Надежды и радости - Дин Элисса - Страница 41
- Предыдущая
- 41/64
- Следующая
– Да, Оливия! – с вызовом и раздражением повторила Роксана. – Как ваша жена, она имеет право надеяться, что муж будет в первую очередь заботиться о ее благополучии и безопасности. А не о женщине, с которой флиртовал в отсутствие законной супруги и которой клялся в вечной любви! И которой в пьяном угаре даже сделал предложение!
Роксана разрыдалась и вскочила с кушетки, стараясь увернуться от протянутых рук Гаррисона.
– Я понимаю мужчину, которым руководят чувства чести и долга, – продолжала Роксана сквозь слезы. – Могу понять и ваше желание видеть своей женой такую женщину, как Оливия Уэверли! Понимаю и то, что в отсутствие Оливии вы искали общества других женщин! И даже то, что именно меня выбрали для этой цели! Но никак не могу понять, как я сама оказалась такой дурой и как вы могли так низко лгать!
– Лгать? – переспросил Колльер.
– Да! Почему вы не сказали мне всей правды? Почему вы не сделали этого Колльер, если действительно любили меня?
Она вновь разрыдалась. Это встревожило Гаррисона, ибо он знал, что Роксана плакала редко. Он протянул руку, заботливо поправил сбившуюся с плеча бретельку ее ночной рубашки и попытался обнять. Она сильно ударила его в грудь кулаком. Колльер повторил попытку и снова получил удар в грудь. Но этот удар был заметно слабее. Тогда он решительно заключил Роксану в объятия. Она постаралась высвободиться, но безуспешно. И больше таких попыток Роксана уже не предпринимала.
– Роксана, – прошептал Колльер. – Я знаю, что был не прав, оставляя вас в неведении. Но еще задолго до нашей встречи я надеялся решить свою проблему. Увы, тогда у меня не хватило ни времени, ни должной настойчивости. Но повторяю, речь сейчас идет о том, что происходило давно, когда мы еще не знали друг друга. А сейчас... Роксана, я безумно люблю вас! И уверяю вас, со дня вашего отъезда ничто не изменилось!
– Не изменилось? – грустно усмехнулась Роксана. – Вы же женились, Колльер Гаррисон! Я бы сказала, что это изменило все!
– Кто вам это сказал? – удивленно спросил Гаррисон.
– Кто мне сказал, что вы женились? Роуз Пибоди прислала мне записку и вырезку из газеты, в которой сообщалось о вашем предстоящем обручении.
– Простите, Роксана, разве вы не получили моей телеграммы?
Роксана в волнении вскочила с кушетки:
– Телеграммы?
– Да.
– Когда вы ее послали? Я ничего не получала!
Гаррисон почти насильно вновь усадил Роксану на кушетку и опустился перед ней на колени. Теперь они смотрели друг другу в глаза, а их дыхание перемешалось.
– Роксана, – зашептал Гаррисон, – я крайне удивлен тем, что Юнити не написала вам и ничего не объяснила. Хотя она могла и не знать о том, что мое обручение было аннулировано. Ведь в газетах об этом не сообщалось. Это было сделано по моей просьбе: я не хотел причинять лишние неприятности Оливии. Естественно, эта мерзавка Роуз намеренно утаила все от вас. Я же тотчас послал вам телеграмму, в которой просил позволить мне приехать и поговорить с вами. Но ответа не получил. А позже мне сказали, что у вас здесь... Ну, что у вас теперь есть кто-то другой...
– Другой?! Боже мой, это кто же? – воскликнула Роксана.
Гаррисон рассмеялся:
– Какое это теперь имеет значение? Я знал, что смертельно обидел вас. А потому не имею никакого права в чем-либо обвинять!
– Значит... Значит, вы не женаты?
Гаррисон вновь рассмеялся и нежно взял Роксану за руку.
– Нет, дорогая, я не женат! А потому могу с чистым сердцем сказать: я люблю вас!
Колльер обнял Роксану и посадил себе на колени. Ее ночная рубашка соскользнула, оголив прелестную молодую грудь. Но было слишком темно, чтобы Гаррисон мог что-нибудь увидеть. Он прижал Роксану к себе и прошептал:
– Выходите за меня замуж, Роксана! Умоляю вас, если вы все еще любите меня, выходите!
Роксана склонила голову на грудь Колльера, а он целовал ее волосы, лицо, руки. Его ладони, проникнув под ночную рубашку, ласкали спину, бедра, колени.
– Да, да! Я хочу стать вашей женой! И как можно скорее!
