Неожиданная Россия. XX век (СИ) - Волынец Алексей Николаевич - Страница 48

Стартовавшее в июне 1916 г. наступление Юго-Западного фронта под командованием А.А. Брусилова стало первым успехом Российской империи после целой череды поражений. В 1914 г. война начиналась как победами в Галиции, так и катастрофой в Восточной Пруссии. Следующий 1915 г. современники именовали «годом великого отступления», когда Россия под натиском германских резервов не только потеряла отбитые у австрийцев земли на западе современной Украины, но и оставила бывшее Царство Польское.

Сегодня у нас плохо понимают тяжесть тех потерь – забыв, что к началу XX в. польские губернии составляли один из важнейших промышленных центров Российской империи. К примеру, знаменитый Донбасс в энергетическом балансе царской России серьёзно уступал Домбровскому угольному бассейну, расположенному к югу от Варшавы. Потерянный «Привислинский промышленный район» на берегах Вислы был единственным в империи источником цинка. Без цинка невозможно производство латуни – в ту эпоху основного материала, из которого делались гильзы для винтовок и артиллерии…

Словом, 1915 г. тяжко сказался на царской экономике – достаточно взглянуть на международный курс рубля. К началу Первой мировой войны за 1 фунт стерлингов, главную расчётную валюту той эпохи, давали 9 руб. 46 коп. К началу 1915 г. британский фунт уже стоил 11 руб. 70 коп. Но по итогам того неудачного для России года рубль подешевел почти в полтора раза – первая в 1916 г. котировка на Лондонской бирже дала печальный результат: 16 руб. 38 коп. за фунт.

Царской России приходилось покупать за рубежом массу оружия и снаряжения – валютный курс был не отвлечённым теоретическим показателем, а вполне практичным инструментом. Удешевление рубля больно било по экономике воюющей страны.

И вот в июне-июле 1916 г. развернулось наступление Брусилова – австрийский фронт был прорван, наши войска продвинулись на сотню верст к западу, противник потерял до 1 млн. солдат. «Брусиловский прорыв» прогремел на весь мир – успехи русского оружия демонстрировались на фоне явных поражений союзников по Антанте. Французы и англичане в те месяцы умылись кровью на берегах реки Соммы, потеряв убитыми и ранеными 600 тыс. чел и продвинувшись вглубь германского фронта всего на 10 (десять!) км…

Международный финансовый рынок моментально отреагировал на вести с полей сражений. Курс рубля на бирже в Париже вырос на 10,5 %, в ещё нейтральном Нью-Йорке – на 11,4 %, в Копенгагене – аж на 14,4 %. На Лондонской бирже фунт упал по отношению к рублю и стал стоить 14 руб. 5 коп.

Однако к августу 1916 г. успех «Брусиловского прорыва» забуксовал и вскоре превратился в кровавые позиционные бои. Прорыв вражеского фронта так и не вылился в общий стратегический успех – Ставка верховного главнокомандующего, которым к тому времени стал лично Николай II, не смогла обеспечить взаимодействие всех фронтов от Балтики до Карпат. Как позднее вспоминал о том наступлении сам Брусилов: «Никаких стратегических результатов эта операция не дала… Ставка ни в какой мере не выполнила своего назначения управлять всей русской вооружённой силой. Грандиозная победоносная операция, которая могла осуществиться при надлежащем образе действий нашего верховного главнокомандования, была непростительно упущена».

Осенью 1916 г. рубль ощутил закат летних успехов на фронте: 12 октября наша валюта вернулась к прежнему «добрусиловскому» уровню на Парижской бирже, спустя три дня – на Лондонской. В Нью-Йорке русская валюта опустилась к уровням начала 1916 г. чуть позже – 22 октября. В последний день того месяца «брусиловский прорыв» рубля завершился и на бирже нейтрального Копенгагена.

Весной 1916 г., за 11 месяцев до крушения монархии, последний царский министр финансов Пётр Барк предостерегал правительство о возможной опасности со стороны… частных банков. «Банкиры приобретают такую финансовую мощь, которая дает им полное господство и может делать банки вершителями дела в промышленности и торговле. Сила их капитала такова, что влияние его может переходить за границы чисто хозяйственной жизни и приобретать вес и в политических отношениях…» – утверждал министр в докладе с характерным названием «О расширении правительственного надзора над акционерными коммерческими банками».

