Прародитель Магии Том 4 (СИ) - "Swfan" - Страница 12

— Жозефиной.

Мужчина вздрогнул.

— Я могу вернуться, когда угодно.

Он поспешил объяснить ей про своё новое заклятие.

— Правда? Почему тогда ты сразу ничего не сказал, Артур?

— Мне интересно тебя нервировать.

Мария раскрыла губки и растерянно повернулась к мужчине, а потом вздохнула и улыбнулась:

— Артур, нервы старят. Сам же будешь жалеть, когда у меня появятся морщины. Или тебе хочется, чтобы я выглядела постарше?

Мужчина задумался.

Они ещё немного поговорили, — Артур рассказал Марии, какое сейчас небо, — и обсудили дальнейшие планы. Затем Артур ушёл, а Мария так и осталась сидеть за столиком и ловить губами холодные ласки зимнего светила. Мысли её медленно возвращались к лебедям и солнцу, но уже не чувствовало в них ничего сердце девушки. Вдохновение улетучилось. Мария печально-сладко улыбнулась и вдруг дёрнулась. Застыла. Схватилась за ручку.

— Лебедь, лебедь, — повторяла она.

Лебедь, лебедь… — бегали её руки.

Настрочив несколько слов, Мария отлипла от листка бумаги и медленно приподняла голову. Она взяла листочек и вручила его Альфии, которая уже с минуту нависала рядом:

— Прочитай.

— …Ладно, — кратно ответила Альфия и заговорила, напыщенно, но не попадая ни в одну интонацию:

— Солнечный лебедь,

лебедь на солнце-

Распят.

…

…

…

— Сегодня яркое солнце…

Сказала женщина в белом и Аркадия посмотрела на яркий, волнистый белый свет у подножия шторы.

Девушка и её тётя находились в королевских покоях. Аркадия сидела на стуле, сведя ножки, и смотрела в землю. Женщина возвышалась у неё за спиною и орудовала ножницами. Ножницы были ржавыми, и движения женщины тоже как будто были ржавыми, — они были прерывистыми и скрипучими, хотя в действительности она была очень осторожна: локоны Аркадии, падавшие на пол, были все одинаковой длины.

Нависало молчание.

Наконец женщина опустила ножницы и пригладила голову девушки, а потом повесила голову собственную и сказала:

— Аркадия… Извини…

— …Я уже простила.

Ответила девушка и слегка отвернулась. Женщина приоткрыла рот и сказала:

— Я… Ненавижу это. Я… Сделала это опять.

— … - Аркадия молчала. Она не спросила женщину, что та имела в виду под словом «опять». Девушка никогда не расспрашивала других и особенно своих близких.

— Но я… Всё исправлю, — сказала женщина, поглаживая ножницы.

Аркадия повернулась и растерянно взглянула на женщину, а она всё смотрела на ножницы, всё их гладила их, с трепетом в пальцах, и повторяла:

— Я верну… Шанти… Я… Её спасу.

Аркадия похлопала глазами. Молочные зрачки женщины были обращены в незримое прошлое. Подул ветер, и штора закачалась, словно птица, которая копошится в своих пёрышках. В комнату брызнул ясный свет, и женщина вдруг исчезла, словно призрак.

Аркадия посмотрела в окно. Лицо девушки обдувал прохладный ветер.

Скоро будет полдень.

…

…

…

Семь лежала в коморке, узкой и тесной, на каменной кровати. Девушка вжималась в камень и косилась боязливыми, синими глазами в окно. Его заволакивал непроглядный свет.

Семь дрожала и кусала, и проглатывала собственные губы. С ужасом и трепетом она что-то видела в окне, какое-то копошение, как будто не из этого мира, объятого светом, но как будто копошение внутри самого света, — отголоски и песни, безумный хоровод… Девушка дрожала и вместе с нею подрагивала вся комната. Всё это продолжалось почти минуту, как вдруг стук.

В окно будто постучали.

Семь заревела и с грохотом разбила свою голову о каменную кровать.

Стены коморки забрызгали кровавые ошмётки.

180. Вечный Мир

898.

Мир не справедлив. Пока Маргарита, напевая весёлый мотивчик, вырезала новую цифру на кирпичной стене конюшни, Альфия, без одной руки и ноги, вся побитая, поломанная, с выбитым глазом, лежала посреди замкового двора и жаловалась в мыслях на несправедливость мироздания.

