Династия проклятых (СИ) - Пульс Юлия Александровна - Страница 7

— Тогда не будем терять время и приступим к зачатию прямо сейчас, — игриво подмигнула она, и Хакон набросился на женщину, как голодный зверь на добычу. Его настойчивые руки скользнули под юбку платья, судорожно ощупывая голые ноги и, наконец, требовательно сжали ее округлые бедра. Тори положила руки ему на плечи и, закрыв глаза, запрокинула голову. Сверкающая волна ее длинных черных волос упала на спину. В нетерпении принц стягивал с женщины верх платья, оголяя пышную грудь с набухшими в предвкушении ласк сосками. Повалил ее на постель и освободился от верхней части камзола. Навис над Тори, посмотрел на нее подернутым туманной пеленой взглядом и рванул вниз остатки платья. Отбросил его в сторону, будто никчемную тряпицу и припал поцелуем к ключице фрейлины.

От влажного и жаркого прикосновения его языка у Тори перехватило дыхание. Поцелуи принца становились все более пылкими и напористыми. Его губы неумолимо спускались все ниже, и вскоре язык закружил вокруг ее пупка. По мышцам живота пробежал огонь наслаждения. А когда Хакон приник к темному треугольнику тонких волос, ее ноги задрожали. Тори почувствовала его горячее дыхание и забыла себя от удовольствия. Голова закружилась от нахлынувших чувств. Она запустила руки в его волосы, еще сильнее прижимаясь телом к губам принца. Тщательно, ни на секунду не отрываясь от своего занятия, он исследовал подвижные складки ее кожи, ощупывал языком гладкие лепестки, впитывая в себя ее влагу. Пальцы Тори с остервенением перебирали пряди его волос, а он в это время добрался до самого сокровенного источника наслаждения и принялся с осторожностью ласкать.

Из ее груди вырвался протяжный стон. Длинными ногтями она впилась в его кожу до боли. В ответ на страстный жест он еще сильнее сдавил ее бедра, словно хотел, чтобы эти пружинистые округлости слились с его ладонями, а губы еще сильнее припали к сосредоточению ее женственности. Потом его рука двинулась туда, где темнел заветный треугольник. Раздвинув влажные складки нежной кожи, он продолжил свои изощренные ласки, которым обучила его фрейлина.

Нахлынувшее на Тори наслаждение было таким острым и неистовым, что ее дыхание, голос и вся эта безумная ночь слились воедино. Тело изогнулось, руки ослабли, пальцы безвольно разжались. Женщина почувствовала, как внутри ее естества растекается что-то теплое, дико возбуждающее, граничащее с безумием.

Хакон ощутил, что разрядка его дорогой Тори близка и резко отпрянул. Приблизился к ее лицу, крепко прижал к себе, и в его глазах загорелся сумасшедший огонь. Ненасытные губы принца требовательно приникли к ее рту, с упоенным удовлетворением шепча что-то неразборчивое. Его жадный язык протолкнулся между ее губ, вернулся назад, снова погрузился в теплую глубину. Не отрываясь от ее сладкого рта, он вновь пробрался рукой к жаркому источнику. Ее тело с радостью приняло это прикосновение, задрожав от волнительной неги. Ее сердце забилось чаще, а тело изогнулось до изнеможения желая вобрать в себя его плоть. Наспех стащив с себя штаны, он сходил с ума от приступа дикой страсти. Не в силах удержать буйство вожделения, он потерся пульсирующим органом о внутреннюю часть ее бедра. Рука Тори с трудом протиснулась между ними и трепетно отыскала жаркую, возбужденную плоть принца.

Его дыхание оборвалось, когда женщина начала ласкать набухший под ее пальцами предмет вожделений. Он впился ладонями в ее грудь, приподнимая, затаив дыхание, смотрел, как вытягиваются и морщинятся темно розовые соски. Его пальцы сами собой потянулись к этим бутонам сладострастия и принялись осторожно массировать их.

— Как же я люблю тебя, — с тихим изумлением сказал он.

— И я люблю тебя, мой принц, — шепнула она в ответ.

