Изобличитель. Кровь, золото, собака - Бушков Александр Александрович - Страница 10

Что же могло произойти? И с кем? Подозревать следует всех троих. И на первом месте, безусловно, – Колька. Именно его образ жизни может привести к неожиданным финансовым осложнениям, требующим срочного покрытия.

Карты? Лукич говорил, что в карты Колька поигрывает не особенно и завзято – но ведь во время этого занятия у него никогда не стояли за спиной соглядатаи купца. Вполне могло случиться, что Колька все же поддался азарту в каком-то месте, ускользнувшем от внимания сплетников, взялся играть по крупной – и проигрался крупно, а платить нечем. Общество, в котором он вращается, пусть и не босяцкое, но и никак не благородное. За неоплаченный карточный долг – в особенности крупный – могут в темном переулке не просто ребра поломать, но и булыжником по голове почествовать.

Есть и другой мотив, пожалуй, гораздо более вероятный. Когда человек вроде Кольки ведет жизнь ловеласа, меняя полюбовниц как перчатки, частенько возникают самые разные коллизии (что, между прочим, касается людей всех сословий, не одних приказчиков).

Вариантов тут несколько. Может случиться так, что как-то Колька оказался неосторожен, и теперь его очередной пассии понадобились медицинские услуги, как бы поделикатнее выразиться, по прерыванию нежелательных последствий. Проще говоря – понадобилось срочно абортироваться. Очень часто по ряду самых разных причин такое делается подпольно, в глубокой тайне, а потому врач не особенно строгих моральных правил за свои услуги требует не такие уж маленькие деньги – подпольные аборты Уголовным уложением Российской империи преследуются, и рисковать за рублишко эскулап не будет, прекрасно понимая, что положение у пациентки безвыходное: скажем, незамужняя, а если замужем, то «последствия» по каким-то причинам законному мужу приписать нельзя.

Еще один вариант. Житье-бытье записного ловеласа, что скрывать, во многих отношениях протекает приятно, но всегда существует риск стать обладателем какой-нибудь нехорошей хвори из тех, что поименованы в честь древнегреческой богини любви Венеры (что богиню, существуй она на самом деле, вряд ли порадовало бы). Лечение таких хворей опять-таки сплошь и рядом протекает потаенно, а значит, обходится недешево.

Теперь – еще одна вероятность…

Опять-таки во всех слоях общества случается, что от очередной пассии, с которой кавалер решил расстаться, приходится форменным образом откупаться. Иногда обходится, как бы это сказать, единовременной выплатой, а иногда брошенная пассия начинает шантажировать и деньги тянет регулярно. Так могло случиться и теперь. Краж из кассы было две. Толкований тут два: либо сумму, которую дева запросила, Колька не смог заплатить сразу, и пришлось это делать в два приема, либо все же начался шантаж…

Теперь – Якушев и Качурин. У них тоже могли случиться какие-то жизненные коллизии, потребовавшие внезапно денег. У обоих вроде бы не замечено пороков, требующих особенных расходов. Якушев заведение мадам Архипцевой посещает регулярно, но деньгами отнюдь не швыряется, наоборот. В обычных отношениях со жрицами продажной любви как-то не случается ситуаций, когда приходится от них откупаться. Ну, разве что одна из них стала свидетельницей того, как тихий Якушев кого-то зарезал, но это уже из области самой дурной фантазии…

Качурин вообще не замечен в связях с женщинами. Однако есть две весьма существенные оговорки, которые никак не следует отбрасывать. Во-первых, и за ним никогда не ходили по пятам соглядатаи, и полного его жизнеописания не составляли. Так что могло в глубокой тайне происходить что-то, о чем те самые сплетники опять-таки не узнали, и касается это обоих подозреваемых. Во-вторых… Это уже касается одного Качурина. Порой человек, упорно не желающий иметь дело с женщинами, обладает кое-какими противоестественными наклонностями, тоже преследуемыми Уголовным уложением. И здесь возможны самые разные ситуации – от шантажа до попыток щедрыми подарками удержать предмет своей страсти. Газеты на этот счет пишут всякое…

И больше ничего на ум не приходит, как ты ни ломай голову. Вполне возможно, и Шерлоку Холмсу в такой вот ситуации не пришло бы. Выводы? Они просты: нужно действовать в этих направлениях. Плохо, что помощников у него не трое, по числу приказчиков, а только двое (да и Артамошка к тому же еще не дал согласия, а ведь вполне способен струсить и отказаться). Так что…

Он прислушался. В прихожей тяжело протопали солдатские сапоги, знакомо скрипнула дверь крохотной кухоньки. Конечно же, это Артамошка вернулся с ужином. Ну да, конечно: вскоре он возник на пороге и доложил:

– Ужин на столе, ваше благородие!