Гаррисон вновь приник к губам Роксаны. А когда долгий, страстный поцелуй закончился, тихо проговорил, глядя в сияющие во тьме счастьем глаза:
– А что, если завтра? Роксана глубоко вздохнула:
– Уже завтра? Боже мой, я думаю, что это уж слишком скоро!
Руки Гаррисона обвили талию Роксаны. Ладони скользнули вниз вдоль бедер.
– Роксана, дорогая, – шепнул он, – как порядочный человек, я должен сейчас же уйти!
Заглянувший в окошко холла месяц разогнал тьму. Гаррисон с нежностью посмотрел на Роксану и увидел, что ее глаза затуманились и потемнели, сделавшись почти черными. Да, он любил ее! Любил самозабвенно, безумно! И хотел... Желание нарастало в Колльере с каждой секундой.
– Вам достаточно сказать «нет», и я уйду! – тихо произнес он.
– У меня нет иллюзий. Я отлично понимаю, что пожениться так быстро мы не сможем. Но ведь по долгу службы совсем скоро вам надо будет уехать. Поэтому дела обстоят так, что... – Роксана взяла ладонь Гаррисона и прижалась к ней губами. – Дела обстоят так, что этой ночью мне необходимо ступить на неизведанную тропу. Я не знаю, что меня там ожидает. Но мое тело требует сделать этот шаг!
Они оба поднялись с кушетки. Роксана прижалась к Гаррисону и прильнула к его губам. Он осторожно провел ладонями по ее бокам, еще не уверенный, что Роксана отдает себе отчет в том, каким именно образом она намерена ступить на «неизведанную тропу» и куда эта тропа ведет. Она прильнула к нему всем телом, словно котенок к гладящей руке. Гаррисон несмело опустил ладонь в вырез ночной рубашки и осторожно сжал грудь девушки.
– Ой! – вскрикнула Роксана.
В ее возгласе не было и тени протеста. Скорее звучало удивление и... наслаждение. Колльер еще крепче обнял ее, прижался к ней бедрами и, наклонив голову, сначала слегка коснулся сосков губами, а затем мягко сжал их зубами.
– Роксана... – прошептали его губы. – Тебя не испугает, если я освобожусь от этой проклятой одежды?
Она утвердительно кивнула, опустилась на корточки, сложила ладони между коленями и, подняв голову, стала выжидательно смотреть ему в лицо. Гаррисон понял, что Роксана хочет видеть, как он будет раздеваться. Чуть дрожащими пальцами он расстегнул рубашку и снял ее через голову. Затем присел, расшнуровал и сбросил ботинки. Потом снова встал и освободился сначала от брюк, а потом – от трусов.
– Я тоже должна раздеться?
– Ты имеешь в виду ночную рубашку?
– Именно. Ведь на мне больше ничего нет! – рассмеялась Роксана.
– Как хочешь. Но если будешь чувствовать себя неудобно, то останься в рубашке. Не думаю, что она нам помешает.
Роксана поднялась и в следующий момент ночной наряд упал к ее ногам. Гаррисон как зачарованный смотрел на это совершенное тело, слабо освещенное проникавшими через окно лучами луны. Но, взглянув в глаза Роксаны, вдруг впервые за этот вечер увидел в них неуверенность и даже страх.
– Роксана, – мягко сказал Колльер, нежно проведя ладонью по ее волосам, – ты имеешь хоть какое-то представление о том, что произойдет дальше?
Она робко посмотрела на Гаррисона и, запинаясь, ответила полушепотом:
– Я... Я однажды видела, как... как спаривались лошади...
Колльер запрокинул голову и так долго хохотал, что по его щекам покатились слезы. Роксана смотрела на него широко раскрытыми глазами. Отсмеявшись, Гаррисон положил ладонь на ее обнаженное плечо.
– Извини, но я просто не мог не рассмеяться! Согласись, что я не жеребец, а ты, прости, вовсе не кобыла! Хотя цели преследуются примерно одни и те же. Отличие разве что в способе их достижения.
Он сделал паузу и некоторое время любовался нежным, застенчивым румянцем, загоревшимся на щеках Роксаны. Потом сказал с улыбкой:
– Разве никто из твоих знакомых замужних женщин никогда не говорил с тобой на эту тему?
Роксана отрицательно покачала головой.
– А матушка? Ой, извини, что я говорю?! Это при ее-то пуританском воспитании в духе королевы Виктории! Конечно, нет! Ладно, не будем больше об этом!
- Предыдущая
- 41/64
- Следующая
