Семь опасных теней (ЛП) - Аламеда Кортни - Страница 9

Широ поймал палочками кусочек осьминога.

— Меч в Нагое — подделка.

— Что? — сказала я.

Он бросил осьминога в рот и жевал, думая.

— В первом веке был император по имени…

— Суджин, знаю, — сказала я. — Потому что императорская регалия дает власть императорам, Суджин сделал копии, чтобы защитить оригиналы. Один набор копий был выброшен в море, когда клан Тайра проиграл в бою Дан-но-ура. Еще один был украден в пятом веке корейским монахом, так говорят. Но оригиналы у семьи императора.

— Ты знаешь свою историю, — Широ криво улыбнулся. Он подвинул наполовину пустой экибен по раскладному столику ко мне. — Осьминога?

— Нет, спасибо.

Он подвинул коробочку, взял кусочек рыбы палочками и бросил в рот.

— Когда копию Кусанаги вернули, жрецы Ацуты отказались показывать хоть кому-то копии или настоящую императорскую регалию. Почему?

— Исторические записи не ясны, — сказала я.

— Почему, Кира?

— Потому что… — я охнула, поняв это. — Потому что украли не копию, а настоящий Кусанаги?

— Именно. А истории — просто истории, — Широ опустил крышку на экибен и подвинул его к пустому месту рядом с нами, взял вторую коробочку. — Во время прошлой кровавой луны около пяти веков назад кто-то подумал, что стоит разбить меч и разослать кусочки по храмам по всей Японии. Храм Фуджикава, видимо, получил один из них.

— Звучит как хорошая идея, — сказала я. — Храмов тысячи, все осколки искать долго.

— Но не вечность, — сказал Широ. — Шутен-доджи собрал все кусочки, кроме одного.

Я прижала ладони к ушам, почти шутя, и зажмурилась.

— И Шутен-доджи нужен еще кусочек Кусанаги но Цуруги, чтобы восстановить клинок, — медленно сказала я, словно я не хотела слышать ответ.

Широ кивнул.

— Ага.

Я опустила ладони на колени.

— Если он найдет его, он использует меч, чтобы убить Богиню солнца, Аматэрасу, и в Японии будет вечная ночь.

— И… знаешь… — Широ прижал лисьи уши к голове, — и во всем мире…

От понимания я ощутила, как медленно угасает свет в душе. Я вспомнила прощальные слова демона в храме:

«Следующее полнолуние будет кровавой луной, и сила Богини солнца в этом мире ослабнет. Когда это произойдет, наш хозяин Шутен-доджи вернется в этот мир смертных и заставит Свет страдать за унижения нашего народа».

— Нам нужно вернуться, — я бросила салфетку в коробочку бенто, забыв о манерах и разуме. — У нас есть всего месяц, Широ. Нам нужно вернуться в храм, помешать им…

— Кира, слушай, — Широ коснулся моего запястья. — Ёкаи Шутен-доджи убежали с прибытием полиции. Пока что там безопасно, а нам с тобой нужны союзники. Нам нужна моя мама и Горо, да? Мы не справимся с Шутен-доджи одни.

Я вдохнула. Он был прав.

Я надеялась на это.

Семь

Красный они

Токио, Япония

Когда мы вышли из лабиринта станции Токио, тьма оставалась в небе. Фонари озаряли тучи. Я выросла в большом городе, но Киото отличался от Токио.

Токио был с десятью тысячами отвлечений. Огни цвета конфет плясали на всех зданиях, которые было видно рядом. Улицы были полны людей. Небоскребы тянулись вверх. Жители тут были модными: многие молодые люди на улицах выглядели как идолы. Мне нравилась грация, красота и мудрость Киото, но от Токио сердце колотилось. Я могла затеряться тут, пропасть в толпе людей и красках и забыть о произошедшем в храме. Хоть на пару минут.

— Я не вижу, чтобы нас преследовали, — Широ озирался, пока мы шли к ближайшей станции метро. — Эта мелочь радует.

— Рано радоваться, вокруг много ёкаев, — сказала я, глядя на толпу на улице. Одна женщина почесала затылок. Она повернулась, и я заметила блеск губ и зубов второго рта на ее затылке. Это была футакучи-онна, женщина с двумя ртами. Безликая ноппера-бо ловила такси. Круглая хитодама сияла вокруг плеч старушки, сияя и защищая. Каждое существо занималось своими делами, игнорируя Широ и меня.

