Антология советского детектива-41. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Горчаков Овидий Александрович - Страница 30

На столе перед Наташей Ермаковой, на специальной деревянной подставке, стоял небольшой фанерный щиток, на котором наклеен лист бумаги с тщательно выписанными строгими строчками: "Господин президент США! Почему убийцы моей сестры на свободе? Почему их приютили в вашей стране?"

Перед Галиной Ивановной стоял такой же плакатик, но с другой, не менее суровой, выразительной надписью: "Господин президент! Выдайте убийц моей дочери советскому правосудию - и тем самым вы защитите мои права - и материнские, и гражданские".

В зале полным-полно было журналистов, фотокорреспондентов, кинооператоров, советских и иностранных. Многие фотографировали и снимали на киноплёнку сестру Тани, её мать и плакатики, стоящие перед ними.

Пресс-конференцию открыл член коллегии Министерства гражданской авиации СССР. Он напомнил своим слушателям о том, что случилось семь лет назад, 15 октября тысяча девятьсот семидесятого года, между Сухуми и Батуми, в воздушном пространстве СССР. Потом он сказал:

-В Гааге в 1970 году была принята Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов. Её ратифицировали свыше 80 государств. И США и СССР поставили свои подписи на этом документе, имеющем огромное значение для дела мира и дружественных межгосударственных отношений. Нет никаких юридических сомнений в том, что государство, скрепившее своей подписью конвенцию, обязано свято выполнять добровольно взятые на себя обязательства. Нелишне напомнить джентльменам, не помнящим, что они подписали в Гааге, такой пункт конвенции: "Государство, на территории которого оказывается преступник, если оно не выдаёт его, обязано без каких-либо исключений и независимо от того, совершено ли преступление на его территории или нет, передать дело своим компетентным органам для уголовного преследования..." Мы надеемся, что Соединенные Штаты Америки, как уважающее себя суверенное государство, с достоинством выполнят свои международно-правовые обязательства.

Автор этой повести присутствовал на пресс-конференции. Он не пропускал ни единого слова, произнесённого в маленьком зале Дома журналистов. Всё ему было интересно. Однако он с нетерпением ждал, что скажут Наташа Ермакова и Галина Ивановна.

От имени ЦК профсоюза авиаработников выступил заведующий отделом международных связей ЦК. Он выразил возмущение тем, что преступники Суканкасы свободно разгуливают по американской земле и пользуются, как суперзвезды, особым вниманием прессы, телевидения и кино. В заключение он сказал:

-От имени многотысячной армии авиаработников я требую незамедлительной выдачи и самого сурового наказания государственных преступников.

Сестра и мать Тани внимательно слушали каждого оратора. И все, что те говорили, одобряли энергичными кивками головы.

Предоставили слово и бортпроводнице Аэрофлота, молодой, прелестной Елене Мухиной. Она, в синей аэрофлотской форме, в жемчужной блузке, красиво причесанная, бледная от волнения, с гневно горящими глазами, уверенно и четко прочитала письмо, подписанное тремястами сорока четырьмя стюардессами и направленное президенту США Дж.Картеру. Коллеги покойной Тани призывали тогдашнего хозяина Белого дома выдать СССР преступников Суканкасов. Убийцы должны ответить перед советским судом за свои злодеяния. В письме были и такие строки: "Задержка выдачи преступников органам советского правосудия выглядит особенно дико в свете того, что иммиграционную службу от законных действий в их отношении к Суканкасам удерживает епископ Винцентас Бризгис, активный пособник гитлеровцев, снискавший в Литве в годы войны прозвище "гестаповский пастырь".

И опять сестра и мать покойной усиленно закивали головами, одобряя всё, что говорила Елена Мухина.

