Клуб Джентльменов (СИ) - Соболянская Елизавета - Страница 41

Когда лакей, деликатно постучав заглянул в библиотеку, и напомнил, что экипаж милорда ждет, актер успокоился и принял решение.

— Давай завтра съездим в монастырь. Я… хочу увидеть Агну Мак Кон.

Глава 27

Монастырь святой Бригитты, когда-то располагался довольно далеко от столицы. Тихое место, на высоком берегу реки изначально служило и речным маяком, и крепостью, и анклавом королевской милости. По преданию этот монастырь был устроен одной из королев Бривании. Потом в монастыре поселилась вдовствующая сестра короля, затем ее примеру последовали еще несколько герцогинь и принцесс. С тех самых пор появилась традиция и раз в год обитель навещали женщины королевской семьи, а настоятельницами нередко становились представительницы знатнейших родов.

Мужчин в жилую часть не пускали, но вполне можно было получить разрешение настоятельницы на встречу в маленькой часовне, разделяющей территорию монастыря на «жилую» и «общественную». Грег не стал полагаться на удачу и сразу, как вернулся из дворца в клуб, сразу написал письмо родственнице и отправил его магопочтой. Конечно, кузина двоюродной бабушки уже не помнит светловолосого младенца, которого привозили в ее владения, дабы провести храмовые обряды над новорожденным, зато по имени точно знает и есть шанс, что в маленькой просьбе не откажет.

Измученный впечатлениями и переживаниями Аллиаль выпил снотворное, но спал беспокойно. Вздрагивал, стонал, крутился, и наконец встал, завернулся в простыню и подошел к окну. За тройными рамами, отсекающими шум улицы сверкали огни. Гуляки шатались по тротуарам, ловили фиакры и гулящих женщин. Район салонов кипел и бурлил, демонстрируя свою яркую ночную жизнь.

 Молодой еще мужчина смотрел на все это и не видел. Какая она, Агна Мак Кон? Как выглядит сейчас женщина, подарившая ему жизнь? И почему она, менталист с развитым даром не ощутила его? Своего сына? Почему уехала из родной страны и заперла себя в обители? Получит ли он завтра ответы на свои вопросы?

А отец? Стоит ли писать ему письмо? Будет ли он рад наличию бастарда? И как вообще в Ирлингии относятся к детям, выросшим в приюте?  Тяжело вздохнув, Ал уперся лбом в холодное стекло и невольно позавидовал друзьям – у них были женщины, готовые выслушать, понять, принять… А он, не смотря на несколько ярких влюбленностей так и остался одиночкой. Просто не смог отыскать женщину, которая затронула бы не только тело, но и сердце.

Впрочем, кому врать? Аллиаль горько хмыкнул. Он сам никого не пускал в глубину. Девочки из кордебалета, порой снисходившие до торопливых ласк в гримерке, быстро понимали, что он закрытая шкатулка. Обижались, или равнодушно усмехались и уходили, к другим, к тем, кто мог согреть легкокрылых мотыльков, желающих обжечь крылья хоть мимолетной страстью.

А теперь вдруг оказалось, что он не безымянный подкидыш. У него есть отец и мать. Пусть не рядом, но есть. Сердце сжалось в тугой комок. Ал всхлипнул, и зарыдал так, как не позволял себе рыдать уже очень-очень давно. Он сполз на пол, и всхлипывал, чувствуя, как разжимается ледяной ком в груди. Так и уснул – на полу, в слезах, кутаясь в простыню. А утром, когда в клубе началась обычная утренняя суета он вышел из комнаты с улыбкой. Что бы ни готовила ему жизнь, он готов принять это с достоинством!

* * *

Путь до монастыря джентльмены провели в молчании. Любовались пейзажем, думали о своем. У тяжелых ворот их встретил пожилой хромой ветеран. Хмуро оглядел щеголеватого лорда Лайвернеса, но услышав о родстве с настоятельницей кивнул на пятачок слева:

— Ждите! Коляску тут оставьте, экипажам внутрь нельзя!

Грегори не возражал. Велел кучеру направить лошадей к привязи, и вместе с Алом спрыгнул на землю, чтобы размять ноги.

Через четверть часа калитка в глухих воротах отворилась:

— Заходите! Мать-настоятельница дозволила встречу с сестрой Маргаритой в часовне. Ступайте туда, вот по этой тропинке. И никуда не сворачивайте!

