Машина времени - Уэллс Герберт Джордж - Страница 20

Потом у меня возникли тревожные сомнения. Для чего понадобилась Морлокам моя Машина? Я был теперь убежден, что это они захватили ее. И еще тревожный вопрос: отчего, если Илои были господами здесь, они не могли возвратить мне Машину? И отчего они так ужасно боялись темноты? Я попробовал расспрашивать Цину об этом подземном мире, но меня снова постигло разочарование. Сначала она как будто не понимала моих вопросов, а потом отказалась отвечать на них. Она так дрожала, как будто этот разговор был невыносим для нее. Когда же я стал настаивать, быть может, слишком резко, она залилась горькими слезами. Это были единственные слезы, виденные мною в золотом веке, кроме тех, которые я пролил. Конечно, я тотчас же перестал мучить ее расспросами о Морлоках и заботился только о том, чтобы согнать с ее лица эти следы ее человеческого происхождения. Через мгновение, когда я торжественно сжигал перед нею спичку, она уже улыбалась и хлопала в ладоши.

Вам может показаться странным, что я откладывал целых два дня, прежде чем решился воспользоваться своими догадками и продолжать свои изыскания в том направлении, которое, по-видимому было правильным. Но я содрогался при одной мысли об этих поблекших существах. Они были как раз такого блеклого цвета, какой мы видим у червей и у препаратов, сохраняющихся в спирту в зоологических музеях. Притом они были отвратительно холодны на ощупь. Впрочем, возможно, что содрогание ужаса, вызываемое во мне Морлоками, зависело отчасти и от влияния Илоев, отвращение которых к подземным жителям становилось мне понятным и переходило ко мне.

Всю следующую ночь я спал очень плохо. По всей вероятности, мое здоровье немного расстроилось. Меня мучили разные опасения и сомнения, и несколько раз мною овладевал сильнейший страх, причину которого я не мог объяснить себе. Помню, как я тихонько пробрался в большую залу, где спали освещенные луной маленькие люди – в эту ночь Цина спала с ними, – и почувствовать себя несколько успокоенным их присутствием. Тогда же мне пришло в голову, что через несколько дней кончится последняя четверть луны и что ночи становятся темнее, а в темные ночи должно участиться появление этих побелевших лемуров, этих новых гадов, пришедших на смену старым.

В эти два дня меня не покидало беспокойное чувство, которое обыкновенно испытывает человек, оттягивающий исполнение какой-нибудь неизбежной обязанности. Я был убежден, что могу вернуть свою Машину только тогда, когда смело проникну в толпы подземного мира. Но я никак не мог решиться стать лицом к лицу с этою тайной. Если б у меня был товарищ, тогда было бы другое дело. Но я был там ужасно одинок, и одна мысль спуститься вниз, в темную глубину колодца приводила меня в содрогание. Не знаю, поймете ли вы мое чувство, но мне постоянно казалось, что за спиной мне угрожает какая-то опасность.

По всей вероятности, именно эго беспокойство и это постоянное ощущение какой-то неведомой опасности побуждало меня все дальше расширять свою разведку.

Отправляясь на юго-запад, по направлению к возвышенной местности, которая в наше время называется Комб-Вуд, я заметил вдали, там, где лежит город Банстэд девятнадцатого века, огромное зеленое здание, отличающееся по стилю от тех, которые я видел до сих пор.

Оно было гораздо больше тех дворцов или развалин, которые я видел до сих пор, и фасад его был сделан в восточном вкусе. Своею глянцевитой окраской бледно-зеленого и голубовато-зеленого цвета здание напоминало известный сорт китайского фарфора. Такая разница во внешнем виде внушила мне мысль, что и назначение этого здания должно быть другое, поэтому я решил хорошенько осмотреть его. Но день уже склонялся к вечеру, и я увидел это здание лишь после долгого и утомительного странствования; поэтому я счел более благоразумным отложить его осмотр до следующего дня и вернулся к маленькой Цине, всегда встречавшей меня радостными возгласами и ласками.

Однако на другой день я ясно понял, что любопытство, которое возбуждал во мне зеленый фарфоровый дворец, было своего рода самообманом. Я пользовался лишь случаем, чтобы снова отложить исследование, страшившее меня. Тогда я решил пересилить себя и без дальних проволочек рано утром спуститься в колодец, находившийся вблизи развалин из гранита и алюминия.

