Антология советского детектива-43. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Любимов Михаил Петрович - Страница 2

Корецкий точен в деталях. В его повестях много узнаваемого. Атмосфера в районной прокуратуре, взаимоотношения с начальством, с коллегами, с работниками милиции — все выписано очень точно. Я уж не говорю о том, что расследование у Корецкого происходит в полном соответствии с законом, чем выгодно отличается от большинства современных авторов детективных произведений, у которых чуть ли не признаком хорошего тона стало изображать деятельность следователя и суда в полном отрыве от установленного законом порядка, изобретая неведомые отечественной практике методы расследования и формы судебного рассмотрения дел. Истоки точности и узнаваемости в том, что Корецкий — профессиональный юрист, кандидат юридических наук. Он сам был, что называется, «в шкуре» своего героя, — работал следователем районной прокуратуры, расследовал ряд интересных и непростых уголовных дел, причем о некоторых из них писал — его очерки помещала и центральная печать.

В какой-то мере биографичны и многие страницы его повестей. Трудно судить о будущем молодого писателя, предрекать успехи или поражения на трудном литературном пути. Но хотелось бы пожелать, чтобы и в дальнейшем Д. Корецкий был в своей прозе честен, бескомпромиссен по отношению к негативным сторонам нашей действительности.

Думается, эта первая большая книга его будет встречена читателем с пониманием и теплотой.

Ю. А. КОСТАНОВ,

кандидат юридических наук,

старший прокурор Управления

по надзору за рассмотрением

уголовных дел в судах

Прокуратуры СССР

Некоторое время я смотрел в окно на проплывающие мимо лесные пейзажи, включенные непостижимой логикой административно-территориального деления в «условную» городскую черту. Сквозь толстое запыленное стекло окружающий мир казался блеклым и однотонным, и я вдруг это остро почувствовал. Устал?

Откинувшись на жесткую спинку, достал из портфеля принесенную наконец Вальком пухлую, карманного формата, зачитанную книжку.

Обожаю фантастику, только книги достать удается редко, да и некогда, так бы и читал целый день, еще бы лечь и вытянуться... Но на следующей станции надо выходить. Людей в вагоне было немного, понятно — будний день, и я расслышал, что сидящие через проход Валек с Петром толкуют о разных республиках и населенных пунктах, окладах и перспективах на жилье, упоминают названия учреждений нашей и смежных систем и горячо обсуждают, стоит ли «надевать погоны», если да, то какие. Дело понятное — после преддипломной практики неминуемо последует распределение.

Я пересел к ним.

— Определяйтесь в адвокаты. Лица свободной профессии, а заработки — дай бог каждому!

Валентин скривился.

— Штаны протирать да с каждой мразью за ручку здороваться! Не в деньгах счастье...

В своем максимализме он был последователен. Суждения — на крайностях, условности — в сторону. Знакомясь, удивил: Валек. Обычно пятикурсники подчеркивают свою зрелость, рекомендуясь по имени-отчеству. Вот Петр — попробуй назови его Петрушей!

— А ты, Петр, не определился еще?

— Заработок тоже не последнее дело. А как с подзащитными здороваться — каждый сам выбирает. Но следствие интересней...

Здравый, рассудительный ответ. Они одногодки, но заметно отличаются уже сейчас. Один — живой, непосредственный, отвечает не задумываясь, не боится обнаружить свое мнение; одет спортивно-небрежно, как большинство сверстников. Другой — степенный, основательный, высказываться не торопится, взвешивает слова, прикидывает — придутся ли к месту, понравятся ли; учитывает, что по одежке встречают: туфли, брюки, рубашка — все официально-делового стиля, чуть похолодает — обязательно наденет пиджак и галстук.

Настрой перед распределением у них вроде бы одинаковый, но я мог с уверенностью сказать — Валек станет следователем или скорее всего сыщиком. Петр наверняка займется правовой работой в народном хозяйстве: начнет юрисконсультом, со временем возглавит юротдел, а может, поднакопив опыта, переберется в арбитраж или пробьется в коллегию адвокатов. Мало ли где интересней!

— Собирайтесь, следопыты, не то пропустим остановку!

Валек пружинисто вскочил, резко откатил дверь в тамбур, первым выпрыгнул на перрон. Следом и мы спустились на чистую бетонную платформу.

Пахло свежестью, станция была пуста, только возле кассы девушка в белом передничке продавала мороженое. Через секунду возле нее маячила рыжая шевелюра, выгоревшая ковбойка и линялые джинсы Валька́. Когда мы перебрались через рельсы, он уже шел навстречу с тремя эскимо.

— Угощайтесь. Оказывается, здесь все знают дачу Золотовых. Нам вот по этой тропинке.

Валек разведал дорогу правильно, через полчаса мы были у цели. Дача стояла на возвышенности в центре большой поляны и чем-то действительно напоминала стремительный старинный корабль.

— На что она похожа, ребята?

— На дачу и похожа, — резонно ответил Валек. — На что же еще?

— Заметим, на классную дачу, — добавил Петр.

Мои впечатления могут объясняться тем, что я уже знал, как называли этот загородный особняк Валерий Золотов и его друзья, хотя все же в линиях полутораэтажного дома было что-то неуловимое от очертаний гордых парусников времен адмирала Дрейка. А расположение, приподнятость над окружающей местностью, отчего строение как бы плыло в косых солнечных лучах, пронизывающих кроны толстых мачтовых сосен, усиливало эффект. И конечно, за всем этим стояла не удача случайного совпадения ряда обстоятельств, а утонченный расчет архитектора.

Доски двухметрового забора плотно, без щелей, прилегали одна к другой и по прочности, наверное, не уступали частоколу, из-за которого отстреливались от пиратов герои «Острова сокровищ». Я усмехнулся наглядности примера ассоциативного мышления.

Калитка должна была быть незапертой, и точно — бронзовая ручка легко поддалась, и замок открылся.

Просторный участок оказался изрядно запущенным, хотя видно было, что он знал и лучшие времена. Асфальтовая лента соединяла ворота с гаражом, выложенные кирпичом дорожки вились между пропаханными грядками и мертвыми клумбами, огибали здание и обрывались у деревянной баньки, сложенной над маленьким, но на удивление чистым прудом.

— Нехудо люди живут, крепко, — проговорил Валек. — Отдыхай на природе, парься в баньке, в пруду купайся — красота!

— Адмиральская дача, что ты думаешь, — снисходительно ответил Петр, и по тону его следовало понимать, что он повидал немало подобных дач и удивляться тут особенно нечему. Как я успел заметить, Петр любил подать себя бывалым человеком.

Зеркальная поверхность пруда притягивала взгляд, и я опустился на корточки у самой воды. Теперь стало видно, как солнечные лучи, преломляясь в прозрачном и оттого невидимом жидком стекле, высвечивают бугристое, усыпанное камешками дно. Мягко спланировал сухой лист и завис, чуть поморщив солнечную прозрачность над этой неровной пестрой равниной.

— У берега — сантиметров двадцать, а в центре — метра полтора, — прикинул я глубину.

В одном месте, там, где край водоема захватывала полукруглая тень кроны дерева, образовалась непроглядная чернота, будто скрывающая бездонный омут.