Клуб Джентльменов (СИ) - Соболянская Елизавета - Страница 4
- Предыдущая
- 4/52
- Следующая
У Кентавра мечты были совсем другими. Сын фермера, сбежавший в столицу после невольного поджога сенного сарая, мечтал стать крутым магом, жить как самому пожелается, и одним жестом сжигать врагов Короны. С годами мечты изменились не сильно. Сила, природный дар и толковая голова способствовали тому, что Махоун закончил Школу Ритон с золотой медалью и сразу после выпуска был отправлен на границу – выжигать гнезда нечисти вместе со специальным отрядом боевых магов.
Аманда мечтами практически не делилась. Так, повела однажды в воздухе рукой и сообщила, что желает защитить диссертацию и стать первой в королевстве дипломированной женщиной—алхимиком с профессорским званием.
Парни не стали смеяться – они убедились в упорстве и разуме подруги, да и страшно смеяться над человеком, который может тебя отравить одним прикосновением, а то и не касаясь! Да-да, скромной дочери торговца овощами великолепно удавались яды всех видов. Правда Аманда морщилась каждый раз, когда ее дразнили «Тофаной» и заявляла, что хороший алхимик способен на большее.
Тай на вопрос о мечтах пожал плечами:
— Моя мечта недостижима. Но я буду счастлив, если лорд Грегори оставит меня при себе.
Лайвернес хлопнул единокровного брата по плечу и сказал:
— Как бы ты ни хотел сбежать от моей чокнутой семейки, тебе от меня не избавиться!
После этого парни захохотали, и выпили еще по глотку ликера.
Тайлер тоже улыбнулся и выпил. Его мечта была довольно простой – с ранних лет бастард герцога Ратлендского любил рисовать. Палочкой на земле, углем на свежепобеленной печке. Потом, когда его приставили нянькой к Грегори, у него появились перья, бумага, карандаши и даже немного свободного времени на свое увлечение. Однако на людях он практически не рисовал – прятался в своей каморке, накрывал наброски листами с сочинениями или учебниками.
Его рисунки не требовали моделей или постановки натюрмортов – Тай рисовал здания. Его пленяли формы окон и крыш, капители колонн, арки, своды и общая гармония зданий. Он был бы рад пройти обучение по этой специальности, но кто ж его отпустит со службы? Да и возраст… Он был старше Грегори на шесть лет, и уже опоздал со своим ученичеством.
Аллиаль раскрывался медленно. Не смотря на постоянную поддержку друзей, долгое время он присутствовал на посиделках молча. Со временем его напряжение ослабло, и однажды, переборщив с ликером, Журбье рассказал о себе все. Худенькому гибкому мальчишке с кукольным личиком не повезло больше всех – его подкинули на порог Королевского приюта.
Жизнь там не сладка, но хорошеньким детям иногда везет – их забирают в семью, хотя бы в прислуги. По малолетству он желал вырваться из беленых стен благотворительного учреждения, но позже, когда одна из выкупленных в прислуги девочек вернулась в приют с животом, Аллиаль что ничего хорошего за пределами стен сирот не ждет.
Когда Аллиалю исполнилось десять, в приют приехали чиновники из Школы, отбирать талантливых детей для учебы. Они просматривали записи наставниц, заходили в классы и мастерские, заговаривали с детьми, поглаживая широкие браслеты с набором разноцветных камней. Приютские знали, что эти камни – индикаторы, показывающие наличие магии. Любые, даже слабые всполохи означали, что у ребенка есть дар, который можно развить. Но в приюте камни вспыхивали не часто. Поговаривали, что для стабильного дара нужно родиться и вырасти в полной семье, да и не верили брошенные дети в себя.
Когда холеная белая рука пронеслась над макушкой перебирающего крупу Аллиаля, он даже не дернулся – привык к тому, что его не замечают. Усыновителей и благотворителей интересовали дети помладше или постарше, а он, тонкий и ломкий был слишком наглым и колючим, чтобы считаться привлекательным.
— Ну-ка, ну-ка, — раздалось вдруг удивленное, и холеная мужская рука вцепилась в подбородок мальчишки, — кто тут у нас?
Начальница с готовностью доложила:
— Аллиаль дер Журбье, найденыш, имя было написано на карточке, положенной в пеленки.
— Дер Журбье? – насмешливо уточнил чиновник. Фамилия была известной в узких кругах.