У девушки не было таланта к магии. Совершенно. Но у неё было упорство, у неё было рвение, — и даже Артур не осуждал её стараний. А если бы осудил… Хм! Девушка тренировалась каждый день, каждый миг своего свободного времени проводила она в обнимку с самоцветом, — и без него ощущала странную пустоту в сумочке — снова и снова она калечила себя в боях, и всё потому, что, если Артур и научил её чему-нибудь на всю жизнь, то лишь тому, как непростительна в этом мире слабость.

898.

Девушка покосилась на число и вздохнула.

Восемьсот девяносто восемь раз Альфия проигрывала Маргарите. Восемь, уже почти девять сотен раз сражались они, и ни разу ещё девушка не победила.

Она и не могла победить.

Альфия находилась на Третьем ранге, профессия её называлась «Ящер». Простое, жалкое создание прекрасно подходило, чтобы назвать в его честь крайне заурядную Профессию. Она позволяла отращивать отрубленные конечности, — рука и нога Альфии медленно вырастали, — и, собственно, всё.

Эту профессию для Альфии выбрал Артур. Сделал он такой странный выбор потому, что на Шестом ранге, в одной из развилок, появлялась другая, тоже непримечательная, но крайне необходимая девушке профессия: Черепаха.

«Черепаха» со взятием Шестого и каждого последующего ранга обретала сотню лет жизни. Альфии нужно было это время, если она хотела когда-нибудь стать Архимагом.

Хотела ли Альфия стать Архимагом?

Пусть…

— Скажи, освежает, Альфик, — произнесла Маргарита, подходя и разминая плечи, и одновременно с этим из-за ворот замка вышла Эли. Она спокойно, но как-то очень прохладно взглянула на юную принцессу — та неловко усмехнулась, — и всунула Альфии в губы кусочек мяса. Девушка его проглотила, и сразу её руки и ноги стали вырастать со стократной быстротой; синяки её белели, ссадины её зарастали, и скоро боль совсем растворилась — вместо неё всё пространство души девушки наполнила унылая серая горечь.

Альфия особенно сильно ощущала бессмысленность своей профессии, когда её вот так просто можно было заменить. Хотя… Что просто — это относительно.

Альфия снова приоткрыла рот. Эли незамедлительно зажгла и вставила в её губы сигару. Альфия свалилась, словно с трамплина, в облака бархатного белого дыма. Ещё одно поражение… И как-то всё равно, и как-то неприятно, и самое неприятное…

— Победа за тобой, опять.

Грустно цокнула языком Маргарита, любуясь своим вывихнутым указательным палецем.

Самое неприятное было в том, что любую свою ранку эта девчонка считала за проигрыш. И 898 на стене — это нумерация таких вот «проигрышей». И хотя мысли Маргариты были верными, всё-таки между Третьим и Пятым рангами огромная разница, величиною в целую пропасть, которую даже Он, Артур, сказал, что невозможно преодолеть. Что даже он сам на это не способен без некоторых поблажек…

И хотя битва была в корне несправедливой…

И всё-таки…

— Ещё раунд? — ярко улыбнувшись спросила Маргарита.

Альфия посмотрела на неё краснеющим глазами и вытянула сигарету, и сказала:

— Пусть…

Она стала медленно подниматься на ноги.

Сто раз она смогла ударить принцессу.

Двести раз она смогла оставить на ней синяк.

Четыреста раз она смогла пролить её кровь.

И сто девяносто раз она смогла вывихнуть её палец…

И когда-нибудь…

Когда-нибудь…

…

…

…

Артур медленно опустился на землю и осмотрелся. Вокруг простиралась каменистая пустошь. Небо прямо над головою было голубым и глубоким, а дальше, на горизонте, тянулась разбухшая чёрная черта. Сгущались тучи. Ясно заметной была линия тени, делившая землю.

Сама земля была бесплодная и угловатая. Её покрывали каменистые наросты. Ландшафт был ухабист. Артур заметил единственное живое существо, тушканчика, который прибежал непонятно откуда и юркнул в трещинку в скале.

А потом мужчина увидел серые хижины и серых людей. Маг обратил на них внимание в последнюю очередь потому, что и люди, и хижины были блеклые и как будто мёртвые. Они были серые и сливались с каменистой землёю, как хамелеоны.