почему-то Джареда безотчётно злили. Можно подумать, он только спит и видит, как бы ему сражаться с подпольем. Нет, бесспорно, драться с ассасином в саду и вести аэроплан сквозь артобстрел было весело… но всё это произошло так давно, и осталось теперь, кажется, в другой жизни. Джаред больше не мог позволить себе подобных авантюр, зато ему приходилось, не выходя из-за стола, вести с мятежниками войну куда большего масштаба.

— До определённого момента, — объяснял Морган, — мятеж полезен. Он позволяет обнаружить слабые звенья в системе безопасности, выявить в провинциях зоны наибольшего риска, определить самых рьяных вожаков. И в конце концов, немного побушевав, люди всегда расходятся по домам с чувством выполненного долга. Ваш прапрадед Тристан Первый относился весьма снисходительно к мятежам, при его правлении ни одного демонстранта не расстреляли. Правда, тогда и время было другое.

— Демонстрация и взрыв базового генератора в Летучем Доме — немного разные вещи, — мрачно сказал Джаред, и Морган согласно кивнул:

— Именно. Это несравнимо. То, с чем нам приходится иметь дело теперь, намного опаснее прежнего опереточного подполья. Поэтому я и счёл нужным предложить повелителю изучить этот вопрос более глубоко.

И Джаред стал изучать. И чем больше изучал, тем хуже ему становилось. Их были тысячи. В основном разрозненные группы, не представлявшие реальной угрозы, но они ждали только повода, чтобы объединиться — повода и харизматичного лидера. который сумел бы скоординировать их действия. И, кажется, такой человек наконец появился. За последние несколько месяцев было совершено несколько терактов на военных объектах по всей стране — в официальных отчётах, предоставлявшихся Советом, они значились как производственные аварии, и, ломая голову, как заткнуть очередную бюджетную дыру, Джаред понятия не имел, что разгребает последствия ещё одной войны, которая велась не в космосе, а здесь, на Пангее. Партизанской войны, в которой враг опасен своей непредсказуемостью, бессистемностью, бескомпромиссностью… и отсутствием головы, которую можно срубить, решив все проблемы одним махом.

Хотя теперь такая голова всё-таки нашлась.

— Майкл Розенбаум.

Джаред вздрогнул, услышав это имя, и вскинул на Моргана покрасневшие от недосыпа глаза:

— Розенбаум? Тот, который…

— Семья заговорщиков из Коджеса, да. Помнится, я предупреждал вас, что сына также следует арестовать, несмотря на отсутствие прямых доказательств его вины. Но вы промедлили, и ему удалось скрыться. Теперь он возглавляет крупную террористическую организацию радикальной социалистической направленности. Большая часть, если не все, теракты последних месяцев — их работа. И они подбираются всё ближе.

— Они уже здесь, — сказал Джаред, больше себе, чем ему. — В Летучем Доме.

У него до сих пор гудел в ушах отголосок того взрыва. Слава богу, Женевьев не пострадала. Джаред начал подумывать о том, чтобы увезти её отсюда, спрятать где-нибудь на Пангее. С другой стороны, где, как не здесь, он сможет охранять её наилучшим образом? Он колебался, а время шло, и ничего хорошего не приносило.

Собственно, сама по себе диверсия у генератора вызывала серьёзные сомнения. Дело в том, что, ввиду специфики своего строения, Летучий Дом был очень уязвим для таких атак. Но строители учли это, и каждый необходимый для жизнеобеспечения элемент конструкции был продублирован в двух, трёх, четырёх экземплярах. Иными словами, мало взорвать основной генератор, чтобы обесточить Летучий Дом — нужно добраться до восьми резервных генераторов, упрятанных по разным углам платформы, и вывести из строя все одновременно, поскольку они работали на полной взаимозаменяемости. И это касалось абсолютно всех компонентов системы. Летучий Дом мог казаться замком в облаках, но на самом деле он являлся тем, чем и задумывался — неприступной крепостью, которая будет стоять, даже если внизу, на планете, наступит всемирный потоп.

И поэтому диверсия, предпринятая людьми Майкла Розенбаума, на первый взгляд выглядела совершенно лишённой смысла. Морган сказал, что видит три возможных объяснения. Первое: Розенбаум не знает реальной структуры Летучего Дома и действительно надеялся нанести таким образом ущерб. Это было маловероятно. Второе: Розенбаум просто хотел дать понять Диктатору и его Совету, что он уже здесь, на расстоянии вытянутой руки, в любой момент может схватить его за горло; то есть акция носила чисто устрашающий характер и не имела целью нанести реальный вред. И третье, самое неприятное: эта диверсия была пробным камнем, испытанием для нового агента, внедрённого в Летучий Дом. Для начала ему дали простое задание, провал в котором не слишком огорчил бы Розенбаума. Диверсия удалась, значит, агент справился со своей задачей. И теперь от него стоит ждать настоящих проблем.

— Вы что, хотите сказать, Командор, что по Летучему Дому вовсю разгуливает шпион повстанцев?

— Боюсь, что так, повелитель. Возможно, даже вероятно, что и не один.

Вот так вот.

Спокойной ночи и сладких снов, Диктатор Тристан.

Джаред издал душераздирающий вздох и запрокинул голову, тщетно пытаясь дотянуться рукой до болящей точки на спине. Нет, это вообще не дело, нельзя так засиживаться, надо хотя бы позу менять иногда. От движения спину опять прострелило болью, Джаред взвыл сквозь зубы — и чуть не подскочил, когда на плечи сзади легли тёплые сильные руки.

— Где болит?

— Дженсен! — выдохнул Джаред, роняя руки на стол. — Господи! Зачем так подкрадываться?!

— Я стучал. Вы не ответили, и…

— И ты вломился. Ну как обычно. Боже, — Джаред уронил голову, невольно всхлипнул, и ладонь Дженсена тут же скользнула по его шее вниз.

— Тут? Или ниже?

— Ниже и правее… ай! Да! Нет, не надо!

— Тихо, — сказал Дженсен, аккуратно стягивая с его плеч рубашку и принимаясь осторожно разминать болящий участок.

Поначалу это было просто пыткой. Джаред с трудом удержался, чтобы не вскочить, отпихнув Дженсена, и не удрать в спальню; но уже через минуту от сперва бережных, а потом всё более энергичных растираний по спине стало растекаться тепло, приглушившее боль. Джаред уронил голову на стол, подложив под неё руки,

— Ох, — простонал он, закрывая глаза. — И где ты раньше был…

Дженсен не ответил. Он оказался просто волшебником, боль таяла от его прикосновений, как снег под солнечными лучами. Джаред окончательно разомлел, так что не заметил, когда массаж превратился в ласку, рубашка окончательно сползла с плеч, а к затылку прижались мягкие, горячие губы.

Ох… ну…

— Что ты делаешь? — тихо спросил он, не открывая глаз.

Дженсен скользнул ладонями с его спины на бока, не переставая целовать шею. Это было… неожиданно. Чёрт. После того поцелуя в луже между ними ничего такого не происходило, хотя теперь Джаред уже не знал, действительно ли он этого совсем не хочет. Просто было не до того, и забеременела Женевьев, а потом эта диверсия, и шпион в его доме, и всё становилось сложнее день ото дня… ну зачем усложнять ещё больше?

— Дженсен, — по-прежнему тихо, но твёрдо сказал Джаред. — Не надо.

Дженсен застыл. Его руки, бережно поглаживающие бока Джареда, остановились. Джаред медленно выпрямился — вот это да, спина и вправду больше не болела, — и повернулся к нему, перехватив соскользнувшую ладонь.