Выступили и Георгий Бабаянц и Джемал Петриашвили - боевые друзья погибшей Тани. Стояли рядом и, сменяя друг друга, говорили. Начал Бабаянц:

-В марте этого года мы, я и мой друг Джемал, направили в Белый дом письмо. Мы просили президента Картера выдать СССР убийц нашего друга Тани или сурово наказать преступников своим судом, к чему США обязывает Гаагская конвенция. Некоторые западные газеты назвали наше письмо фальшивкой: дескать, мы не сами его захотели написать, нас заставили это сделать. Чепуха! Кроме собственных сердец, никто нас не заставлял. Это наше право, к этому обязывает нас долг перед памятью Татьяны. И еще об одном хочу сказать. По какому праву президент Картер, столь много говоря о защите прав человека, грубо нарушает наши права? Укрывая угонщиков самолёта и убийц нашей незабвенной Тани, он тем самым фактически потворствует убийцам, которые посягнули на жизнь нашего товарища. Мы решительно требуем выдачи преступников советскому правосудию!

Джемал Петриашвили дополнил выступление Бабаянца такими словами:

-Мы с большим запозданием получили ответ президента Картера на своё письмо. Мы считаем, что официальный Вашингтон ушел от ответа по существу. Мы глубоко не удовлетворены уклончивостью президента. Нам кажется странной уклончивость президента, ему не присущая, когда он разглагольствует о правах человека вообще. В длинном послании Белого дома говорилось, что Суканкасам отказано в политическом убежище в Штатах и они могут быть высланы в Венесуэлу. Почему туда, в Венесуэлу? Почему только высланы? Мы считаем, что Белый дом не захотел пойти дальше формального расследования нарушения воздушными пиратами "иммиграционного законодательства США". Ответ Белого дома не оставляет сомнений в том, что американская администрация, признав действия Суканкасов "серьёзным преступлением, не носящим политического характера", вопрос о высылке Суканкасов в СССР даже не рассматривала. Подобная позиция американской администрации не может не вызвать у советских людей законного недоумения, если не возмущения.

Журналисты попросили выступить сестру и мать убитой Тани. Наташа и Галина Ивановна указали на плакаты, стоящие на столе.

-Мы уже высказались. Теперь слово за президентом Картером, - сказала Наташа.

Галина Ивановна, седая, сухонькая, не поднимаясь, добавила к словам Наташи:

-Мы слышали, что господин Картер очень любит своих детей. Так пусть же он поймёт и мою материнскую любовь к Тане. Поймёт и посодействует выдаче и наказанию убийц моей дочери. Любовь - самый лучший советчик в любых делах, господин президент.

Так материнскими словами о любви к людям и закончилась необычная пресс-конференция. Вот и всё продолжение. Еще одно продолжение, зависящее уже не от автора этой повести, а от самой жизни, надеюсь, появится в недалёком будущем.

1971, 1978

Под высокие застекленные своды вокзала врывались паровозные гудки, то резкие и короткие, как удар хлыста, то длинные, тоскливые, как вой зверя. Ворвавшись, гудки, даже самые могучие, мгновенно растворялись в напряженном и, кажется, никогда не затихающем вокзальном гуле.

Дальние дороги, встречи и расставания, тревоги, волнения, заботы, обостренные последними минутами перед неизбежным рывком вдаль, заставляют людей особенно громко смеяться, иной раз плакать и всегда волноваться в накаленной сутолоке перрона, вдоль которого протянулись зеленые вагоны поезда.

Впрочем, Бориса Нискина, худого долговязого парня в ковбойке с закатанными рукавами и соломенной шляпе, все это не касалось. Его никто не провожал, за него никто не волновался. Он даже несколько свысока, независимо поглядывал сквозь стекла своих очков на окружающих, спокойно прогуливаясь по перрону. В руке у него был небольшой спортивный чемоданчик. Что еще надо для командировки на три дня?

Между прочим, больше всего места в чемоданчике занимали драгоценные четырехгранные пластинки к незатачиваемым резцам, ради которых Борис и приехал сюда в командировку. В его городе таких не оказалось. После невообразимого шума, поднятого бригадой токарей, Госплан республики выделил, наконец, им эти пластинки. И бригадир послал за ними Бориса. Здесь тоже пришлось побегать. Но все же Борис побывал и в театре и даже на стадионе: что делать, если сюда приехала любимая футбольная команда.