Доверие - Дуглас Пенелопа - Страница 24

– Я постараюсь выработать у себя привычку брать одежду в ванную, ладно? – Затем поясняет: – Постараюсь. Мы слишком долго жили в этом доме без женщины.

Изгибаю бровь. В этом доме постоянно присутствуют женщины.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – говорит он, прекрасно понимая, о чем я подумала.

Без разницы.

– Вам не нужно менять свои привычки. Если я не останусь…

Снова глянув на меня, Джейк подхватывает крем для бритья, но держит язык за зубами, несмотря на желание высказаться. Слегка покачав головой, подхожу к раковине, смачиваю щетку и выдавливаю пасту. Не собираюсь ждать, пока он закончит. Разве горцы не отращивают бороды?

Закрыв тюбик, бросаю его за кран.

– Ты купался вчера после работы, – бормочу я, поднеся щетку ко рту. – Всегда принимаешь душ еще и по утрам?

– Только когда ночью тоже замараюсь, – парирует мой дядя.

Я осекаюсь, резко подняв глаза. Он намазывает кремом подбородок и горло, ничуть не смутившись, потому что… Как иначе мужчина может замараться в своей собственной постели ночью? Мои мысли возвращаются к женщине с подтянутыми бедрами и красными губами, недавно вышедшей отсюда.

Моргнув, начинаю чистить зубы.

– Вчера ты отлично потрудилась в конюшне.

Правда?

– Мальчишки занимаются этим всю свою жизнь, но им плевать. Было приятно увидеть, что работу выполнили так, как это сделал бы я.

Я киваю, не поднимая головы, и продолжаю орудовать щеткой. Джейк меня задабривает.

– У тебя есть бойфренд, Тирнан?

Бросив на него взгляд, замечаю, что он наблюдает за мной, смывая с рук пену, которая теперь покрывает всю нижнюю часть его лица.

– Дома, в Л.А.? – поясняет Джейк. – У тебя есть парень?

Я выплевываю пасту, правда, вместо ответа возвращаюсь к своему занятию.

– Ты вообще была когда-нибудь с мужчиной? – спрашивает он более прямолинейно. – В любом смысле?

Мои движения замедляются, дыхание становится поверхностным. Джейк спрашивает, занималась ли я сексом?

Кровь в венах разгорячается, каждый сантиметр кожи остро ощущает контакт с одеждой. Я сжимаю щетку пальцами.

В очередной раз сплюнув, прополаскиваю рот и, наконец-то подняв глаза, смотрю на его отражение. Чего он от меня хочет?

– Ты еще совсем девочка, – говорит Джейк, угадывая ответ без моей помощи. – Тебя нужно воспитывать.

Он запрокидывает голову назад, проводит бритвой вверх по шее, против роста щетины.

– Тебе стоит остаться. Приятно, когда в доме есть женщина.

Несмотря на попытки сдержаться, я рассматриваю Джейка. Гладкая загорелая кожа его шеи показывается с каждым взмахом лезвия. Капли воды до сих пор мерцают на мускулистых плечах и груди. Полотенце опоясывает его бедра, подчеркивая V-образные мышцы торса. Моргнув, отвожу глаза, однако не могу с собой совладать и вновь украдкой бросаю на него взгляд, просто потому что мне нравится смотреть.

Внешне они с Калебом не очень похожи, зато сходство очевидно, когда оба полураздеты.

Может, стоит рассказать ему о прошлой ночи? О том, как его сын загнал меня в угол и пытался трахнуть на капоте его машины. Что их дом все-таки окажется не самым безопасным для меня местом.

Мы не ладим. Ной испытывает мое терпение на прочность. Я сплю еще хуже после приезда сюда.

Возможно, я должна сказать Джейку, что уезжаю.

Только вместо этого беру крем для бритья, выдавливаю немного на ладонь и хлопками наношу на лицо. Мужчина замирает и следит за мной.

Размазав пену по щекам, я становлюсь похожей на Санта-Клауса и переворачиваю свою зубную щетку, чтобы использовать ручку в качестве бритвы.

– Ты понятия не имеешь, как воспитывать девочек.

Он ухмыляется.

– Значит, хочешь, чтобы я вырастил из тебя мужчину?

– Попробуй. – Держу щетку наготове. Может, тогда он поручит мне хоть какую-то «мужскую» работу.

