Цена измены (СИ) - "Katiii" - Страница 10

Глаза стали холодны, и это отрезвило Армана, правда он не догадался, что так смотреть Мариусу на свое сокровище было довольно сложно — холодность и строгость были больше напускными, но эффект возымели.

— Извини, — выдавил он. — Меня просто задело, что ты не пожелал брать меня с собой, но я тебя понял. Возвращайся быстрее.

— Амадео, — Мариус тут же прижал юношу к груди, — очень быстро, ведь я знаю, где он. А потом мы слетаем туда вдвоем и насладимся экскурсиями.

— Мне стыдно признаться, я не был в Эрмитаже…

— Черт…

— Ну вот так…

— Да я не об этом, — вздохнул Мариус, вдохновленный таким быстрыми извинениями от вспыльчивого и своенравного своего Амадео, он остро захотел его. — Мальчик мой, ты хочешь, чтобы я сегодня еще остался, и мы предались любви, а на рассвете я улечу?

Губа Армана раздвинулись в блаженной улыбке, он потянулся к Мариусу, тот тут же приподнял его, удерживая под ягодицы, Арман обхватил его ногами за поясницу, руками обвивая шею и зарываясь в густую шевелюру длинных волос.

— Еще раз спасибо, Мастер, что вы не обрезаете свои волосы больше! Я всегда был от них в полном восторге!

— Пожалуйста, — Мариус закружил по комнате с обвивающим его всеми конечностями Армана. Теперь юноша возвышался над ним и мог смотреть сверху вниз в огромные сияющие глаза. Он нагнулся ниже, каштановые локоны упали на лицо Мариуса, заслоняя электрический свет.

— Ты моя любовь, — прошептал де Романус. Он уже частенько первый говорил подобные слова.

— А ты моя, — и их губы слились в протяжном, глубоком поцелуе.

***

Санкт-Петербург встретил осенним дождем. Мелкий моросящий противный дождь насквозь намочил пшеничные волосы Мариуса, пока он нашел адрес и подошел к неприметному двухэтажному зданию.

— Что за халупа? Ох, Луи… Луи…

Мужчина вгляделся в окна, в которых — на его радость — горел свет. Неяркий, приглушенный, возможно, горел ночник.

Он.

Мариус, еще не увидев в окне знакомого силуэта, понял это, и позвонил в дверь. Ему пришлось ждать довольно долго, потому что открывать не торопились, и он настойчиво трезвонил. Наконец за дверью раздались шаги — осторожные, будто жилец подкрадывался и через пару мгновений дверь открылась.

Двое мужчин посмотрели друг другу в глаза — один с интересом, другой почти с испугом.

— Мариус?

— Привет, приятель! — Легко, как ни в чем не бывало. — Можно войти?

— Д-да… конечно…

Мариус оказался, по его мнению, уж в очень аскетичной двухэтажке с видом на Неву и здесь было так тоскливо, так уныло, что ему поскорее захотелось вернуться в Оверни. К своему Амадео прежде всего, конечно. Надо быстрее хватать в охапку беглеца и отправляться в путь.

— Как ты здесь живешь?

— А что такое?

— Да здесь же тоска зеленая! Вечные дожди…

— Как в Лондоне, да? — Луи улыбнулся какой-то странной, мечтательной улыбкой, Мариус так и ухватился за нее взглядом.

— Ага… как в Лондоне… Ходишь по выставкам? Музеям?

— Разумеется, — Луи остановился в паре метрах от вампира. — Я наконец-то побывал в Эрмитаже, представляете?

— Представляю, — Мариус старался не впиваться взглядом так уж пристально, но что-то в поведении Луи его настораживало, но он не мог пока понять, что именно. — Арман тоже хочет, поедем с ним…

— Как у вас? — Тут же задал вопрос Луи и Мариус понял, что это не было обычной вежливостью. — Все хоть хорошо?

— Да, все хорошо, Луи, — ответил мужчина, изучая лицо Луи, а тому показалось, что в нем уж точно было явное сочувствие, — у нас не просто хорошо, а все прекрасно, так, что даже страшно иногда становится… Ой, извини. Извини, пожалуйста…

— Все нормально, — спокойно отозвался Луи. — Это хорошо, что у вас все прекрасно! Я так рад за вас! А как Роуз и Виктор? Надеюсь, тоже все хорошо?

— Да, все отлично, — сдержанно отозвался Мариус, наблюдая за Луи все с большей настороженностью. — А ты как сам-то?