Хакон до боли крепко сжал ее грудь, а Тори сильнее сдавила его плоть. Остервенев, он лег на спину и увлек женщину за собой. Она уперлась ладонями в его плечи и приподнялась. Широко раздвинула ноги и стала медленно и осторожно насаживаться на его плоть. Принц застонал от мучительного наслаждения. Отрывистое дыхание и безумные удары сердца — все говорило о буре, бушевавшей в нем, которую он уже едва сдерживал. Потребность вернуть ему хотя бы капельку того исступленного восторга, которым он наполнил все ее существо, каждую клеточку, болезненно отзывалась в судорожно сжимавшихся мышцах женщины. Эта потребность становилась все острее, и ее глаза затуманились страстью.

— Сильнее, — хрипло произнес он и рывком поднял свой корпус. Одним мощным движением бедер глубоко проник в нее, полностью овладев. Тори закричала от наслаждения. Ухватившись за его мощные плечи, она приняла его в себя, призывая взять ее всю. Никого и никогда она еще не хотела так сильно, как его, так безумно и ревностно. Слова безудержной любви срывались с ее губ, когда в едином порыве они достигли пика блаженства. Их единство казалось Тори теснее, чем просто прижавшиеся друг к другу тела, глубже, чем жаркие вдохи, тихие, страстные мольбы и гортанные, хрипловатые звуки несказанного наслаждения. Она уже видела в нем заботливого мужа и прекрасного отца. Молила Великого Дракона о том, чтобы как можно скорее зачать ребенка. Тогда никто не сможет помешать ее счастью!

Они лежали во всклокоченной после акта страсти постели и прижимались друг к другу. Хакон нежно гладил волосы Тори, вдыхал их аромат и чувствовал себя по-настоящему счастливым.

— Ты будешь жить с женой в одних покоях? — с тревогой в голосе спросила женщина.

— Нет, — расцеловал он каждый пальчик Тори. — У нее будут свои покои. Я об этом позабочусь.

— Но ты будешь к ней приходить, — по-детски надула она губки.

— Я буду лишь делать вид, что выполняю супружеский долг. Поверь, я не дам тебе ни единого повода для ревности.

— Это хорошо. Иначе мне придется ее отравить, — зло рассмеялась фрейлина.

Я стояла в своих покоях, упершись в стену руками, поджимая и покусывая губы. Прислужницы расшнуровывали корсет платья, освобождая меня от оков, но я не чувствовала облегчения. То и дело закрывала глаза и старалась прогнать из мыслей образ герцога Пармиса. Непозволительно глупо спутала его с принцем и корила себя за это. Неловкая и позорная ситуация! Применила очарование не там, где надо и напоролась на обманутые ожидания! Впредь буду внимательней и постараюсь не повторять ошибок. Как бы хорош не был земной герцог, я обязана думать только о будущем муже!

Мама сидела в кресле рядом с камином с кубком вина в руках и сокрушалась, раздавая мне советы налево и направо:

— Как только прибудешь в Звинси, разузнай все о принце. Что любит, чем скрашивает досуг, какие блюда предпочитает, какие танцы и игры…

— Мам! — не выдержала я ее нескончаемого словесного потока. Даже голова разболелась от напряжения. — Ты повторяешь мне одно и то же вот уже несколько дней! Я все запомнила! Не надо сейчас ничего говорить! Прошу тебя!

Никогда не была такой раздраженной с матерью. Всегда послушно и молча выслушивала все ее наставления, но герцог Пармис выбил меня из равновесия. Я нервничала и переживала за свое будущее. Если с того часа, как он прилетел, была уверена в том, что понравилась принцу, то теперь меня одолевали сомнения. Кожей ощущала, как мама тревожится. И не зря она суетилась! Как только моя нога переступит порог замка Зеленые земли, она ничем не сможет мне помочь. О! Великий Дракон! Разве я могла ударить в грязь лицом?! Нужно завоевать расположение не только принца, но и самой королевы, а в лучшем случае еще и знати! Справлюсь ли?

Вздохнула с облегчением, когда платье скользнуло вниз. Переступила ткань, прикрывая оголившуюся грудь рукой, и тут же наткнулась на новый наряд. Удобное походное одеяние нежно-голубого цвета объяло тело теплом и комфортом. В нем я могла спокойно дышать и двигаться. Мешали только распущенные волосы, но по одному лишь жесту мамы, прислужницы соорудили на моей голове высокую прическу. Долго пытались убрать с лица вьющиеся пряди, но я их остановила и выгнала из покоев. Опустилась перед матерью на колени и опустила голову. Она погладила меня по волосам невесомо и аккуратно. Со всей нежностью, на которую была способна.