Мы поехали в район Шибуя, а потом отвернулись от огней города к темным переулкам. Мусор тут летал над тротуаром. Черные следы шин виднелись на бетоне. Из урн высыпалось содержимое, воняло гнилым мясом и мочой. Запах усиливался из-за узкости улицы — здания сгрудились, тянулись сверху карнизами, словно обмякли крылья. Мужчины свистели нам. Крики отражались от зданий. И сирены.

Широ, наконец, остановился перед зданием в пятнах света. Я замерла рядом с ним, прочла табличку, криво висящую над фигурой танцующего ёкая: «Красный они».

Они — ёкаи-огры, и Шутен-доджи был их самым известным лидером.

Ветер окружал меня, тянул за одежду. Я обвила себя руками, потерла ладонью руку, не понимая, когда стало так холодно. Браслет покалывало жаром.

— Похоже, это глупая идея, — сказала я.

— Бар немного… необычен, да? — сказал Широ, стуча указательным пальцем по кончику моего носа. Он кивнул на дверь и приоткрыл ее для меня. — Но я обещаю, мама не заодно с Шутен-доджи.

— Ты и про брата так не думал, — сказала я, убирая волосы за уши, нервничая.

Он нахмурился.

— Я знаю, но это — лучший шанс. Идем.

Внутри бар был таким, каких я еще не видела — граффити на стенах с отдыхающей женщиной с голой грудью и змеиным хвостом вместо ног. В красно-фиолетовом свете ее хвост изгибался, манил меня ближе. Корни дерева росли в потолке, тянулись к клиентам бара как руки с когтями. Маленькие древесные духи цеплялись за кривые ветки, мотали головами, как высохшими тыквами. Бутылки сияли за стойкой бара, их краски были как драгоценные камни в таком свете.

Войдя, я будто попала в плотную стену воды. Я давилась воздухом, полным алкоголя, едва дышала.

Как только дверь закрылась за нами, все остановилось.

Все разговоры, все движения — все затихло, только музыка гремела в комнате. Кучизаке-онны смотрели, улыбаясь широкими ртами с острыми зубами. Сотни глаз додомеки прищурились, глядя на меня. Почти сотня ёкаев втиснулись в комнатку. От их взглядов казалось, что я стояла голой.

Для всех этот бар в центре Шибуи выглядел бы нормально — полный модных людей, но ничего сверхъестественного. Редкие люди в баре не понимали, что их окружали монстры, не знали, что их ждало. Может, были слишком пьяны, чтобы такое заметить.

Шипение среди посетителей донеслось до меня:

Та девушка нас видит.

Нет, она просто в мороке. Спроси, кто сделал его для нее. Это нечто.

Морока нет. Клянусь!

Не глупи…

Это правда!

Она не должна быть тут, мы должны быть тут в безопасности.

После произошедшего в храме эти шепоты заставляли мой желудок сжиматься, как хурма, брошенная гнить. Я не думала, что ёкаи боялись людей так же, как мы — их. Или, может, они боялись нас больше — некоторые в современной Японии перестали верить в ёкаев, но они не могли перестать верить в нас. Не все ёкаи были злыми, но многие не считали себя союзниками Аматэрасу. Некоторым я казалась хищником, экзорцистом, опасностью.

Другим я казалась добычей.

Я обвила локоть Широ, шепча:

— Где мы?

— На краю ада, — тихо сказал он. — Ты знаешь, что я всегда говорю тебе расслабиться?

«Ты говоришь это так часто, что это стало твоей фишкой».

— Да?

— Сделай это, но будь настороже, — сказал он и взял меня за руку, повел к бару. Я прошла за Широ в толпу, хмурясь, когда мне пытались поставить подножку. Шепот «жрица» звучал за мной. Рычание било по костям. Ёкаи отодвигались от меня, словно одним касанием я могла превратить их в пепел.

Бармен повернулась к нам, вытирала кружку полотенцем. Она выглядела как человек, но, когда ее тело отошло от нас, голова осталась на месте, шея тянулась, как змея. Она была рокурокуби, «тянущаяся шея». Существа любили бордели, пили масло для ламп, судя по старым историям.

— Ты знаешь правила, малыш, — сказала бармен Широ, кивнув на меня. — Девушке тут не рады.

— У нас важное дело с леди О-бэй, — сказал Широ. — Она принимает сегодня просителей?