– Зайди-ка, – сказал Ахиллес. Когда денщик вошел, встал и подошел почти вплотную. Спросил напрямик: – Артамон, вот скажи ты мне… Когда служил в приказчиках, у хозяина подворовывал?

Артамошка состроил неописуемую гримасу, непонятно что и выражавшую, завел глаза к потолку.

Ахиллес, давно изучивший своего денщика, подпустил металла в голос:

– Уж не захотел ли ты, Артамон, назад в строй? Уладить недолго, сам знаешь… И придется тебе полгода служить, как все; а ты от этого давно отвык в денщиках, чего доброго, будешь от фельдфебеля Рымши зуботычины ловить, ты ж его натуру знаешь… Попусту оплеухами не кормит, но за нерадивость в службе способен…

– Ваше благородие! – едва ли не возопил Артамошка. – Да чем же я вас прогневил? Вот сами скажите: с тех пор как я у вас в денщиках, хоть копеечка или папироска пропала?

– Не было такого, – согласился Ахиллес. – Только ты не передергивай на манер карточного шулера. Я не про воровство у меня говорю. Я тебе ясный и конкретный вопрос задал: когда был приказчиком, у хозяина приворовывал? – И добавил помягче: – Ровным счетом никакого вреда тебе от чистосердечия не будет. Против тебя это никоим образом не направлено – мне твой хозяин не сват и не брат, я его вообще в глаза не видел, да и не увижу, скорее всего. Просто… Просто мне нужно одну историю прояснить. К тебе она никакого отношения не имеет, а вот твой жизненный опыт мне поможет… Ну?

Помявшись и откровенно повиливая взглядом, Артамошка в конце концов признался:

– Было такое дело, ваше благородие. Вы только не подумайте, что у меня натура воровская. У кого стороннего я и копеечки не украл и грошового гребешка чужого не прикарманил бы. А вот что до приказчиков… Верно вам говорю: все до единого приказчики воровали, воруют и воровать будут, не нами заведено, не на нас и кончится. Испокон веков это идет, и будет так, по моему разумению, до скончания времен, пока будут купцы и приказчики. А что до хозяев – они и сами… Те, кто не в наследство дело получил, а начинал с низов, сами приворовывали поголовно. На том торговое дело стоит, на том и стоять будет… Ежели не верите, могу порассказать такого…

– Верю, – сказал Ахиллес. – А вот любопытно, как ты действовал? По пятачку с рубля, а?

– Да по-всякому. Когда алтын, когда пятачок, а когда рублишек вдруг пойдет много, можно и по гривенничку. Ежели не зарываться и отщипывать помаленьку, хозяин, если и заметит, может глаза закрыть, потому как…

– И это знаю, – сказал Ахиллес. – Помню, ты говорил, что служил в приказчиках четыре года. За это время из алтынов, пятачков и гривенников неплохие денежки скапливаются, а?

– Не великие капиталы, однако ж, ваше благородие, денежки и впрямь солидные…

– И куда ж ты их девал? – с любопытством спросил Ахиллес. – Развлекался – картишки там, симпатии? Или как?

– Если и развлекался, то самую чуточку, – серьезно ответил Артамошка. – Когда молодая натура требовала – вовсе без этого и нельзя обойтись. Только меру соблюдал строго, деньгами не швырялся. Большую часть в сберегательную кассу складывал. – В его голосе определенно появилась мечтательность. – Давно у меня задумка, ваше благородие: открыть свою лавочку по скобяному делу. Разобрался я в этом хорошо, будучи в приказчиках. И девица есть, подходящая не просто в жены, а в тороватые хозяйки. Пишет, обязательно дождется, полгода-то и осталось. Вот только на хорошую лавочку – а у нас в городе есть несколько на примете – рублей двести недостает. Ну да отслужу, пойду опять в приказчики, может даже к старому хозяину…