Дело в том, что на второй год мирового конфликта именно крупные акционерные банки частного капитала оказались главными аккумуляторами огромных «военных» прибылей. С августа 1914 г. на промышленность обрушился поток казённых денег в оплату военных заказов. Экономику наводнили ранее невиданные суммы, полученные правительством как за счёт внешних и внутренних кредитов, так и с помощью «печатного станка». Эти миллиарды (а в ту эпоху миллиард руб. был весомее современного триллиона) в итоге оказались в распоряжении банкиров – как средства на клиентских счетах или как непосредственная прибыль банков.

Достаточно привести несколько фактов статистики. К 1 января 1915 г. банки восстановили до прежнего довоенного уровня объёмы средств вкладчиков на депозитных счетах, а за следующие два года эти объёмы вросли на 360 %, достигнув рекордной суммы почти в 7 млрд. руб. По подсчётам экономистов той эпохи собственные средства банков за два года войны выросли почти на 6 млрд. (это больше, чем сумма всех доходов Российской империи в 1913 г.) При этом в банковской сфере была высока концентрация капитала – к 1916 г. восемь крупнейших коммерческих банков сосредоточили 56 % всех банковских капиталов в стране.

В итоге резко усилилась зависимость промышленности от банкиров. В 1916 г. банковский каптал посредством кредитов и приобретения акций контролировал свыше трети производства в сфере тяжелой промышленности. В сфере лёгкой промышленности несколько ведущих банков почти полностью контролировали отдельные отрасли, например, всю торговлю хлопком в Российской империи – а в условиях войны хлопок это не только ткани, но и основа производства пороха.

Для поверхностного взгляда выглядело парадоксом, что на фоне мирового конфликта, на фоне военных тягот в тылу и на фронте, частные банки Российской империи переживали настоящий расцвет. Их прибыль и капиталы росли как на дрожжах – например, крупнейшие московские банки, занимавшие скромное место на фоне столичных коллег из Петрограда, в 1916 г. в два раза увеличили свою чистую прибыль, по сравнению с 1915 г.

Так Московский Купеческий банк по итогам 1916 г. выплатил акционерам по 3009 руб. дивидендов на каждые 12 тыс. руб. акционерного капитала. Показательно, что крупнейшей операцией банка за предшествующий год стали многомиллионные кредиты для товарищества «Коксобензол». Собственником данного предприятия был Николай Второв, на тот момент, по оценкам СМИ, обладатель самого крупного личного состояния среди российских бизнесменов. «Кокособензол» производил химические элементы, критически важные для создания взрывчатых веществ – самый дефицитный и востребованный товар в эпоху мировой войны.

Пока страну и армию сотрясала череда кризисов («снарядный голод», нехватка сапог и винтовок, «сахарный кризис», железнодорожный кризис, и как финал – приведший в итоге к февральской революции хлебный кризис), в банковской сфере наблюдался масштабный подъём. С 1916 г. даже начался учредительный бум – в Петрограде тогда учредили кредитных организаций столько же, сколько за период с 1889 по 1911 гг.

Буквально накануне февральской революции в столице империи возникают: Петроградский банк (2 января 1917 г.), Восточный банк (24 января), Русский Коммерческий банк (1 февраля). Последним банком, созданным в царской России, стал Золотопромышленный банк, учреждённый в Петрограде 15 февраля 1917 г., ровно за неделю до начала эпохальных потрясений.

В сражениях Первой мировой войны приняли участие более 100 тысяч человек, призванных на фронт с территории современного Дальневосточного федерального округа. Это огромные цифры, учитывая, что к 1914 году на этих землях проживало всего лишь около 1 миллиона 230 тысяч мужчин и женщин – в пять раз меньше чем сегодня! Но война, это не только боевые подвиги в окопах, это еще и напряженная работа и жизнь в тылу. Расскажем об этой роли Дальнего Востока в годы Первой мировой войны – о том, почему Владивосток стал тогда главным портом Российской империи, где в Приамурье жили турецкие пленные и как северный Сахалин не стали менять на японские винтовки.