Фыркнув, Джейк наклоняется над раковиной. Следуя примеру, я взмах за взмахом имитирую его технику – против роста щетины вдоль горла, по росту щетины на щеках, челюсти и над верхней губой. Мы стоим бок о бок, глядя в зеркало, периодически споласкиваем наши бритвы и продолжаем.

Джейк ловит мой взгляд, улыбается, затем показывает завершающие штрихи. От того, что плечо мужчины касается моего, сердце начинает колотиться сильнее. Запах его чистого тела наполняет ванную.

Когда мы заканчиваем, а на наших щеках остаются лишь разрозненные следы пены, он снимает с вешалки полотенце и вытирает мое лицо. На мгновение я чувствую себя ребенком. По какой-то причине мне хочется засмеяться.

Правда, едва Джейк убирает полотенце и смотрит на меня сверху вниз, моя затаенная улыбка проваливается куда-то в живот. Его тоже. Он слишком близко.

Удерживая зрительный контакт, мы стоим неподвижно. В помещении так жарко, что я…

Я сглатываю и замечаю, как его кадык поднимается и опускается.

– Похоже, я потерпел неудачу, – еле слышно произносит мой дядя. – Невозможно скрыть, кто ты такая.

Девочка.

Данный факт он озвучивает будто бы с сожалением. Отвернувшись, Джейк медленно вытирает свои щеки.

– Я голоден. Блинчики?

С трудом различаю, что он говорит, не сводя с него глаз. Слова срываются с моих уст раньше, чем мне удается их остановить:

– Пусть мужчиной мне не быть, однако и девочкой я навечно не останусь.

Я делаю довольно длительную паузу, наблюдая за тем, как Джейк осекается, а его лицо вытягивается. Не сдержав улыбку, разворачиваюсь и выхожу из ванной.

Безусловно, я смогу взять на себя больше обязанностей.

Когда стану женщиной.

Масса для блинов, которую я выливаю на гридль, шипит. Наполняю половник и делаю еще круг, и еще, один за другим. Тесто пузырится по краям. Глядя на это, поглаживаю гладкий ноготь своего большого пальца.

В кои-то веки я рада, что готовлю завтрак. Джейк с Ноем на улице, занимаются утренними делами. Калеба я еще не видела. Вместо того чтобы прятаться у себя в комнате из страха столкнуться с ним, уж лучше отвлечься на что-то полезное.

Черт, почему мой чемодан не собран?

После того, как оставила своего ошарашенного дядю в ванной утром, я оделась и заправила кровать, позабыв про пустой чемодан, по-прежнему валяющийся на полу. Даже если бы не случился эпизод с Калебом, сомневаюсь, что собрала бы вещи.

Я кладу половник в миску, беру лопатку и переворачиваю блинчик, разбрызгав жидкое тесто.

Вероятно, именно поэтому я всегда возвращалась домой на школьные каникулы. Отчаянно не желала оставаться одна.

Резко повернувшись за тарелкой, вижу Калеба. И замираю. Он пристально смотрит на меня, прислонившись к холодильнику. Мое сердце буквально выпрыгивает из груди. Я сжимаю бедра. Давно парень тут стоит?

Его зеленые глаза сосредоточены на мне. На лице то же любопытное выражение, что и вчера. Мой пульс настолько оглушительно громыхает в ушах – не слышен даже ветер и скрежет веток по стенам.

На что он уставился?

Стиснув челюсти, хватаю тарелку с островка, разворачиваюсь обратно и снимаю готовые блинчики с гридля. Калеб в джинсах, на сей раз чистых, к тому же он явно помылся, хотя его волосы до сих пор растрепаны, словно парень только проснулся. Полагаю, правило Джейка о побудке в полшестого на него, в отличие от Ноя, не распространяется.

Его взгляд буквально прожигает спину, однако спустя мгновение дверца холодильника открывается, потом закрывается, и я ощущаю приближение Калеба. Он извинится? Что, если бы мы оказались не сводными кузенами, а кровными, когда парень решил проигнорировать мои протесты?

Неторопливо очистив жарочную поверхность, я распределяю четыре новые порции теста, в то время как он наливает себе стакан сока. Хоть мои глаза и прикованы к гридлю, кроме него я ничего не замечаю. От Калеба пахнет…

Выделанной кожей. Мускусным гелем для душа. Наверное, он только вышел из ванной. А вчера он пах… дождем, деревьями, дровами и потом. От него исходит аромат леса. Из-за этих воспоминаний жар вспыхивает у меня между ног.