— Все прекрасно, — ровно, совершенно без всяких эмоций. — Мне понравился этот город, все хорошо… хорошо…

«Черт, надо увозить его отсюда, а то здесь можно зачахнуть от сырости и уныния! Даже вампиру!»

— Луи, я…

— Как вы нашли меня? — Де Пон дю Лак резко остановился у темного окна, из которого виднелась набережная. — Я, думал, спрятался уже в таком месте, где меня уже точно не стали бы искать, мне что, нужно было уехать на Северный полюс?

— Помогли. Мы искали тебя все это время. Узнали, что ты возвратился раньше в Оверни и… короче говоря, мы поняли, почему ты ушел. — Мариусу неожиданно стало неловко это говорить. Он опустился в старое кресло, и оно жалобно скрипнуло под ним. Вода струйками стекала по лицу, волосам, костюму…

— Дать полотенце?

— Да, дорогой, если можно, — Мариус улыбнулся ему теплой улыбкой. — Я, конечно, заболеть не смогу, но чуть более сухим мне будет приятней.

Луи ответил рассеянной улыбкой и вышел куда-то на минуту. Вернулся он уже с банным махровым полотенцем и протянул Мариусу.

— Благодарю. Садись, нам надо поговорить.

— При всем уважении, Мариус, не о чем тут разговаривать, вы зря проделали этот путь.

«Черт! Он даже про него не спрашивает!»

— Ты много не знаешь, — аккуратно начал блондин, — Лестат очень страдает. Он ждет тебя.

— Мне все равно, — ответил де Пон дю Лак спустя небольшую паузу. Мариус все же отметил это. Он неотрывно смотрел на мужчину в вытянутом свитере и потертых джинсах.

Одиночество. Почти полная тишина и дождь за окном.

«Мда… красота, ничего не скажешь», — думал Мариус, пряча хорошо свои мысли.

— Ты не видел его все это время, он безумно страдает, и мне и не только мне жаль его! Он давно не с тем, с кем ты его случайно увидел! Они разошлись давным-давно, сразу, как только ты исчез! Лестат выгнал его пинками, даже отвесил ему пару раз и чуть не сжег!

— Мне все равно…

— Да он мучается, Луи! Он раскаялся миллион раз! Он забросил дела, не может даже вести их и жутко, жутко страдает и тоскует по тебе! Поговори с ним! Увидь его!

— Нет.

— Подожди, дружок, давай-ка я тебе подробно все расскажу, что было за это время…

— Мариус, — устало произнес Луи, прерывая напор древнего, и тот ощутил волнительный укол в груди, его терзало нехорошее предчувствие. — Мариус, поймите, я не хочу и не могу вернуться к нему, потому что все повторится снова. С кем-нибудь другим.

— Подожди…

— Мариус, прошу вас, выслушайте! — Повысил голос креол и глаза его гневно блеснули. — Я услышал и увидел такое, после чего не возвращаются, понимаете? После тех слов, что я услышал, после того, что видел, я не хочу быть с ним!

— Хорошо! Что он сказал, что? Что любит Алена? Что? Да это же просто слова! Он всегда любил по-настоящему только тебя одного, дурень ты! Ну измена, да, я согласен, он оступился, поддался искушению, но прости ты его, поговори с ним, дай объяснить, наконец!

— Ах, я значит, дурень? — Вспыхнул гневом и обидой Луи. — Ну знаете ли! Уходите! Живо! Вы не видели и не слышали того, что я! Вам не понять!

— Ну уж нет, мальчик мой, я не уеду отсюда без тебя и больше мы тебя не потеряем, — сказал тысячелетний непреклонно и твердо.

— Только через мой труп. Вам придется убить меня, Мариус, и тогда везите мой пепел к нему.

«Они сведут меня с ума, — выдохнул про себя Мариус, — эта парочка точно сведет меня с ума. Не рехнулся за две тысячи лет, так сделаю это сейчас».

— Луи, я не уеду без тебя, это ты понимаешь?

— Я не вернусь! К нему! Никогда! Он предал меня! Он предатель, Мариус! Он говорил с такой страстью, предаваясь с ним любви в нашей постели: я люблю только тебя, Ален! Люблю только тебя одного! Я твой, только твой!

Слова громом раздались в доме, кажется, от надрывного крика мужчины задрожали стекла.

«Вот же дьявол! — с досадой подумал де Романус, запуская пальцы в мокрые волосы. — И тебе, Луи, нужно было появиться в этот самый момент, когда Лестат говорил это. В этот самый момент! И увидеть их в вашей спальне… Ну что за несправедливость?»