Маленькая Цина побежала за мной. Она, танцуя, сопровождала меня до самого колодца, но когда увидела, что я перегнулся через край и заглядываю вниз, то ее охватило страшное волнение.

– Прощай, маленькая Цина! – сказал я и поцеловал ее.

Опустив ее на землю, я перегнулся через барьер и принялся ощупывать крючья, служащие для лазания. Признаюсь, что делал это очень торопливо, так как опасался, что мужество покинет меня.

Цина сначала смотрела на меня с удивлением, потом вдруг издала необыкновенно жалобный крик и бросилась ко мне, стараясь оттащить меня своими маленькими ручонками. Мне думается, что именно ее сопротивление и подействовало на меня, возбудив мою решимость. Я оттолкнул ее, быть может, несколько грубо и скрылся в отверстии колодца. Я видел ее личико, полное отчаяния, смотревшее на меня из-за парапета, и улыбнулся ей, чтоб успокоить ее, затем я должен был обратить все свое внимание на шатающиеся крючья, за которые я должен был держаться.

Мне надо было спуститься в колодец, имевший глубину, пожалуй, в двести ярдов. Для спуска я должен был пользоваться металлическими прутьями, торчавшими с боков колодца. Но так как они были приспособлены для более маленьких и легких существ, чем я, то, разумеется, я должен был напрягать все свои мышцы, чтобы удержаться, и скоро почувствовал сильнейшее утомление. Впрочем, не только одно утомление! Я испытал также немалый ужас, когда один из прутьев не выдержал моей тяжести и чуть-чуть не сбросил меня в зияющий внизу мрак. Я повис на минуту на одной руке и, конечно, больше уж не пробовал останавливаться для отдыха. Хотя я чувствовал острую боль в спине и руках, но все же продолжал спускаться с наивозможною быстротой.

Взглянув наверх, я увидел отверстие колодца, представлявшееся мне в виде маленького голубого диска, на котором виднелась одна звездочка, а головка Цины казалась маленьким черным бугорком с краю этого голубого диска. Шум машин внизу становился все громче и внушительнее. Все кругом, за исключением голубого диска вверху, было окутано непроницаемой тьмой.

Когда я снова взглянул наверх – Цины уже не было. Я чувствовал сильнейшее беспокойство и даже думал одну минуту снова подняться наверх и оставить подземный мир в покое. Но даже думая об этом, я все-таки продолжал спускаться; наконец, к великому своему облегчению, я различил в темноте или, вернее, почувствовал маленькое отверстие справа от меня. Я влез туда и убедился, что это был вход в узкий горизонтальный туннель, где я мог прилечь и отдохнуть. Как раз было пора. Руки у меня ныли, спину совсем разломило, и я весь дрожал от непрекращающегося страха и ожидания падения. Кроме того, глаза мои страдали от окружавшей меня непроницаемой темноты. Все кругом было полно шума машин, накачивающих в глубину воздух.

Не знаю, сколько времени я пролежал таким образом. Меня привело в чувство прикосновение чьей-то мягкой руки. Вскочив на ноги в темноте, я нащупал спички и, быстро чиркнув одной из них, увидал три скорчившиеся белые фигуры, похожие на ту, которую я встретил тогда в развалинах. Они быстро отступили, как только показался огонь. Эти существа жили, как мне казалось, среди непроницаемой темноты, поэтому глаза у них были ненормально велики и чрезвычайно чувствительны к свету, который они отражали так же, как зрачки глубоководных рыб. Я нисколько не сомневаюсь, что они могли меня видеть в этой глубокой темноте, и, по-видимому, я не внушал им никакого страха. Они боялись только света моих спичек, и, как только я зажигал их, они тотчас же разбегались и исчезали в темных углублениях и туннелях, устремляя на меня оттуда свои сверкающие глаза.

Я пробовал обращаться к ним, но, очевидно, язык их отличался от языка надземных жителей, так что я волей-неволей должен был положиться только на свои собственные силы. Мысль о бегстве снова промелькнула у меня. Но я сказал себе: «Ты должен это совершить!» Пробираясь ощупью по туннелю, я заметил, что шум машин становился все громче. Наконец, стены как будто расступились передо мной, и я вышел на большое открытое место. Снова чиркнув спичкой, я увидал, что нахожусь в большой сводчатой пещере, края которой находились за пределами света моей спички. Разумеется, я не мог разглядеть ее хорошенько, так как свет спички был слишком короток и слаб.