— Фамилия дана в честь покровителя нашего приюта, скончавшегося в день находки, — пояснила начальница.
— Ясно, что ж, малец, иди за мной! – приказал чиновник, и Аллиаль пошел за ним, бросив последний взгляд на миску с шелухой.
— И какой у тебя дар? – не выдержала, перебила рассказчика Аманда.
— Ментальный, — прошептал Аллиаль.
Лорд Грегори и Махоун поежились. Аллиаль, несомненно, ценное приобретение для королевской службы, только… Плавать в чужих эмоциях – это и больно, и противно. Ловить не просто презрительные взгляды, ощущать даже направленную в твою сторону мысль…
— Как же ты держишься? – прошептала девушка.
Мальчишка распахнул рубашку, демонстрируя огромного размера амулет, сплетенный из серебряной проволоки и прозрачных бусин:
— Я уже научился закрываться, и экран помогает, и…вы тоже помогаете.
— Мы? – удивился непосредственный Махоун.
— Вы всегда думаете и чувствуете то, что говорите, — пожал плечами менталист, — мне с вами спокойно.
— У тебя есть мечта? – спросил Грегори, отвлекая покрасневшего, взволнованного Журбье от переживаний.
— Есть, — кивнул он сам себе, — хочу узнать, кто мои родители, и почему меня подбросили в приют.
— Достойная цель! За это надо выпить! – поднял фляжку с ликером Грегори, побуждая друзей присоединиться и окончательно отвлечь менталиста.
Он-то знал, о чем Аллиаль умолчал. Обучение таких магов начинается с ломки. Физическое унижение, моральное давление, любая грань, помогающая надеть на менталиста «поводок». Как взрослые циничные люди могли ломать хрупкого приютского мальчишку, Грегори не хотел даже представлять. Чудо, что он выжил, и сохранил здравый разум.
Аллиаль, словно догадавшись, о чем думает сиятельный лорд, вдруг взглянул ему в глаза абсолютно трезвыми, желтыми глазами и, усмехнувшись, одними губами произнес:
— У них не получилось! – потом лихо опрокинул крышку-стаканчик с крепким вишневым ликером и тут же пьяненько «поплыл», хихикая и заваливаясь на бок.
До конца года Грегори не поднимал эту тему, а потом Аллиаль поделился с ним своим секретом:
— У нас была нянька, пожилая уже, слабая. Когда ее обижали, она светло улыбалась. Я удивлялся, чувствовал же, что ей должно быть больно, а она словно в броне сидит. Она мне и рассказала, что просто уходит туда, где ей, когда—то было хорошо.
— Тебе, где-то было хорошо? – удивился лорд.
— В животе матери, — хмыкнул парень, и добавил: — у меня большой потенциал, убивать и калечить им запретили, а все остальное я способен выдержать.
— Но как же тебе позволили учиться без поводка? – выдал свое недоумение Грегори.
— Они уверены, что поводок есть, — поморщился Аллиаль, щелкнув по своему «щиту».
Лорд задумался, но уточнил:
— Почему ты мне это говоришь?
— Чтобы однажды ты не позволил меня убить, — оскалился мальчишка, и ушел так быстро и неслышно, что Лайвернесс подумал – разговор ему привиделся.
Глава 3
С уходом Кентавра жизнь в Школе Ритон изменилась для тех, кого он защищал и подбадривал своим присутствием. Грегори пришлось поработать кулаками, Аманде – выкинуть парочку злых алхимических шуток, и от них отстали. А вот Аллиалю пришлось нелегко. Мальчишка пустил в ход свой ядовитый язык, и написал на противников злейшие эпиграммы, «случайно» очутившиеся в столовой, на доске с расписанием и даже на кухне! После такого ему собирались жестоко «намылить шею», но его защитил преподаватель словесности. Возопив:
— Наконец-то юноша, вы проявили свой талант! – он утащил мальчишку в учительскую, и до ужина заставлял писать эпиграммы на всех входящих в двери.
Четверостишия вышли едкими и точными. Преподаватель в восторге добился для них публикации в маленькой литературной газете и долго гордился «несомненным талантом». После публикации некоторых стихов дер Журбье в рубрике «Злое перо» главное городской газеты, Ала не трогали вообще. Мало ли.
- Предыдущая
- 4/52
- Следующая