Мужчины двинулись по дорожке, посыпанной битым кирпичом, и вскоре добрались до часовни. Маленькое помещение, иконостас, алтарь, лампадки и две скамьи у противоположных стен. Грег сразу понял, что ему придется ждать на улице. Хлопнув друга по плечу, он вышел, и обнаружил еще одну скамеечку возле наружной стены. Поразившись предусмотрительности служительниц, он опустился на прогретое солнцем дерево и закрыл глаза. Давно его не окружала такая безмятежность. Интересно, Аллиаль хоть немного похож на свою мать?

* * *

В часовне царила тишина. Ал зажег несколько свечей, и вознес безмолвную молитву прося лишь о мире в душе. Потом сел на лавку и прикрыл глаза, гадая, как выглядит та, что родила его? Услышав же сбивчивый вздох, открыл глаза и уставился на невысокую бледную женщину в строгом черно—белом облачении:

— Риан? Риан Аэд? —спросила она шепотом.

— Аллиаль, — отозвался он, — а вы Агна Мак Кон?

— Агна Аэд, — всхлипнула женщина, — мы успели заключить брак перед Высшими до того, как моя мать догадалась, что я ношу дитя. Но как? Как ты выжил? Мне сказали, что мой мальчик умер!

— Меня подбросили в столичный приют Бривании, — пожал плечами Ал, и вздрогнул, когда монахиня схватила ладонями его лицо.

— Ты так на него похож! А глаза все равно мои, —сказала она, и слезы заструились по ее лицу.

— Почему монастырь? – все-таки выдавил из себя Аллиаль.

— Мне сказали, что ты умер, а Риан прислал черную ленту.

— Черную ленту? – непонимающе вскинул брови Ал.

— Это значит, что я для него умерла. Сестра тогда обручилась с наследником Высокого рода, мать не хотела, чтобы пошли сплетни и отправила меня сюда, к своей подруге. Ты родился в больнице этой обители. Было больно, и страшно. Риана не было рядом, а ведь отец должен был видеть, как на свет появляется его сын! Потом мне сказали, что ты умер. Не дали даже взглянуть. Только письмо с черной лентой сунули. Дома меня никто не ждал, сестра готовилась к свадьбе… Со временем я привыкла, смирилась, и решила, что так будет лучше. Риан наверняка давно забыл меня.

— Сомневаюсь, — честно ответил Ал, — глава рода Аэд до сих пор не женат.

— Он стал главой рода? – изумилась монахиня.

— Да, и уже давно. Вот, — Аллиаль вынул из кармана листок, на котором записал сведения из Книги Родов. Не все обозначения он понимал, просто переписывал их, как видел. А вот Агна похоже все понимала!

— Светлые! Да они же клялись мне, что он в безопасности! Да! – она вдруг обняла себя за плечи и завыла, как раненное животное.

Испуганный Ал вскочил, нарушая все правила, обнял женщину, усадил рядом с собой, неловко погладил по колючей шерсти подрясника. Успокоилась она не скоро. А когда наконец затихла, и утерла щеки выуженным из рукава платком, попросила:

— Расскажи о себе…

Аллиаль коротко, без эмоций рассказал, что рос в приюте, попал в королевскую стипендиальную программу и стал актером.

— Магия моего рода была связана с музыкой, — чуть улыбнулась Агна, — я здесь веду занятия в приютской школе для девочек, и пою на службах. А есть ли у тебя жена? Дети?

— Нет, — мотнул головой Ал, — не сложилось.

Монахиня погладила его по руке:

— Это тоже особенность рода. Аэды всегда выбирали один раз. Потом могли жениться по политическим причинам, или по приказу, но первый раз, всегда по любви.

Аллиаль смолчал, а женщина вздохнула:

— Мне было всего пятнадцать, когда мы встретились с Рианом на осенних клановых играх, в честь праздника урожая. Его братья хорошо бегали, брали призы, а он был еще молод, поэтому на соревнования его не пускали. Зато как он танцевал! Мы плясали до рассвета, а потом, утром, он привел меня к древним камням, готовым услышать клятву…

Аллиаль боялся даже вздохнуть, слушая эти воспоминания.

— Сестра нашла меня к обеду. Никому не сказала, и мы виделись с Рианом еще несколько раз. Потом настала зима. Сидели в замках, даже письма писать не могли. А к весне стало ясно, что меня нельзя показывать сватам от Фернов…