Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ) - "Vuya" - Страница 68

— Я крепко держу его за эльфийское горло… Тут однозначно дело не в выгоде, дело в давлении, — проговорил Дэекен, — значит Линдир отпадает.

— Этот Менэльторовский любимец подходит, потому что сын в посольстве в столице и ему можно угрожать, хотя это потенциально бессмысленно.

— Отчего? — удивился Мэл.

— Ну ты представь себе, как охраняется посольство, там невозможно убить одного, ну точно не человеку, легче сжечь все посольство вместе с охраной, а это ведь не гарантирует результат на все сто процентов. Да и к тому же, Дэекена хотели убить руками орков, не привлекая внимания к столице, а значит не сорясь с Онотимо, и тут угрожать посольству, это очень глупо, — усомнился Сульмидир.

— Но это ведь очень точная формулировка, схватить эльфа за горло можно только используя кого-то из его семьи, иначе, даже ради собственно жизни, большее количество наших не пойдут на предательство. Ребенок идеальный в этом плане заложник. Даже Его Величество не рыпается и молчит, потому что на кону жизнь его дочери.

— Так нам надо знать, чей ребенок может быть на территории Империи? — Дэекен задумался, — Что-то я не представляю себе пленного потерянного эльфа в казематах лордов Ануна.

— А если полуэльфа, как Менэланэль, например? — уточнил Мэл.

И вот тут Сульмидир вскочил с места:

— Точно… Совершенно, верно, есть такой ребенок. Лет шестнадцать ему уже, вспомни Мэл я рассказывал, когда Галахада отстранили от службы у Западных врат, там был скандал. Кажется, у барона Висгеля родился ребенок с острыми ушами, а леди Висгель часто самолично сопровождала обозы с вином по тракту. Точно, точно! То, что у Галахада с Леди роман не шептался только ленивый, барон требовал тогда вздернуть его, даже какой-то суд был, и Его Величество тогда от греха подальше наказал Галахада отстранением, и переводом в Карас Сильмэ на все ту же должность снабженца. Он вам в путь выдавал паек и всякое такое, конечно он знал о том, куда могут быть направлены посланники Его величества кроме оплота, и будут ли они вообще. Как я сразу не подумал о нем. Висгель тогда еще после того, как упустил Галахада, решил наказать их с Леди не самих, а через ребенка, он запер его в темнице и поговаривали что мальчишка вроде, растет как животное, с ним запрещено даже говорить, у него нет имени даже, а мать водят каждый день на него поглядеть, а потом тоже запирают в башне. А ведь Галахад ее любил, и у них все казалось не просто баловством, мы даже ожидали от него, что он как-нибудь все же сорвется. Видимо сорвался. Если ему пообещали этого ребенка вернуть, наверняка он был согласен сделать что угодно. Ведь это то, что важнее всего остального.

И Дэекен, и Менэльтор смотрели на Сульмидира еще какое-то время, а потом все же герцог выдал:

— Чтобы доказать его вину, нам потребуется сильно постараться…

— Или поймать его на приманку!

— На какую? — уточнил Дэекен.

— На вас Ваша Светлость, и вот эти письма!

========== Состоящий из одних недостатков. ==========

Ирше заметила брата сразу, еще на подходе, видимо Тордрана все-таки отпустили лекари и даже разрешили вернуться к своему клану в его теперь не самые удачные условия проживания. Тордран сидел у костра, который орки каждую ночь разжигали во внутреннем дворце замка, потому что совсем без костров их жизнь была бы немыслима, Кагар не запрещал, даже наоборот, раз это могло хоть как-то скрасить их существование, он готов был сам лично его им разводить, но это не требовалось. Рядом с ним пристроился Окаргак, и еще пара здоровяков из их клана, и все они что-то обсуждали, с такими печальными рожами, что у Ирше закралось подозрение не обсуждают ли они проблем размещения и всякого такого, что могло бы и ее касаться, и о чем точно ей бы следовало быть в курсе. Так что она решила к ним подобраться максимально незаметно.

— Пропал мужик, говорю тебе, — донеслось до ее ушей тяжелый выдох Окаргака, — точно пропал.

— Что совсем херово, да? — уточнил Тордран.

— Совсем. Я его вообще не узнал! Это ж Кагар, мечом махнул и никаких проблем, а тут, — расстроенный вещатель о Кагаровых проблемах даже себя в грудь рукой ударил, — да что там говорить… Сама в камеру залезла и сидела бы там, а он с ней торговаться. И не так, что дашь, за то, что отпущу, а что мне сделать, чтоб ты вышла. О!

— Да, чего-то совсем не весело у вас тут, — вздохнул Тордран.

— И главное он хоть бы разозлился, но как же. Стоило этой бабище решетку открыть, он ее хвать и в комнату потащил, а она знать довольная собой, рожа счастливая… Ух, эти бабы, все одинаковые!

— Так уж прям все? — все же не выдержала Ирше, вмешалась в разговор.

— Да, все, все, — ответил, махнув на нее Окаргак, пока она обнималась с братом, — думаешь ты, что ль другая? Ничем не другая, все одно, лишь бы мозг парням накрутить.

— А если им его не крутить, они вообще забудут, что он у них есть, Окаргак, — пожала плечами Ирше и уселась рядом с Тордраном. — Так, о чем сожаления?

— О Кагаре все! — пояснил Тордран, — Вон парни считают, что потерян боец, любовь.

— Это с Айрой что ли?

— Ну да, с ней самой. Напудрит ему мозг, воспользовается, а потом сбежит и поминай как звали, знаю я таких!

— Тебя что жена, что ли бросила и ушла к кому повеселее? — посмеялась Ирше над словами Окаргака, — Все бубнишь и бубнишь. Нет там никакой любови. Ерунда все. Я вообще считаю, что Кагару всяко дело больше всех Зувлок нравится!

— Чего? — удивился Тордран, — Они друг друга разве что не порубить готовы в мелкую стружку.

— Ну так, напряжение, и эта… притяжение, — как-то излишне мечтательно потянула орчиха.

— Ой, вот ничего ты не понимаешь в мужиках, Ирше. Это тебе Зувлок нравится, а ему…

— И ему, ты ж видал как он о ней всегда отзывается, прям как гордиться ею!

— Ага, гордится, ну может быть, но говорю тебе, это не то…

— Больше меня знаешь, что ли? — вскипела Ирше, потому как ненавидела, когда с ней спорят, даже с места вскочила.

Окаргак тоже поднялся:

— А то и знаю, уж поди то живу поболи и видал поболи. Замуж выйди, да детей нарожай тогда и поучишь меня, где какие чувства.

— Эй, эй, эй… — вмешался Тордран вставая между спорящими, — Вы так передеретесь, а это бесполезно, лучше поспорьте. Я вон недавно у Кагара на спор бусину эту жутко дорогущую выспорил, для Акташи. Теперь точно не отвертится, зараза.

— О чем я и говорю, все бабы одинаковые, то бусины им, то шкуру на шатер новую подай прям сейчас, бери где хочешь, — тяжело уселся обратно обиженный на всех женщин разом Окаргак, — так на че мы там спорим, комендантша?

— Не буду я с вами спорить, придурки, и вообще работы у меня полно, — злая до жути Ирше развернулась и ушла громко цыкая, и разве что, не вслух ругаясь в самых неприличных выражениях.

— И чего она такая бешеная? — почесал затылок Тордран.

— Замуж ее выдай, сразу подобреет.

***

Шаги Зувлок он услышал задолго до ее появления, каблуки, побитые стальной набойкой, отчеканивали каждый шаг по каменным полам замковых коридоров, и даже по этим звукам было ясно, что Зувлок в бешенстве. Она не рассчитывала движений, она летела во весь опор, чокая, стуча, отбивая все степень своего нетерпения.

-Командующая, — Кагар поднялся с кресла, в котором засиделся этой ночью, за самым ненавистным своим делом, за составлением отчетов, конечно же в Оре Орон.

— Кагар, — Зувлок смерила его, высокомерно скривив губы, и даже без приветственного кивка продолжила, — мне довелось сегодня осмотреть Храмы…

— Довольна? — не давая ей закончить фразу тут же спросил Кагар.

Она выразительно дернула бровями:

— Удивлена. Идеальное решение задачи, храмы закрыты, статуи вынесены, в молитвенных залах ночлежки, чудесно. А главное, как сыграно, ведь люди сами захватывали те храмы и выносили тех священников, кто пытался не пускать их. Кто?

— Что? — тут же переспросил Кагар.